Чингисхан. Пенталогия (ЛП) - Конн Иггульден

Чингис повернулся к Хо Са, тот смотрел на хана, гневно поджав губы.

— Хорошие лошади, — сказал Чингис.

Воин не сменил выражения лица, и хан пожал плечами.

— Слова не тяжелы. Ты и один сможешь донести мой ответ.

Он велел отвести Хо Са в главную юрту и напоить соленым чаем. Сам Чингис остался поглядеть на лошадей, которых поймали и привели в улус.

— Я выберу первым, — сказал он Барчуку.

Уйгурский идикут кивнул, на миг возведя глаза к небу. Чингис, конечно, возьмет лучших; впрочем, кони так хороши, что любой из них — достойное приобретение.

Хотя лето давно закончилось, над долиной Си Ся светило яркое солнце, и к тому времени, когда Чингис поскакал к Иньчуаню, грязь под жаркими лучами запеклась тонкой корочкой. Правитель потребовал, чтобы Чингис взял с собой всего лишь троих спутников, однако в начале пути его сопровождали пять тысяч всадников. Подъехав поближе, Чингис увидел у города огромный шатер. Любопытство переполняло хана. Что нужно от него правителю тангутов?

Чингис с некоторой неохотой оставил своих воинов дожидаться поодаль, хотя знал, что Хасар по первому знаку бросится на помощь. «Может, неожиданно напасть на правителя во время переговоров?» — подумал Чингис, однако, поразмыслив, отказался от этой затеи. Ань Цюань далеко не глупец — навес персикового цвета возвели у самых городских стен. Огромные луки со стрелами в человеческий рост длиной, оснащенными железными наконечниками, в считаные мгновения уничтожат шатер и всех, кто в нем находится. Конечно, тангутский правитель уязвимее за стенами Иньчуаня, но равновесие сил весьма неустойчиво.

Чингис, выпрямившись в седле, скакал первым, Арслан, Хачиун и Барчук ехали чуть позади. Все были хорошо вооружены, а в доспехах спрятали кинжалы — на случай, если Ань Цюань потребует снять мечи.

Пристально рассмотрев персиковый шатер, Чингис немного просветлел лицом. Ему понравился цвет. «Интересно, где они берут шелк такой превосходной выделки и длины?» — подумал хан, затем взглянул на нетронутый город и сердито стиснул зубы. Если бы войско хана сумело проникнуть за эти стены, он бы сейчас не ехал на встречу с тангутским правителем. Мысль о том, что все цзиньские города, как ему сказали, укреплены не хуже, а он так и не нашел брешь в их обороне, угнетала Чингиса.

Четыре всадника молча въехали под прохладную сень персикового шатра и спешились. Шелковый полог укрыл их от лучников на стенах, и Чингис, немного успокоившись, остановился перед королевскими стражниками.

Вне всякого сомнения, их подобрали специально, с расчетом произвести впечатление. Кто-то тщательно обдумал предстоящую встречу. Вход в шатер сделали достаточно просторным, чтобы сразу было видно — внутри нет наемных убийц. Могучие стражи не обращали внимания на человека, стоявшего перед ними. Неподвижные, словно изваяния, они смотрели вдаль, на шеренгу конных воинов.

Хотя внутри шатра стояло несколько кресел, там был всего лишь один человек, и Чингис слегка наклонил голову.

— Где твой господин, Хо Са? Или утро для него слишком раннее?

— Он уже идет, великий хан. Государю не подобает появляться первым.

Чингис поднял бровь, решая, не счесть ли слова тангута оскорблением.

— Видимо, мне придется уйти. Ведь это не я приглашал его к себе.

Хо Са вспыхнул, и Чингис улыбнулся. Ему нравился Хо Са, несмотря на гонор и вспыльчивый нрав. Прежде чем хан успел что-либо сказать, с городских стен раздались трубные звуки рогов, и монголы схватили мечи. Хо Са успокаивающе поднял руку.

— Государь поручился за вашу безопасность. Звук рогов — это сигнал, что повелитель покинул город.

— Выйди и посмотри, как он идет сюда, — велел Чингис Арслану. — Скажи, сколько с ним всадников.

Он попытался успокоиться, расслабить напряженные мышцы. Чингис и раньше встречался с ханами, а некоторых убил в их же юртах. В сегодняшней встрече нет ничего особенного, сказал сам себе Чингис, однако чувство некоторого благоговения его не покидало. Хан улыбнулся собственной глупости, понимая, что волнуется из-за новизны происходящего. Здесь, вдалеке от родных степей, все было непривычно. Впрочем, он не желал себе иной доли.

Арслан скоро вернулся назад.

— Его несут рабы в паланкине вроде того, что был у Вэня Чао.

— Сколько рабов? — нахмурившись, спросил Чингис. Тангутов будет больше, подумал он, не скрывая недовольства.

