Принцесса Севера - Лана Ежова

Сатуриец ошибался. Семена тоже кому-то понадобились.

Слушая усиленный заклинанием голос Распорядителя, я начала дремать – сказывалась бессонная ночь. И когда хозяин Призрачных торгов представлял покупателям яд, не оставляющий следов, я уснула.

Не знаю, сколько мне удалось поспать, но очнулась я на продаже ножа Мульхема, раны после удара которым не заживают, сколько бы усилий не приложил целитель. Интересно, а на хэмеллов подействует?

Нож оказался последним предметом торгов.

Настал черед живого товара. Распорядитель именно так и выразился, пообещав, что в конце торгов порадует экзотикой. Это на кого он намекает, а?

«На того, кто сидит в клетке, ты ведь у нас самая обыкновенная», – хмыкнул Грэм.

Кстати, об этом таинственном персонаже. Придремав, я успела увидеть смутное сновидение, в котором подхожу к клетке, сдергиваю покрывало… и вижу Солара.

«Эва, не вздумай проверять, это лишнее. Хэмелла продали некроманту».

«Грэм, не волнуйся, я уже перестала верить в чудеса».

Мое сердце тревожно екнуло, когда помощники Распорядителя пришли за нами. Но нет, меня пока оставили в покое, забрав девушек.

Если слушать, как продают запрещенные артефакты и прочие незаконные вещи, было даже весело, то сейчас стало мерзко. Это ведь люди! Как могут разумные существа продавать других мыслящих созданий? Лишать свободы, превращать в бесправных, униженных, забитых невольников?!

Не понимаю…

Я слишком углубилась в невеселые мысли, что сразу и не заметила, как уснули охранники. И наши, и чужие – все.

– Я собираюсь отсюда выбираться, – с довольной улыбкой произнес Юлиан. – Составишь мне компанию?

Каким-то образом маг избавился от своего ошейника, и, усыпив стражей, пока я ошалело хлопала ресницами, освободил и меня.

– Давай, у нас мало времени.

Мой попутчик деловито снимал со спящих воинов оружие, а я, растирая шею, огляделась по сторонам. И поняла: оставить несчастных людей я не смогу.

Об освобождении никто не просил, но глаза! В глазах светилась зыбкая надежда, не оправдать которую, значит уподобиться работорговцам.

– Снимай ошейники со всех.

– Мало времени, – процедил сквозь зубы маг, но встретив мой взгляд, пожал плечами. – Хорошо, я только снимаю с них ограничители магии, а дальше каждый сам за себя.

Старая песня… ты уже говорил, что каждый сам за себя, но все-таки помогаешь мне, Юлиан. Не такой уж ты и черствый, маг.

Быстро посовещавшись, решили освободить и ламчерионов-предателей, тем более что они пообещали унести всех на своих крыльях. Как они это сделают без специальной упряжи и корзин, на тот момент я и не подумала.

Помощники Распорядителя появились как раз в тот момент, когда Юлиан снимал ошейник с мальчишки.

Короткая стычка между обвешанными амулетами-накопителями охранниками и изможденными пленниками закончилась не в нашу пользу.

Юлиана и мужчину, оказавшегося огненным магом, избивали без сожалений и опасения убить. Расправу остановили явившиеся на шум работорговцы и Распорядитель.

– Такого еще не было на торгах! – брызгал слюной агграссец. – Мало того, что рабы чуть не сбежали, так их еще и лишили товарного вида! Я недоволен!

– Я тоже! – вторил хозяин второго мага.

– Заткнитесь! – рявкнул Распорядитель. – Если их никто не купит, я выплачу вам компенсацию.

Недовольные работорговцы притихли. Вскоре агграссец, требуя у Юлиана признаться, каким образом он снимал ошейники, сам чуть не прибил упрямого мага. Остановил его хозяин Призрачных торгов.

– Хватит, – приказал Распорядитель, – если он будет похож на кусок полуживого мяса, его никто не купит. Хоть его умение снимать лишающие силы ошейники и вызывает интерес, никому не нужен полутруп. Торги продолжаются, риэллы!

Я едва не плакала, глядя на избитого, окровавленного жреца. Какая же я дура!

«Идиотка», – поддакнул Грэм.

Если бы не я, он бы спасся. Наверное, он меня ненавидит. Да я сама себя ненавижу!

«Эва, будь шанс вернуться назад, ты бы не стала требовать освободить остальных пленников?»

Нет. Я бы не смогла уйти. Потухшие глаза ребенка, оставленного в неволе, снились бы мне по ночам. Нет, я бы повторила свою просьбу, но что-нибудь да придумала, чтобы уйти от охранников.

– Многоликая, скоро твоя очередь, – старый агграссец буравил меня злыми глазами. – Если ты не покажешь свою сущность хэмелла или сделаешь это не так, как мы договаривались, я убью его, – и он пнул ногой скрюченного у стены Юлиана. – Тебе ясно?

Я кивнула. Молча одела темный плащ с капюшоном, который подал мне работорговец и пошла вслед за ним.

Попав из полутемного помещения под яркий свет, я зажмурилась. Некромант дернул за руку, и я пошла вперед, практически ничего не видя.

– Уважаемые риэллы, разрешите представить вам главную ценность нашего аукциона, – от голоса Распорядителя, зазвучавшего рядом, справа, меня передернуло. – Она молода, красива, строптива, магически одарена. Но главное, она уникальна!

Плащ сполз с меня как живой – для пущего эффекта Распорядитель воспользовался магией, а не руками. При виде меня, красивой (а мой последний облик, бесспорно, великолепен), никто не издал ни единого вздоха восхищения.

И тогда Распорядитель выдал главный свой козырь:

– Пред вами девушка-хэмелл, риэллы!

И снова никакой реакции. Мне стало смешно. Кажется, агграссец повезет меня домой, как нераспроданный товар.

– Фрейм, сними ошейник, – невозмутимо произнес Распорядитель.

Старик послушно выполнил его приказ, а затем подтолкнул вперед. Почти у самого края небольшого возвышения, на котором мы находились втроем, стояла белая тканевая ширма – расстарались специально для меня.

Пока шла к ней, попыталась лучше осмотреться. Тщетная попытка. Лампы установили так, чтобы их свет бил в лицо, не позволяя рассмотреть находящихся в тени покупателей.

Став за ширму, закрыла глаза. Как учил Солар, отстранилась от всего мира, концентрируясь на дыхании, слушая биение своего сердца. Глубокий вдох, медленный выдох. Есть только я и мое сердце. Оно и поведет мое превращение. Вдох-выдох…

Один удар – и моя кожа бледнеет, теряя загар, а волосы укорачиваются до плеч, приобретая пепельно-золотой оттенок.

Второй – радужку глаз заполняет холод серого. Черты лица становятся четкими и немного грубыми.

Третий удар сердца – и той девушки, что зашла за ширму, больше нет. К зрителям выходит простоватая блондинка, не красавица, но и не страшила. В таком неприметном образе я бежала из Семиграда двадцать два дня назад. Да, минуло двадцать два дня, а кажется, прошла целая вечность.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});