Тмутараканский лекарь - Алексей Роговой

я…

— Так ты, считай, вслед за мной и переместился, — перебил друга Сергей. — Что же я тебя там не встретил?

— Дослушай до конца и не перебивай. Конечно, не встретил, ведь я очутился на исторической родине — в Северной Осетии, а если быть точным, то в средневековой Алании. То есть меня перебросило не только во времени, но и в пространстве. Причем это перемещение я перенес очень плохо — первое время меня жестко тошнило, несколько раз наружу вывернуло. Даже хуже себя чувствовал, чем после нашего последнего совместного Нового года… Очнулся я в горной местности в какой-то пещере и, когда вышел на поверхность, отчего-то сразу понял, что это Кавказские горы — я ведь раньше часто ходил в турпоходы на Архыз, Домбай, помнишь? Побрел я в поисках людей, долго шел — почти целый день — и набрел наконец на город Магас — столицу аланского царства. Он, кстати, находился недалеко от Архыза, на берегу Большого Зеленчука. Не сразу я понял, что в прошлое попал, а когда осознал — попытался вернуться назад в пещеру и попасть в наше время — да ничего у меня не вышло. Ох, и матерился я на тебя тогда, за свое неожиданное путешествие. У тебя уши не горели?

— Нет, — улыбнулся Сергей. — Спасибо, конечно, что пошел меня спасать и прости, что так получилось. Но я же здесь тоже не по своей воле. Я сначала тоже тысячу раз пожалел, что пошел тогда за этими проклятыми цветами. Лучше бы я тоже пиво водкой запивал и потом наутро полуживой валялся, зато в своем времени. Так думал я еще пару лет назад. Ну а сейчас ничего, привык. Теперь эта жизнь для меня родная стала. А что же с тобой потом происходило?

— После неудачи в пещере пришлось мне снова в город идти и, чтоб как-то себе на жизнь заработать, я стал биться на борцовской арене Магаса. И знаешь, неплохо в этом преуспел. Вот где советы моего сэнсея пригодились. Все-таки не зря я коричневый пояс заработал. Мои предки всегда были сильным народом, и богатырей у нас много. Ты же видел, с какими я бугаями приехал из охраны нашего посла. Если такому в лапы попасть — мало не покажется. Таких лучше держать на расстоянии вытянутой ноги. Но после хорошо отработаннаго маваши-гери в комбинации с шита-цки такой «крутой» боец «плывет», и с ним можно делать, что хочешь. Вот благодаря этим и еще нескольким приемам я довольно быстро стал местным чемпионом и мной заинтересовался командир царской гвардии. Предложил мне пополнить их ряды после небольшого испытания. Делать было нечего, и я согласился.

Мы прошли в царский дворец, и он выставил против меня нескольких своих бойцов. Но тут случилась загвоздка — без оружия я мог справиться с любым из его подчиненных, даже с двумя или с тремя, что, в принципе им и продемонстрировал. Но когда нам выдали учебные мечи — я и минуты не смог продержаться. На этом бы и закончилась моя карьера доблестного воина, даже не начавшись. На мое счастье, за моим испытанием наблюдал сам царь Дургулель. Оказывается, он и раньше видел мои бои на борцовской арене. Ооо, это великий человек! Стыдно сказать, я раньше не знал о его существовании. А ведь сейчас благодаря ему здесь «золотой век» Алании. Так вот, царь приказал командиру усиленно учить меня, как обращаться с оружием. А взамен повелел мне учить его солдат приемам рукопашного боя. Так жестко я еще никогда не тренировался… Все тело после пропущенных ударов болело, и синяки еще долго проходили… Зато спустя каких-то полгода я стал неплохо биться и на мечах, и из лука стрелять, и копье кидать. Сдал успешно что-то типа экзамена и стал настоящим гвардейцем аланского царя. Видишь, какие доспехи крутые раздобыл? — На Алане и вправду красовался дорогой пластинчатый доспех с выгравированным на них барсом — знаком царского гвардейца. — Однажды даже в настоящем бою мне пришлось поучаствовать. А ты, Серый, научился сражаться за это время? — спросил Алан и сделал большой глоток пива.

— Из лука стрелять вроде неплохо у меня получается. Довелось как-то в бою подстрелить с десяток половцев. Но я больше делал упор на постижении особенностей местной медицины — я же все-таки лекарь. А ты, кстати, не забыл, чему нас учили в универе?

— Что-то забыл, что-то помню. Я ведь тоже в гвардии наподобие спортивного медика — лечу растяжения связок да вывихи суставов. А для более тяжелых случаев у царя есть свои лекари и византийские.

— Так и все же, что вы в Тмутаракани нынче делаете? — полюбопытствовал Матвеев.

— Э нет, брат! Вначале ты расскажи свою историю болезни, а потом уж и я тебе расскажу.

— Ну тогда устраивайся поудобнее, рассказ долгий предстоит, — предупредил Сергей и заказал еще две корчаги пива.

Рассказ действительно получился долгий — Матвееву было, что поведать другу, а рассказывал он в подробностях. За беседой было выпито еще несколько корчаг. Когда Сергей закончил, за окном уже было темно. Последние тмутараканцы покинули харчевню, и трактирщик Севастьян с нескрываемым нетерпением смотрел на друзей. Матвеев щедро с ним расплатился, и они вышли во двор. Стоял теплый летний вечер. От моря дул приятный бриз. Над морем ярко светила полная луна, и от нее к берегу зыбким мостиком бежала лунная дорожка.

— Ох, и заболтались мы с тобой, Док! — спохватился Сергей. — А меня-то жена дома ждет.

— Ну так сколько не виделись?! А тут вообще год за два, если не за три.

— Это точно! Но ты мне не рассказал самого главного — про вашу цель приезда. Так что, если ты меня уважаешь — пойдем ко мне домой и продолжим разговор.

Они пошли по пустынным тьмутараканским улицам. Город уже спал, лишь ночная стража ходила где-то вдалеке, шумело море да перебрехивались собаки.

— Неплохо ты устроился — дом с видом на море, — порадовался за друга Алан, когда они подошли к матвеевскому жилищу.

— А то! Переезжай к нам, в Тмутаракань, и у тебя такой будет. Обещаю замолвить за тебя словечко перед князем.

Когда они вошли во двор, их встретила взволнованная Гульнара.

— Сергей, госпожа переживала, что тебя так долго нет. Она ждала тебя сразу после службы, но так и не дождалась. Они с Сашей уже легли спать.

— Эх, Гульнара, нам ли быть в печали? — ответил Сергей заплетающимся языком. — Я просто встретил старого друга. А впрочем, зачем я это тебе объясняю. Все утром расскажу жене. А ты,