Хо Са опередил Арслана с ответом.

— Повелитель, это евнухи. Восемь силачей, но не воинов. Всего лишь тягловая скотина. Им запрещено носить оружие.

Чингис задумался. Если уйти до появления Ань Цюаня, жители города решат, что он испугался. Возможно, его собственные воины подумают так же. Чингис не стал уходить. На поясе Хо Са носил длинный меч, два стражника-тангута тоже были хорошо вооружены. Чингис взвесил возможную опасность и остался в шатре. Иногда человек слишком тревожится из-за событий, которые, возможно, и не произойдут. Чингис рассмеялся и сел в кресло — ждать правителя. Хо Са, удивленно моргая, смотрел на него.

Носильщики-рабы приближались. Бесценную ношу они держали на уровне пояса. Под заинтересованными взглядами Чингиса и его троих спутников рабы поставили паланкин на землю. Шестеро евнухов встали неподвижно, а двое застелили грязь дорожкой из черного шелка. К огромному удивлению Чингиса, они достали из-за поясов деревянные дудки, заиграли нежную мелодию, и шторы паланкина медленно раздвинулись. Чарующая музыка успокаивала, и Чингис, словно завороженный, смотрел, как выходит Ань Цюань.

Повелитель Си Ся был невысок и худощав, в доспехах, тщательно подогнанных по фигуре. Отполированные до блеска пластины сияли на солнце. Заметив на бедре Ань Цюаня меч с украшенной драгоценными камнями рукоятью, Чингис вдруг задался вопросом, выдергивал ли когда-нибудь правитель его в гневе. С появлением Ань Цюаня музыка заиграла громче, и хан понял, что представление ему нравится.

Ань Цюань кивнул двум стражникам, те вышли из шатра и встали по обе стороны от правителя. Только после этого он сделал несколько шагов под шелковый полог. Чингис и его спутники поднялись, чтобы поприветствовать государя тангутов.

— Великий хан, — произнес Ань Цюань, наклонив голову.

Он говорил со странным акцентом, будто просто запомнил слова, не понимая их значения.

— Ваше величество, — ответил Чингис, использовав тангутское выражение, которому его научил Барчук.

К удовольствию монгола, в глазах повелителя Си Ся блеснул интерес. На миг Чингис пожалел, что отец не дожил до сегодняшнего дня и не видит, как его сын встречается с чужеземным правителем.

Два стражника встали напротив Хачиуна и Арслана, каждый явно наметил себе противника на случай, если мир во время переговоров будет нарушен. Оба монгольских военачальника невозмутимо наблюдали за ними. На этой встрече они были лишь зрителями, однако никто не смог бы захватить их врасплох. Если правитель заманил их в ловушку и хочет убить, ему самому не выйти живым.

Арслан нахмурился от внезапной мысли. Никто из них раньше не видел тангутского правителя. Если он ненастоящий, иньчуаньские воины в считаные минуты могут смести шатер с лица земли, потеряв всего лишь несколько верных и самоотверженных людей. Арслан перевел взгляд на Хо Са — хотел проверить, не волнуется ли он. Тангутский воин не выказывал ни малейших признаков тревоги.

Ань Цюань заговорил на языке своего народа. Его голос звучал твердо, как у человека, привыкшего повелевать. Не мигая он смотрел в глаза Чингису. Монгольский хан не отводил взгляда. Когда правитель закончил, Хо Са откашлялся и перевел, тщательно сохраняя бесстрастное выражение лица.

— Зачем уйгуры опустошают земли Си Ся? Разве мы не обращались с вами по справедливости?

Барчук хотел что-то сказать, но повелитель тангутов не спускал глаз с Чингиса.

— Я хан всех племен, — ответил Чингис. — Уйгуры тоже среди них. Мы ходим в набеги потому, что у нас достаточно сил, чтобы править. Для чего же еще?

Правитель выслушал перевод Хо Са, слегка нахмурившись, однако отвечал спокойно, без намека на гнев.

— Неужели вы просидите под стенами моего города до скончания века? Вряд ли, великий хан. Разве вы не заключаете соглашений во время войны?

Чингис с возросшим интересом подался вперед.

— Я не собираюсь заключать соглашений с Цзинь. С незапамятных времен ваш народ враждует с моим, и я не успокоюсь, пока не обращу ваши города в прах. Твои земли теперь мои, и я буду делать с ними, что захочу.

Хо Са передал правителю слова Чингиса. К всеобщему изумлению, Ань Цюань внезапно оживился, услышав ответ. Он выпрямился, его голос стал резким. Чингис настороженно посмотрел на Хо Са, однако вместо тангута заговорил Барчук.

— Правитель тангутов говорит, что его люди не имеют никакого отношения к Цзинь, — сказал Барчук. — Если твои враги — цзиньцы, почему ты теряешь время в долине Си Ся? Великие цзиньские города лежат на севере и востоке.