Лорд Байрон. Заложник страсти - Лесли Марчанд

8

Хотя Байрон был по-прежнему привязан к Терезе, романтическая страсть уже угасла и прежнего пыла не осталось. После выхода в свет его стихотворения появилось множество легенд об «афинской девушке», приукрашенных путешественниками – любителями романтики. Впоследствии Тереза вышла замуж за некоего мистера Блэка, но всю свою долгую жизнь купалась в лучах славы, подаренной ей Байроном.

9

Эта история пересказана лордом Слиго, который прибыл в Афины уже после этого события и слышал только пересуды. После публикации «Гяура» Байрон попросил его написать услышанное, чтобы пресечь слухи, в которых было много правды. Хотя он говорил, что отчет Слиго «недалек от истины», но добавлял, что «кое-что в нем значительно отличается от событий, описанных в «Гяуре». Прежде чем отправить письмо Слиго Муру, лорду Холланду и другим, Байрон так тщательно вычеркнул десять строк, что их нельзя было больше разобрать. Уничтоженная часть содержала «в основном турецкие имена и обстоятельства преступления, не слишком важные и красивые». Возможно, там также говорилось и о месте самого Байрона во всей этой истории.

10

Вероятно, именно тогда Байрон вырезал свое имя на квадратной колонне, которую теперь видят туристы. Однако есть веские причины считать, что это сделал какой-нибудь почитатель, судя по форме букв и по тому, что сам Байрон ни разу не упомянул об этом. Конечно, возможно, что он лишь нацарапал свои инициалы, как на колонне в Дельфах, и что кто-то другой продолжил надпись.

11

В 1815 году Жиро по-прежнему писал Байрону. 1 января он написал из Афин с жалобой на то, что давно не получал ответа: «Умоляю ваше сиятельство не забывать вашего покорного слугу, который так нежно и верно вас любит».

12

В двух довольно посредственных книгах мисс Милбэнк, сейчас находящихся в распоряжении автора, видно, насколько серьезными и точными были ее суждения о литературе, начиная от бэконовского «Распространения образования», которое она прочитала в 1809 году в возрасте 17 лет, Каули, Купера (ее любимого), Горация, Мэссинджера до более сложных авторов, таких, как Свифт, Болинброк, Юм и Ларошфуко. Ее собственные пометки раскрывают самоуверенность суждений: «Мне кажется, самопознание заключается в том, чтобы знать, что о нас думают другие»; «Я полагаю, что никто не станет утверждать, будто человек, с одной стороны, занимающийся самопознанием, а с другой – осознающий положительное мнение окружающих, менее счастлив, чем тот, которой находит удовольствие единственно в своем нелепом тщеславии». Она с одобрением принимала философские взгляды Купера на несчастье: «Нам запрещено роптать, но не запрещено испытывать сожаление».

13

Существующее предположение о связи Байрона с Августой не имеет реальных доказательств. Однако нельзя игнорировать свидетельства, имеющиеся в письмах Байрона к леди Мельбурн, и к тому же некоторые аспекты его жизни и переписки невозможно логично обосновать другим образом.

14

Это значит, что теперь Байрон буквой «А» в своих мыслях и письмах к леди Мельбурн обозначал Августу; позднее он различал их следующим образом: «ваша А.» (Аннабелла) и «моя А.» (Августа).

15

«Ад», песня V. Байрон перевел название этой песни как «Франческа да Римини», открыв первую песню «Корсара» словами Франчески:

Тот страждет высшей мукой,Кто радостные помнит временаВ несчастии…

(Перевод Ю. Петрова)

16

Повзрослев, Медора Ли всегда считала Байрона своим отцом. (Ли М. История и автобиография/Под ред. Чарльза Маккея; Де Вив де Режи Р. Тайна Байрона.) Любопытно, что Байрон никогда не упоминал о своем отцовстве и не интересовался Медорой больше, чем другими детьми Августы; хотя не в его характере было отказываться от незаконнорожденного ребенка. Естественно, это был особый случай, и, несмотря на все свое беспутство, он понимал, какая опасность угрожает репутации Августы и его собственной. Очевидно, некоторые свидетельства были уничтожены. Не сохранилось никаких доказательств, подтверждающих или оспаривающих отцовство Байрона.

17

Албанский костюм, в котором Байрон в 1814 году позировал Томасу Филлипсу, сейчас находится в Музее костюма в городе Бате. Миссис Дорис Лэнгли Мур, исследовательница творчества Байрона и основательница этого музея, обнаружила костюм среди вещей, принадлежащих лорду Лэнсдауну, праправнуку мисс Мерсер Элфинстоун. Оригинал портрета в полный рост находится в резиденции британского посла в Афинах. Меньшая копия, сделанная Филлипсом, находится у Джона Меррея в Лондоне.

