Сборник рассказов №2 - Fantasy-Worlds. Ru

Лотки и торговые ряды за их спинами тонули в желтом свете масляных ламп.

— Я передумал, — волоча его за рукав, обернулся Мэтью. — Я никуда не уезжаю. Надо проверить эту хреновину. Но я туда не пойду.

— Куда?

— Сейчас все узнаешь, — заговорщически подмигнул Хорек.

Лавки старьевщиков, ширпотреб для отвода глаз. С наступлением ночи здесь проворачивались самые интересные сделки. Тут совсем отсутствовали пикеты. Это был один из рынков во владениях Басеньяна, или, по крайней мере, очень близко к ним подобравшийся.

— Куда мы идем?

— К Джамалу. — Хорек откинул капюшон, так что его редеющий жирный волос переливался в свете ярких вспышек пламени вырывающегося изо рта потного фокусника.

Они подошли к палатке или вернее сказать шатру. Расписанный яркими красками, он напоминал о чем-то забытом в детстве — цирковой купол — и, тем не менее, его размеры вряд ли можно было назвать величественными. Двое индусов преградили им путь и остановили Хорька прежде чем он протянул руку.

— Нас ждут. — Он показал им пару знаков. Колдун еле поспевал за пальцами Мэтью, плясавшими в ритме чаконы. Немые жесты мало что сказали ему, но охранников убедили. Факир выпустил в небо огненную струю, и она превратилась в гриб, на мгновение выхвативший из полутьмы платки скрюченную, в позе лотоса, тощую фигурку Джамала.

— Он будет нести всякую ахинею, но ты слушай его внимательно. Если что — переведу, — шепнул ему Хорек по пути к подушкам Джамала. — Ты впервые вляпался в это дерьмо?

— В какое?

— Смерть клерика. Это расследование.

— Да.

— Они наверняка ведут параллельное. Видок об этом ни ухом, ни рылом?

— Да.

— Они всегда так делают, — Хорек закивал. — А те деньги? Ты ведь наверняка отдал мне малую часть. Что скажешь? Сколько себе оставил?

— Двадцать две тысячи.

— Справедливо. Прямой ответ на прямой вопрос. Большинство посредников так и делают.

Они устроились на подушках подобно Джамалу и колдун принялся слушать.

— Духи сказали, что ты придешь белый человек из святого братства.

— Джамал сегодня лаконичен, — шепнул Хорек.

— Джамал всего лишь посредник в мире дорог его Конденсатора. Он укажет тебе человека танцующего в электромагнитных импульсах Сатансофта. Он очень святой человек и способен говорить с духами. Но за это ты заплатишь Джамалу две, — он показал два скрюченных пальца, — две тысячи орринов. Так хотят духи!

— А немного ли хотят духи? Как насчет того, что им обломится всего тысяча?

— Ты что, — дернул его за рукав Хорек. — Хочешь раскрыть это дело?

— Да.

— Тогда плати…

— Две! Две тысячи! Я столько не заработаю за пять лет!

— Ерунда, — отмахнулся Хорек. — Это еще по-божески.

— Почему-то меня мучают смутные подозрения, что вы поделите эти две тысячи пополам?

— А хотя бы и так.

— Прямой ответ на прямой вопрос.

— А тебе что, было куда деваться? — Он отодвинул с пути зазывалу. — Этот человек, он или она, будет ждать тебя на свалке за городом. На Собачьих пустошах. И советую не опаздывать. Все кочевники помешаны на пунктуальности. Понял?

— Да.

— Нет, ты не понял. Он или она — танцующий в электромагнитных импульсах самого Сатансофта! А это означает что он или она жокей. Только кочевник! А это… я тебе доложу те еще психи!

III

Тепло оставленное им дымиться на одном из письменных столов преследовало его на протяжении всего пути. За город он добрался на экипаже. Цокот копыт все еще стоял в ушах. Он не успел ни позавтракать, ни выпить чая, в чем собственно была только его вина. Карманные часы показывали пол четвертого. В мутно-голубоватом свечении их хромированный ободок вокруг циферблата отражал черты его искаженного лица. Ветер, поднявшийся на свалке, еще больше усиливал чувство тоски по мятым простыням и горячей воде.

Изъеденные ржавчиной до кружева прошлогодней листвы, стальные предметы, попадавшиеся в тряпье и полусгнивших очистках, хрустели под сапогами словно панцири майских жуков.

Неудивительно, что он встретил овцу подергивающую ногой в луже чего-то зеленого. Только что сдохшая, она распухла и вздулась, выкатив один глаз — второй растекся непонятно почему.

В хлам и мусор сбрасывали не только отжившие свое время предметы быта, но и промышленные отходы, и кучу всяческой всячины, включая магическую утварь, реторты и амулеты.

Плотное серое утро расползлось по небу свинцовыми тучами. Только-только начало развидняться, и там где кончались горы хлама, за пологим холмом, уходящим вдаль, открывалась широкая панорама собачьих пустошей. Когда-то они были старым кладбищем, и ровные ряды стоймя поставленных вытянутых гранитных плит зачерняли собой горизонт. Кое-где вздымались иные несоразмерно высокие и дальше поваленные, стоявшие наискось обращали погост в мешанину из черно-серого марева.

Одна из его ног зацепилась за какой-то обломок — деревянная рама окна или зеркала. Внезапно он оступился.

Вся жизнь, кажется, была представлена в этой куче хлама, думал он, взбираясь на гору, развернувшуюся к северо-западу от погоста — будто сумасбродный шкатулочник собирал свои коллажи из осколков истории, седлом которой была симфония разрушения и потребности в испражнениях вечно растущего агломерата.

Его жилет зацепила пружина расколотых напольных часов. Не в силах освободиться нагрудная пластина заскрежетала. Он не заметил, как пружина потащила его назад, когда он поставил ногу на голову деревянной куклы полностью лишенной волос, и лишь дырочки через которые когда-то были продеты пучки шевелюры, мелькнули у него перед глазами.

Большие неразрешимые проблемы, которые кажутся тебе невероятно сложными и ужасающе необъятными всего лишь жизнь. Жизнь длинною в портняжную нить — такая же тонкая и короткая, которая быстро проходит, и все чего ты когда-либо страшился, представляется тебе всего лишь бессмысленной суетой прожигающей твою память досадной тоской.

— А чего люди боятся, мэтр?

— За свою жизнь, за жизнь близких, за незавершенное дело. Боли, мук. Зова крови.

Чернобород посмотрел на него. В его взгляде всегда сквозила сырость и холод, но Див к этому давно привык.

Тори.

Зеленые глаза чародейки замелькали перед ним громадными изумрудами, и он приземлился головой обо что-то твердое.

— Эй. Засранец, — позвал женский голос. — Это ты или нет? Если нет, то лучше бы тебе быть тем, кого я жду, иначе я снесу тебе бошку. — Женщина отклонила в сторону железную трубку с кучей мелких деталей, предназначение которых ему было неведомо, но труба по-прежнему находилась у нее руке. — Вот уже пол часа.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});