Святилище - Кейт Мосс

Леони помрачнела:

— А такое может случиться, мсье? Я думала, вы снимаете жилье в городе, чтобы переждать здесь зиму, суровую в горах.

Его глаза сверкнули, и он тихо ответил:

— Я пережил много зим в горах, мадомазела. Бывало, суровые, а бывало, и не слишком. — На минуту он умолк, уйдя в свои мысли. — Но скажите мне, — заговорил он снова, словно очнувшись, — как вы провели последние недели. Были у вас, мадомазела Леони, новые приключения со времени нашей прошлой встречи?

Она встретила его взгляд.

— Я не возвращалась в часовню, мсье Бальярд, если вы об этом.

Он улыбнулся.

— В самом деле, об этом я и думал.

— Но, должна признаться, Таро не перестают меня интересовать. — Она не сводила глаз с его лица, но его прорезанные временем черты не выдавали мыслей и чувств. — Еще я начала серию рисунков. — Она запнулась… — По росписи на стенах.

— Даже так?

— Думаю, это этюды. Нет, скорее их можно назвать копиями.

Он подался вперед в своем кресле.

— И вы пытались повторить все картины?

— Вообще-то нет, — ответила она, удивляясь точно попавшему в цель вопросу. — Только те, что в начале. Те, что называются Старшими арканами, и даже их — не все. Некоторые изображения меня отталкивают. Например, Дьявол.

— И Башня?

Она сощурила зеленые глаза.

— Да, и Башня. Как вы…

— Когда вы начали рисовать, мадомазела?

— Днем перед званым ужином. Я хотела только провести время, занять оставшиеся часы. Совершенно не сознавая, что делаю, я изобразила на картине саму себя, мсье Бальярд. А потом мне захотелось продолжить.

— Смею ли спросить, на какой из них?

— Сила. — Она помолчала, вздрогнув от воспоминания о сложных чувствах, охвативших ее тогда. — У нее получилось мое лицо. Как вы думаете, отчего это?

— Самое очевидное объяснение — что вы находите в себе силу.

Леони ждала дальнейших объяснений, пока не стало ясно, что мсье Бальярд сообщил об этом все, что хотел сказать.

— Не стану скрывать, меня все больше интригует мой дядя и случай, описанный им в монографии «Таро», — продолжала Леони. — Мне не хочется выспрашивать, если вы предпочли бы об этом не говорить, мсье Бальярд, но я все думаю, знали вы моего дядю во времена событий, описанных в той книжке? — Она всматривалась в его лицо, отыскивая признаки одобрения или неудовольствия, но выражение его оставалось непроницаемым. — Я вычислила, что… это было как раз в то время, когда моя мать уже покинула Домейн-де-ла-Кад, но перед браком дяди и тети. — Она замялась. — Я не хочу ни о ком отзываться неуважительно, но у меня создалось впечатление, что по натуре он был замкнутым человеком. Общество его не привлекало?

Она снова помолчала, предлагая мсье Бальярду вставить свое слово. Он оставался неподвижен, сложив руки с выпуклыми венами на коленях. Он готов был слушать дальше.

— Со слов тети Изольды, — решилась наконец Леони, — я поняла, что через ваше посредство дядя познакомился с аббатом Соньером, когда того назначили в приход Ренн-ле-Шато. И еще она намекала на какие-то неприятные слухи, события, след которых тянулся от часовни. Кажется, тогда потребовалось вмешательство священника?

— А!

Одрик Бальярд соединил кончики пальцев.

Леони набрала в грудь побольше воздуха.

— Я… Может быть, аббат Соньер совершил экзорцизм для моего дяди? И это происходило… в той часовне?

На этот раз, задав вопрос, Леони не торопилась продолжать. Она позволила затянувшемуся молчанию самому потребовать ответа. Бесконечно долго, казалось ей, слышалось лишь тиканье часов. Из комнаты по ту сторону коридора слабо доносились звон посуды и шарканье щетки по деревянным половицам.

— …Чтобы изгнать из нее зло, — в конце концов продолжила она. — Раз или два я сама мельком уловила его присутствие. И теперь я понимаю, что моя мать, когда была девочкой, могла почувствовать его, мсье. Она покинула имение при первой возможности.

Глава 72

— В некоторых колодах карт Таро, — заговорил наконец Бальярд, — карта, представляющая Дьявола, изображается в виде головы Бафомета, идола, в поклонении которому обвинили — облыжно — несчастных рыцарей Храма Соломонова.

Леони кивнула, хоть и не видела, к чему ведет это замечание.

— Говорили, будто аббатство тамплиеров располагалось недалеко отсюда, в Безу, — продолжал он. — На самом деле, конечно, ничего подобного не было. В исторических трудах, по ошибке коллективной памяти, смешались несчастные рыцари и альбигойцы. Они действительно топтали землю в одно время, но между ними было мало общего. Совпадение по времени, не более.

— Но какое отношение это имеет к Домейн-де-ла-Кад, мсье Бальярд?

Он улыбнулся.

— Вы заметили в часовне статую Асмодея, да? Несущего на себе кропильницу?

— Заметила.

— Асмодей, известный также как Ашмедаи или Асмодай, вероятно, получил имя от персидских слов «эшма-дэва», означающих «демон гнева». Асмодей фигурирует в апокрифической Книге Товита, а также в Завете Соломона, псевдоэпиграфической части Ветхого Завета. Эта книга приписывается Соломону, но едва ли в действительности написана им.

Леони кивала, хотя ее познания о Ветхом Завете были довольно скудны. Ни она, ни Анатоль не посещали воскресной школы и не учили катехизиса. Религиозные суеверия, по мнению их матери, плохо сочетались с современным здравым смыслом. Маргарет, консервативная в вопросах общества и этикета, была горячим противником церкви. Леони сейчас впервые подумалось, что враждебность эта могла брать начало в атмосфере Домейн-де-ла-Кад, где она провела детство, и девушка решила при первой возможности расспросить мать, так ли это?

Ровный голос мсье Бальярда отвлек ее от посторонних мыслей.

— Легенда гласит, что царь Соломон прибег к помощи Асмодея при сооружении Храма — Великого Храма. Асмодей, демон, которого особенно часто связывают с вожделением, явился на призыв, но появление его стало недобрым знамением. Он предрек разделение царства Соломонова.

Бальярд, поднявшись, пересек комнату и достал с полки маленький переплетенный в коричневую кожу томик. Своими хрупкими пальцами он перелистывал тонкие как шелк страницы, пока не нашел нужного места.

— Вот оно: «Плеяда моя подобна зверю, затаившемуся в логове, — рек демон. — А потому не проси меня о многом, Соломон, ибо царство твое разделено будет. Слава твоя преходяща. Недолго тебе еще терзать нас, после же мы вновь рассеемся среди людей, и будут они почитать нас как богов, потому что неведомы им имена ангелов, правящих нами».