Солоневич - Константин Сапожников

«В одной из своих статей я обронил фразу, которая мне впоследствии, в Германии, дорого обошлась: „Гений в политике — это хуже чумы“.

Гитлер, говорят, принял это на свой счёт, и мне пришлось объяснять в гестапо, что я имел в виду только гениев марксизма. И что вообще — нельзя же придираться к парадоксу! Но это всё-таки не парадокс. Гений в политике — это человек, насильственно нарушающий органический ход развития страны во имя своих идеалов, своих теорий или своих вожделений — не идеалов массы — иначе масса реализовала бы эти идеалы и без гениев, время для этого у массы есть. Несколько гиперболически можно сказать, что „гений“ врывается в жизнь массы, как слон в посудную лавочку. Потом слона сажают на цепь, а владелец лавочки подбирает черепки. Если вообще остаётся что подбирать. Потом приходят средние люди, „масса“, и чинят дыры, оставшиеся после слоновьей организации Европы или мира».

В начале июня 1941 года куратор вновь встретился с Солоневичем, который не отказался от планов переезда в Финляндию или Соединённые Штаты. С видимым оживлением Иван упомянул о том, что долгое время безнадёжно пытался добыть средства на публикацию рукописи «Возрождение империи» и вот, кажется, лёд двинулся: в секретариате Геббельса Солоневичу сообщили, что министр дал указание выделить необходимые средства на издание книги (война с Советским Союзом стремительно приближалась, обещать можно было всё, что угодно).

Гестаповец выразил сомнение в том, что подобная книга может быть напечатана в условиях рейха:

— Ваша идея утопического монархизма — это всего лишь красивая сказка, беспочвенная фантазия эмигранта. Возможности для её реализации не будет, тем более после этой войны.

В изложении Ивана последнее слово в этом споре всё-таки осталось за ним:

— Вы, герр Солоневич, как культурный человек должны понять, что мы, немцы, ни в каком случае не можем допустить восстановления монархии в России — вы и сами понимаете почему.

Я (скромно и застенчиво):

— Мы, видите ли, тысячу лет обходились без немецкого согласия — вероятно, обойдёмся и дальше!

Недругами Солоневича (при его жизни) и «идеологически ориентированными» исследователями-биографами (после смерти) упорно поддерживалась версия о его тайных и явных связях с заправилами Третьего рейха, добровольных «советнических услугах» и прочих неблаговидных деяниях, несовместимых со сложившимся обликом национально мыслящего публициста, защитника русской монархии. Можно с уверенностью сказать, что Солоневич не изменял России и всегда в силу возможностей пытался воздействовать на «германцев», предупреждая их, что агрессивные планы в отношении СССР потерпят крах, потому что направлены на уничтожение «Национальной России» и превращение русских в германских рабов.

Нужно отметить, что Солоневич, подводя итоги своего германского периода, считал свой переезд в Третий рейх «огромной ошибкой». Правда, иного выбора у него не было, западноевропейские демократии не хотели принимать у себя человека, вызывавшего очевидную ярость Сталина. Свою роль в переезде отца и сына Солоневичей в Германию сыграла кампания против них, начатая агентами НКВД в Финляндии и продолженная «широким веером» в странах Западной Европы, а также в местах русского рассеяния. Компрометирующие Солоневичей фальшивки были подхвачены в эмиграции теми силами, которые видели в братьях угрозу своему прежде безраздельному влиянию на Русское Зарубежье. Концентрические круги от этой провокации до самого последнего дня преследовали Ивана Лукьяновича. Он с горечью писал в статье «Восемь лет», опубликованной в первом номере «Нашей страны» (Буэнос-Айрес, 1948 год):

«„Социалистический вестник“ называл меня „кандидатом в русские Геббельсы“, мечтающим о никогда не существовавших временах царя-Гороха. Орган упомянутого царя — белградский „Царский вестник“ с редкой изысканностью писал: „Солоневич, может быть, и не агент ОГПУ, но он хам и подлец“. Основатель сегодняшней солидаристской партии проф. Георгиевский называл меня поочерёдно то агентом ГПУ, то агентом гестапо. И всё обещал „представить документы“… Польская пресса скромно и деловито заявила, что я агент ГПУ и, кроме того, заядлый враг независимой Польши. Немецкая партийная пресса посвящала мне целые полосы, обзывая меня врагом Германии и „Judenfeund“… А наши социал-демократы уже во время войны объявили меня правой рукой Геббельса. Так создаётся слава мира».

Что действительно было, так это то, что Иван Солоневич пытался «образумить», направить на «путь истинный» нацистских бонз.

Вот как вспоминал об этом Юрий:

«В 38-м году, когда мы туда попали, батька написал меморандум Гитлеру — 36 страниц, в котором он предсказал будущее до такой степени точно, что жутко становится. В нём он сказал: много было таких, которые пытались Россию завоевать, — ничего у них не вышло. И не вышло потому, что они совершали всегда одну и ту же ошибку: они были против русского народа. Если бы они поставили на сторону русского народа, то и тогда было бы трудно, но хоть бы был шанс. А воевать против русского народа это значит, что вы будете идти до Владивостока, и на пути каждый куст будет стрелять. И на каждом мосту придётся оставлять часовых. А конец будет — наполеоновский.

Мы даже не знаем толком, читал ли его (меморандум. — К. С.) Гитлер или нет. Однако Гиммлер, например, понимал, что немцев просто не хватит, чтобы завоевать всю Россию. Батька считал, что если уже ничего в немецкой политике изменить невозможно, то нужно хотя бы постараться розенберговскую линию как-то подавить. Поэтому он старался немцам объяснить, что антирусское направление приведёт к поражению».

Если следовать подсказке младшего Солоневича, меморандум отца был написан и направлен Гитлеру в первые месяцы их пребывания на немецкой земле, вероятнее всего, в июне — июле 1938 года. В сентябре Иван Солоневич опубликовал брошюру «Россия и гитлеризм». Содержание её может пролить определённый свет на то, что думал Солоневич о «совместимости» этих двух понятий и пригодности гитлеризма как идеологии для применения на русской почве. Его брошюра так и начинается:

«Обе России — и подсоветская, и зарубежная — бьются в поисках новой творческой идеи. Той идеи, которая должна прийти на смену уже выродившемуся коммунизму и которая должна лечь краеугольным камнем в будущее здание нашей родины».

Какова же, по мнению Солоневича, эта новая проверенная творческая идея? Он отвечает без оговорок:

«Для большинства русской эмиграции эта проверка уже сделана. И это большинство, при всех его колебаниях относительно Германии как внешнеполитической силы, всё-таки склоняется к фашизму как внутритворческой силе. Делается оговорка о том, что предпосылки итальянского и германского фашизма должны быть изменены в зависимости от наших чисто русских особенностей и приноровлены к нашему неповторимому в истории национальному бытию».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});