Блеск клинка - Лоуренс Шуновер

— О, это совсем другое дело. В юрисдикцию моего департамента входит охрана жизней иностранцев. Вам надо было сразу упомянуть об этом. Совершенно ясно, что ни одному генуэзцу не будет позволено рисковать его драгоценной жизнью на борту судна с плохими мореходными качествами. Если ваша французская команда желает остаться на борту, чтобы приводить в действие насосы или чем там они занимаются, это их личное дело. Но вы убедили меня, что моя обязанность — не допускать генуэзцев на корабль, пока наши инспекторы не сочтут его безопасным. Это была счастливая мысль — предложить инспекторам осмотреть корабль, сэр Джон. Если генуэзцы не могут подняться на борт корабля, они не могут и уплыть на нем. А за это время, когда волосы вашего юного друга чуть-чуть вырастут, а может быть, даже раньше, осмелюсь предположить, что великий герцог примет вас также и поможет вам преодолеть эту трудность.

Пьер вспомнил изумление Стефании, когда он упомянул о красных туфлях Абу Аюба. Он решил ускорить встречу с Алексием, если это окажется в его силах.

— Я могу высказать обоснованную догадку, — произнес он, — кто пустил слухи обо мне. Я думаю, это сделал молодой человек, который очень любезно приблизился к моему столу в тот вечер в таверне. Могу я направить сообщение великому герцогу?

— Конечно.

— Тогда сообщите ему, что человек, который ищет меня, носит на голове упавшую звезду.

Шеф полиции выглядел озадаченным.

— Одно из требований к хорошему полицейскому у нас точно передавать сообщения. Должен признать, что ваши слова не имеют для меня смысла, но я не могу поверить, что вы шутите. Будьте добры, повторите ваше сообщение. Может быть, я что-то не понял.

Пьер повторил.

— Очень хорошо, — сказал шеф полиции, — ваше сообщение будет передано великому герцогу точно так, как вы сформулировали его. — Он был слишком хорошо знаком с хитроумными шифрами и паролями, чтобы обсуждать это дальше. Пьер говорил по-французски через переводчика. Сэр Джон, конечно, понял его слова, но его лицо оставалось совершенно невозмутимым, и шеф полиции проницательно решил, что капитан не понял смысл сообщения так же, как и он. Он начал размышлять, с каким секретным полномочным послом ему приходится иметь дело. Большинство людей не обращались к нему с просьбой передать зашифрованное сообщение великому герцогу Трапезунда, парадинасту[32] Давида, сына императора. Шеф полиции был слегка обеспокоен.

Он почувствовал себя еще более неловко, когда в ответ на сообщение пришла поразительная весть, что Алексий, который в это время завтракал и даже еще не принял ванну, приказал немедленно доставить к нему франка и сэра Джона.

Глава 28

Европейцы очень мало знали о евнухах, и то немногое, что они знали, часто оказывалось неприличным и неточным. Бытовало мнение, что они глупы, лишены эмоций, прожорливы и порочны.

Иногда они бывали порочными, но не чаще, чем другие люди. Если Василию нравилось видеть страдания людей, что же сказать о бароне де Реце, о котором стало известно немало, прежде чем его повесили? А ведь он не был евнухом. Порок гнездится в сознании.

Не всегда евнухи бывали прожорливы. Поглощаемая ими пища действительно превращалась в подушки жира на их телах, так что их пропорции заметно отличались от пропорций обычных людей. Но это было гормональным проявлением их физического недостатка и не имело ничего общего с их аппетитом. Многие из них питались очень умеренно.

Обвинение в глупости полностью опровергается признанием их интеллектуальных способностей во всех крупных восточных государствах. В Турции они обучали янычар, элиту войска султана. Этот абсолютный монарх был не настолько глуп, чтобы доверить дуракам подготовку воинов, пользовавшихся наибольшим доверием и обеспечивавших безопасность его персоны и устранение его врагов. В Константинополе многие столетия все крупные посты в империи, кроме трех, были доступны евнухам; восемь постов могли занимать только евнухи. Чтобы обеспечить своим сыновьям прибыльную и почетную карьеру, многие родители лишали своих мальчиков возможности когда-либо почувствовать себя мужчинами. Неизвестны случаи, когда бы евнух гордился своим недостатком. Глупые фанатики (а такие иногда встречались), которые становились евнухами по религиозным соображениям, были лишены доверия Церкви; она вполне резонно заявила, что не следует ожидать прощения за воздержание от искушения, если оно больше не существует. Но евнухи обычно не сетовали на свою необычность, хотя иногда задумывались о том, как бы они ощущали себя, будучи обычными людьми. Так дети иногда пытаются представить себя взрослыми.

Именно их эмоциональные качества, близкие к эмоциям детей, делали евнухов столь ценными для их хозяев. Евнухи рассуждали с четкостью зрелых мужчин. Но их преданность была безусловной, неподвластной возрасту, как у собаки; их привязанность, а она была глубокой, ничего не требовала взамен, как у ребенка. Они были замечательными учителями для юношей, терпеливыми, не надоедливыми, сочувствующими, преданными, и в то же время строгими и беспристрастными поборниками дисциплины.

Евнух Алексий, великий герцог, был таким наставником для Давида, сына императора Трапезунда Иоанна, с самого его рождения. Давид уже стал императором, но от него не требовалось заниматься государственными делами до смерти отца, и очень многие люди задумывались, какой император получится из столь легкомысленного молодого человека.

Но Давид был не первым из наследников золотого трона в большом зале старинного дворца, по отношению к которым люди испытывали сомнения. Многие милые отпрыски рода Комнинов обладали значительно меньшими способностями, чем можно было предположить по их успешному правлению. Если слабый или глупый трапезундский властитель правил мудро, за ним всегда стояла неофициальная теневая фигура, нередко евнух. Часто такая фигура имела наименование. Такого человека называли парадинастом. Это слово не переводилось с греческого, потому что в европейских монархиях никогда не существовало аналогичного поста. Оно означало «рядом с семьей», не с императором, а именно с семьей. Никто, кроме Комнинов, никогда не правил в Трапезундской империи. Императорский титул был бесконечно священным. На правящую династию фактически молились — кроме воскресений, когда придирчивый церемониал несколько смягчался из уважения к Богу. Парадинаст, являвшийся советником императора, фактически правил империей. Полагали, что наступит время правления Алексия — разумеется, именем Давида. Если не считать возраста великого герцога, Иоанн, император Трапезунда, сам уже старый, мог не беспокоиться о будущем сына и империи. Но Алексию было за пятьдесят, когда родился Давид, а с тех пор минуло двадцать лет.