Вольная русская литература - Юрий Владимирович Мальцев

язык. Многие из них были также членами широко распространенной молодежной католической организации «Comunione е Liberazione» и были связаны с партией христианских демократов. Им удавалось устраивать мне публичные выступления во многих городах Италии. Сначала я выступал один, а потом вместе с Вагиным[288].

Мы объехали с ним почти всю Италию: от Альп до Сицилии, за исключением так называемой «красной зоны» (Тоскана, Эмилия-Романья, Марке), где власть целиком находилась (и находится) в руках коммунистов. Впрочем, мне устроили выступление и в самом сердце красной зоны – в Болонье. Здание, в котором я выступал, на центральной площади Пьяцца Маджоре, было окружено усиленными нарядами полиции. Огромный зал был переполнен (вот они, итальянские диссиденты, подумал я, может быть, только здесь и знают, что значит жить под Серпом и Молотом). Когда я кончил говорить, одна молодая женщина в зале поднялась со своего места и сказала: «Вот вы рассказали нам, что делают коммунисты в России, а вы знаете, что они и здесь у нас тоже у власти. Я вот сейчас пойду домой и боюсь, не знаю, что они со мной сделают». Напомню, что это было время красного террора в Италии, когда Красные бригады убивали неугодных им журналистов, судей, политических деятелей.

Коммунисты реагировали на мои выступления, а затем и на наши совместные с Вагиным, по-разному. Сначала они засылали в зал своих людей, которые просили слова и пытались опровергнуть наши заявления. Но их аргументы были столь смехотворны и нам так легко было показать их несостоятельность, что такая тактика приводила к обратным результатам. Тогда вместо возражений стали просто задавать каверзные вопросы, пытаясь поставить нас в затруднительное положение. Потом стали прибегать к иной тактике – бойкотировать наши выступления. Устраивались одновременно какие-нибудь мероприятия, чтобы отвлечь публику, афиши о наших выступлениях на улицах срывались, своим людям и вообще всем, кто их слушал, всячески советовали не ходить на наши выступления. Помню, в одном из городов перед нашим приездом улицы пестрели плакатами с устрашающим текстом: «Отщепенцы и ренегаты приехали очернять замечательные достижения Великой Октябрьской Революции!» Впрочем, отпечатаны эти плакаты были, кажется, не компартией, а ультра-левыми экстремистами. Но все-таки и впоследствии не всегда могли удержаться от полемики. Так уже в начале 80-х гг. Владимир Максимов выступал в рабочем коммунистическом пригороде Милана, Сесто-Сан-Джованни, и на него повели настоящую атаку из зала. Максимов парировал с холодным бешенством, и под конец публика всё же почувствовала на чьей стороне правда.

Совсем в ином духе выступал Виктор Некрасов (в свое время его книга «В окопах Сталинграда» пользовалась огромным успехом в Италии). Он просто не принимал вообще всерьез левую демагогию и отвечал лишь шутками и иронией. Так на пафосные заявления о т. н. Великой Октябрьской революции он возражал, что она не великая, не октябрьская и не революция. Она не октябрьская, потому что празднуется в ноябре. Она не революция, а вооруженный путч, что же касается величия, то ее можно назвать разве что великой бедой.

Особенно часто приезжал выступать Андрей Синявский. Он очень любил Италию, восхищался старой итальянской архитектурой и пользовался каждым удобным случаем, чтобы побывать в Италии. Он говорил всегда ярко и красиво, но одно его выступление (на симпозиуме в Бергамо) оставило очень неприятное впечатление. Оно всё целиком состояло из обвинений против Солженицына. Разногласия Синявского с Солженицыным и с Максимовым всем известны, и он имел возможность подробно изложить свою точку зрения в русской эмигрантской печати, но говорить об этом итальянцам, пришедшим впервые узнать, что такое советское диссидентство и против чего оно борется, было крайне неуместно (главным врагом, с которым надо бороться, оказывался Солженицын). Тем более, что коммунисты подхватывали любую возможность указать на «распри» среди диссидентов и утвердить мнение, что есть диссиденты хорошие и есть диссиденты плохие. Хорошие – это, конечно, братья Медведевы, а плохие – все остальные.

Кстати говоря, на этом симпозиуме Витторио Страда продемонстрировал, что такое подлинная глубина анализа. Он председательствовал на заседании, и из зала один молодой университетский преподаватель философии заявил, что он хорошо изучал Маркса и знает, что советская практика не имеет никакого отношения к марксизму. Страда с блеском, в немногих, но очень точных словах, показал несостоятельность этого утверждения.

Максимов, в связи с десятилетием существования журнала «Континент» (в 1984 г.), организовал в Милане конференцию. На конференцию съехались авторы «Континента» со всей Европы, из Америки и из Израиля. Открылась конференция интересным выступлением Василия Аксенова (его роман «Ожог» был уже к тому времени переведен на итальянский). Юз Алешковский сказал, что он не привык произносить речи и лучше прочтет свой новый рассказ. Чтение рассказа, насыщенного русским матом и советским абсурдом, было встречено смехом и аплодисментами. Лев Консон тоже вместо доклада зачитал отрывок из своих лагерных воспоминаний. Но к сожалению, только мы, русские авторы «Континента», и присутствовали на конференции, посторонней публики почти не было и событие это было проигнорировано прессой. Итальянское издание «Континента» хотя и существовало, но об этом существовании почти никто не знал, и оно очень скоро было задушено.

После конференции в Милане задержался генерал Петр Григоренко. Ему организовали несколько лекций и публичных выступлений. Его внушительная фигура и генеральская осанка импонировали публике, а страстная убежденность была заразительной. Потом он с удовлетворением мне рассказывал (славный, незабвенный Петр Григорьевич!), что после выступлений его окружали люди и говорили ему: «Вы идете на своих противников, как танк в атаку, вас не остановить, только разбегаться!»

Но если публичные выступления нам удавалось организовывать довольно часто, то хуже обстояло дело с выступлениями в печати. Газета «II giornale nuovo», которую я уже упоминал, была единственной газетой национального масштаба, которая осмеливалась писать правду о коммунизме. И она, конечно же, сразу была объявлена реакционной, не достойной внимания. Я как-то в красной зоне (в Перудже) пытался купить ее в газетных киосках. Мне отвечали с ненавистью: «Распродана!» И даже еще сегодня в каком-нибудь прогрессивном фильме можно видеть, что режиссер, желая охарактеризовать кого-нибудь как мерзавца, показывает, что он читает «II giornale». Эта газета опубликовала большое (на целую страницу) интервью со мной. В нем я попытался рассказать, какая реальность кроется за самыми распространенными мифами о Советском Союзе (бесплатное медицинское обслуживание, всеобщее образование, отсутствие безработицы и т. п.). В той же газете Густав Герлинг-Грудзинский опубликовал хвалебную рецензию на мою книгу о Самиздате (Ассоциация «Христианская Россия» создала маленькое издательство, названное «Матренин двор», и выпустила итальянский перевод моей книги[289]).

Вся остальная пресса, разумеется, полностью игнорировала появление моей книги. За исключением местной областной газеты