Сквозь толщу лет - Евгения Николаевна Васильева

ульем, как танцы и полеты снова стали беспорядочными. Таким был финал первой части разговора с пчелами.

Вторая часть опытов началась с того, что улью, закрытому экраном, было возвращено его естественное положение. Танцы сейчас же стали упорядоченными: они подчинялись теперь подсказке второго дирижера — направлению силы тяжести, совпадающему с длинной осью тела пчелы. И опять поток новичков-сборщиц, еще недавно рассыпавшихся в любых направлениях вокруг улья, устремился к северной кормушке.

Эксперименты Фриша вообще отличаются строгостью, лаконизмом, наглядностью и право же красотой. Будущие исследователи законов красоты науки — материал для такой дисциплины накапливается со все возрастающей быстротой — найдут немало примеров и в монографии Фриша, и в позднейших работах. Что касается опытов, поставленных в связи с гипотезой Веннера, они, несомненно, относятся к числу наиболее совершенных творений ученого.

18

Между тем распространившиеся на Венском конгрессе слухи, что Фриш в последний раз встречается с коллегами и любителями, не лишены были известного основания. Вскоре после конгресса руководитель Мюнхенского института зоологии сложил с себя директорские полномочия и тем более уже не ездил на последующие конгрессы — ни в Мадрид, ни в Прагу, ни в Бухарест, ни в Вермонт (США). Однако на XXII конгрессе, «приехавшем» к Фришу в Мюнхен в августе 1969 года, он произнес речь в день открытия. Рассказывая о своих работах, восьмидесятитрехлетний ученый напомнил и о «группе американских исследователей во главе с А. М. Веннером, недавно оспаривавшей тот факт, что завербованные танцем новички-сборщицы с удивительной точностью соблюдают сообщенные им в танце координаты полета».

Рассказывая о проведенных на эту тему опытах, Фриш заметил:

— Раз уж пчелы в процессе эволюции приобрели способность отражать в совершаемом на сотах танце местоположение источника взятка, то не стоит думать, что они одновременно не приобрели способности воспринимать сигнальное значение танца. Не стоит также возвращаться в 1823 год, когда Унхох, описав танцы пчел, нашел, что население улья просто развлекается… Ставить и проводить такие опыты не просто, — продолжал Фриш. — Но именно в трудностях и заключается прелесть работы с нашими пчелами. Она идет полным ходом. Хотя эти чудесные существа и открыли нам некоторые из своих тайн, загадки, которые они задают, неисчерпаемы!

Одной из таких тайн и загадок оказалась ориентировка летных пчел в пасмурные дни. Небо покрыто плотными облаками, солнце и не угадывается за ними, лишь кое-где в разрывах проглядываются клочки синевы. Степень поляризации света на этих синих участках более или менее различна. И таких разрозненных указателей достаточно, чтобы пчелы не сбивались с пути ни от улья к корму, ни в обратном рейсе. Влияние на танец пчел такого замаскированного фактора, как земное тяготение, тоже было, в общем, уже известно.

Вместе с тем перед исследователями все отчетливее вырисовывалась новая головоломка. Едва в опытах стали применять усовершенствованный инструмент, более точно измерявший углы между прямыми пробегами в «восьмерке» и направлением силы тяжести, сразу обнаружилось, что танцующие пчелы не всегда безошибочно сообщают о месте, где находится корм. В течение дня ошибки то возрастали, то уменьшались и снова возрастали, отклоняясь уже в противоположном направлении, затем снова снижались и опять возрастали. Верность адреса, сообщаемого в танце, попеременно и ритмично колебалась. На графиках картина представала классически правильной волнообразной кривой, видимо отражающей какую-то закономерность. Но какую?

Здесь еще раз подтверждалась та истина, сколь опасна бывает для науки в определенные моменты ее развития чрезмерная точность данных.

Пусть «язык пчел» отодвинут в разряд гипотез, пусть придется снова открывать уже открытое, доказывать уже доказанное. Он готов. Он проверит пчел, проверит природу, проверит себя.

Одновременно с Фришем над расшифровкой загадки трудился Мартин Линдауер — один из искуснейших охотников за фактами, воспитанных Фришем, уже сам руководивший тогда Гамбургским институтом.

Волнообразные изменения величины углов в сигнальном танце наблюдались и на вертикально висящих сотах, и на тех, которым придавалось горизонтальное положение. Влияние силы тяжести здесь было ни при чем. Как и особенности отдельных танцовщиц: одна и та же меченая пчела в разное время допускала в своих танцах разную степень неточности, то показывая, что корм находится ближе, то, наоборот, что он дальше. Отклонения от верного адреса составляли до 15 градусов в обе стороны от действительной прямой.

Но что самое удивительное: фуражиры, мобилизованные как верным, так и ошибочным танцем, одинаково правильно находили нужное место.

Не пересказывая ход тщательно спланированных исследований, откроем секрет: непонятная закономерность определялась магнитным полем Земли. В фигурах танца отражались колебания его силовых линий. Окончательно подтвердили это параллельные опыты в Марокко и в Заполярье. Наибольшие ошибки пчелы совершали в тропиках; наименьшие, близкие к нулю — в Арктике. Так еще раз обнаружилось влияние на пчел если не космического, то глобального фактора.

В стихотворении, написанном по случаю присвоения сыну докторской степени, Фриш сформулировал когда-то творческий и нравственный кодекс ученого:

«Прежде всего, дай простор воображению, без него запутаешься в мелочах, не сдвинешься с места. Во-вторых, служи делу верой и правдой, помни: только честности сопутствует ясность. А в-третьих, будь прилежен, умей быть усердным и пусть никакая забота не покажется тебе чрезмерной!..»

Проверка одна за другой нескольких рабочих гипотез; шесть тысяч проанализированных угломером танцев; озарение, родившееся из предыдущих географических опытов, перенос решающего эксперимента в контрастные магнитные зоны Земли — и новое исследование Линдауера показало: ученик и воспитанник равняется на наставника, на его воображение, его честность, на его неутомимое усердие.

А дальше счастливый случай, покровительствующий чаще всего упорным искателям, помог связать электромагнитную чуткость пчел с общеизвестным фактом параллельности сотов в гнездах. Когда пасечник ставит в короб улья навощенные рамки, соблюдая между ними необходимые интервалы, соты, выстроенные пчелами, естественно, оказываются параллельными. Но что заставляет строительниц соблюдать параллельность сотов в дуплах, в других естественных плоскостях? И здесь пчелы послушны указаниям силовых линий магнитных полей Земли! Изучение танцев, таким образом, помогло выявить некоторые тайны мастерства пчел-строительниц.

Но это уже выходило за круг интересов Фриша.

На Мюнхенском пчеловодном конгрессе профессору представили бельгийского любителя пчел — зубного техника Марселя Дегуза. Дегуз демонстрировал необыкновенный экспонат: сферический улей — три слоя округлых сотов, которые, в отличие от нормальных, состоят не из одинаковых с обеих сторон сота ячеек со строго параллельными стенками, а из разных: на выпуклой стороне сота — расширяющиеся усеченные призмы, на внутренней — сужающиеся. Да и между собой эти ячеи не одинаковы. Такие ячейки не пригодны ни для хранения меда, ни для воспитания молоди. Они — запечатленное в воске геометрически безупречное и биологически