18

Джоанна Сауткот (1750–1814) – религиозная фанатичка, решившая, что беременна от Святого Духа и должна родить нового Спасителя, Шилоха. После ее смерти выяснилось, что беременность оказалась водянкой.

19

В статье леди Байрон, написанной в 1830 году в ответ на рассказ Мура об ее разрыве с Байроном, содержится текст письма доктора Лашинтона, в котором адвокат говорит о том, что если прежде он считал примирение возможным, то теперь видит в разводе Аннабеллы с мужем единственно правильное и неизбежное решение. Однако переписка того времени не содержит упоминаний об этом. Доктор Лашингтон с самого начала считал примирение невозможным. Откровения Аннабеллы не могли заставить его изменить мнение. Что же касается «вещей, совершенно неизвестных сэру Ральфу и леди Ноэль», о которых тогда поведала Аннабелла, то в февральской переписке 1816 года имеются намеки на то, что она рассказала родителям обо всем еще до поездки в Лондон.

20

Сам Байрон дал ключ к разгадке того самого поступка, в совершении которого его обвиняла молва. В более позднем письме к Хобхаусу от 17 мая 1819 года он сообщал, что «меня пытались на земле заклеймить тем же пятном, которым заклеймили Якопо в аду». Якопо Рустикуччи, приписывавший все свои грехи сварливой жене («Ад», песнь 16), был приговорен к третьему ярусу седьмого круга ада, отведенного для мужеложцев. Хобхаус всегда высказывал полное незнание причин, побудивших Аннабеллу расстаться с мужем. На предположение Мура о том, что «это могло быть не больше чем простое упоминание о каких-то чудовищных проступках, которыми рассказчик хотел лишь поразить и заинтриговать, но собеседник принял их всерьез», Хобхаус ответил: «Естественно, нечто подобное могло произойти, если бы лорд Холланд не сказал мне, что Байрон предложил жене… (несомненно, речь идет о необычном сексуальном контакте)». (Пометка Хобхауса на полях письма Муру. – Л.М.) Однако безосновательно принимать эти слова за веское доказательство того, о чем лишь смутно догадывались лорд Холланд и Хобхаус. Малькольм Элвин вполне логично заметил: «Лорд Холланд мог признаться в том, что тоже ничего не знает, и скрыть свое смущение грубой шуткой». Замечание Хобхауса и строки стихотворений под общим названием «Дон Леон», любопытных анонимных вещиц, написанных знатоком жизни Байрона, свидетельствуют лишь о характере сплетен. Загадка остается неразрешенной. Уилмот, который частично знал, что скрывается за тайной, был в ужасе, но говорил Хобхаусу, что это не такая уж «гнусность», на что Хобхаус отвечал: «Так я ему и говорил, иначе бы она немедленно покинула дом». Байрон всегда уверял, что не знает истинных причин ухода жены, однако в Миссолонги признался Джорджу Финлею в том, «что причины слишком просты, чтобы сразу догадаться о них».

21

Позднее сестра Полидори вышла замуж за Габриэля Россетти и стала матерью трех знаменитых в мире литературы детей, Уильяма Майкла, Кристины и Данте Габриэля Россетти. Тщеславный доктор Полидори мечтал о литературной карьере. Он говорил по-английски, по-французски и по-итальянски и гордился тем, что путешествовал со знаменитым лордом Байроном. Меррей, почувствовав прибыльное дело, предложил ему 500 фунтов за путевые заметки, и в Дувре Полидори начал вести дневник.

22

Вера Каччиаторе, куратор Дома-музея Китса и Шелли в Риме, недавно обнаружил записки о собрании членов ассоциации музея, на котором мистер Г. Нельсон Гэй сообщил, что видел письмо, адресованное Байрону на Пьяцца ди Спанья, 66. Оно было отправлено в Венецию его издателем Мерреем и переслано банкиру Торлонии в Риме. Это письмо, датированное 8 апреля 1817 года, сейчас находится в архивах Меррея в Лондоне. Номер дома не изменился. Скульптор Джон Гибсон (1790–1866) вспоминал, что видел Байрона на балконе, выходящем на площадь и Испанские Ступени.

23

Этот бюст сейчас стоит на лестнице в доме Джона Меррея на Элбемарл-стрит, 50. Все друзья Байрона считали его очень похожим на оригинал, и именно с этого бюста Торвальдсен создал статую в полный рост, которая находится в библиотеке Тринити-колледжа в Кембридже.