Проведи меня через туман. Летопись первая: Велесовы святки (СИ) - Штефан

в небытие, когда ее голову пронзила нестерпимая боль.

====== Рукопись восемнадцатая ======

Комментарий к Рукопись восемнадцатая Немного Мирославы в день Водосвета https://t.me/griffindor777/2931

Треки

Driada — край

Eresia — tartalo music

глава отредактирована под ориджин 28.10.23

ᛣᛉ

Размеренное тиканье часов отдавалось в голове громогласными ударами колокола. Голова гудела и по ощущениям казалась чугунной. Глаза отзывались резкой болью при любой попытке пошевелить ими. Спина была деревянной, словно закоченевшая доска.

Нащупав ладонями и слабыми пальцами накрахмаленную простынь, Мирослава втянула носом пропитанный смесью трав воздух. Кажется, она находилась в медзнахарских палатах.

— Ми-ир? — раздался чей-то голос, и девочке пришлось приоткрыть чувствительные глаза. А точнее — только правый, левый же это делать отказался.

У ее койки стояли, словно охрана, Яромир и Никита; Астра и Иванна сидели по обе стороны кровати поверх лоскутного яркого одеяла. У всех присутствующих были взволнованные и какие-то бледные лица. Кузнецова наклонилась чуть ниже, всматриваясь в подругу, и удрученно покачала головой:

— Глазища у тебя красные… Как себя чувствуешь?

— Что со мной? — хриплым голосом спросила Мирослава, и Иванна, кусая в волнении пухловатые губы, тут же подала ей стакан воды. Попытавшись привстать, чтобы попить, девочка скривилась от боли в голове.

— Сотрясение, — холодно ответил ей Яромир, сложив руки на груди. — Идиотская практика на доверие, — пробурчал он почти не слышно. На его лице не дрогнул ни один мускул, который мог бы выдать внутреннее раздражение, что горячей волной плескалось у него в груди и на кончиках пальцев.

Уложив больную голову на пуховую подушку, Мирослава закрыла глаза и попыталась вспомнить. Занятия на поляне, упражнения на доверие, Мирская, падение, ужасная боль.

— Ты упала на камень, сильно отбила голову, потеряла достаточно крови, — пояснила Иванна, все еще закусывая нижнюю губу и с сожалением глядя на подругу.

— Вот это я как всегда, держу марку, — попыталась отшутиться Мирослава, все еще не открывая глаз, но при этом подняв вверх кулак. Свет из окон слепил ее, заставляя непрестанно слезиться глаза. Никита, поняв это, по-хозяйски подошел к невысоким искусственно зачарованным оконцам и резкими рывками задернул шторы около кровати одногруппницы, а затем и все ближайшие на соседних окнах, создавая приятный полумрак.

— Тебя держали во сне два дня, чтобы ты не мучилась в сознании от сильной боли, — непривычно серьезно сказал Вершинин, подходя к кровати и присаживаясь на корточки. Он облокотился руками о матрас, внимательно и сочувственно наблюдая за пытающейся разлепить глаза Мирославой.

— То есть, сейчас я еще и огурчик? — усмехнулась она, думая: какая же боль была сразу после падения, если и сейчас ее череп вот-вот пойдет трещинами от напряжения?! Все понурили головы, не находя в этом ничего смешного.

— А знаешь, что самое интересное? — как всегда холодно спросил Яромир и, не дождавшись ответа, продолжил: — За проступок Софии по старой доброй традиции наказаны мы втроем.

Все оглянулись на парня, будто бы удивившись его тону, а Мирослава приоткрыла один глаз. Теперь уже левый. В нем плескался фиолетово-зеленый огонек гнева.

— Их стратегия по нашему приМИРению начинает напрягать…

— И им все равно, что вы тут не при чем? Что у Морозовой сотряс на всю башку?! Все равно всем отработки?! — подскочил на месте Вершинин и начал ходить туда-сюда, вороша лохматые, пшеничного цвета волосы пальцами и поджимая губы.

— Все верно, — кивнул Полоцкий, оперев руки о железный бортик больничной койки. Он сжимал челюсть, и слова из его рта вылетали почти рычащие. — Благо Яриле, дали отсрочку до твоего полного выздоровления.

— И на том спасибо, — слабо ответила Мирослава и услышала чьи-то шаги. Из-за простенка вышла медзнахарка.

— Проснулась? Или разбудили?!

Женщина в широком белом одеянии до самого пола и с накинутым на плечи изумрудным ферязем, с прищуром и хитростью во взгляде глянула на посетителей. Те отрицательно покачали головой, но все встали с одной стороны кровати, открыв подступ к «больной».

— Самочувствие паршивое, девочка моя, знаю, сейчас выпьешь обезболивающие и снотворные снадобья, дальше будет легче, сон лечит, — лепетала Валентина Петровна и достала из большого кармана ферязя бутыльки, откупорила их по очереди и беспардонно влила в рот пациентке.

Мирослава, хлопая длинными ресницами, только и успела, что неловко крякнуть от горьковатости лекарств и провалиться в сон, успев только подумать о том, как она рада была видеть друзей.

ᛣᛉ

В следующий раз Мирослава проснулась, когда на дворе стоял глубокий вечер. Свечи и тусклые лампы неярко освещали палату. В горле пересохло, и яриловка с ловкостью повернулась на бок, схватила графин с тумбочки и отпила прям с широкого горла, чувствуя, как жидкость проливается и стекает на пол с подбородка. Громко причмокнув, она поставила хрусталь обратно и только после этого замерла на месте. Осторожно заморгав, повернула головой влево-вправо-назад-вперед-по кругу и выдохнула. Боли не было.

— Привет, как ты?

Мирослава только благодаря скованности тела после долгого лежания не подпрыгнула от дикого испуга. В неярком свете свечи стоял Иван Третьяков, словно статуя недвижимый, бледный и, кажется, обеспокоенный.

— Привет, Вань… Да вроде лучше, — прокашлявшись, ответила яриловка, стараясь незаметно вытереть мокрый подбородок. Парень медленно подошел ближе, встав у спинки кровати. Он постукивал по ней пальцами, выдавая собственное волнение.

— Не болит голова?

Девочка еще раз прислушалась к ощущениям и отрицательно мотнула головой, разглаживая ладонями лоскутное одеяло, которым была укрыта. Повисло молчание.

— Ты сам-то как? — прервала она тягостную тишину, и Ваня слабо улыбнулся одними губами. Синяки и бледность на его лице были неудачно подчеркнуты тусклым светом от свечей.

— Ну… вроде пойдет, — парень пожал плечами и огляделся по сторонам, и девочка также заметила, что лежала тут одна.

Все кровати в госпитале были пусты и аккуратно застелены. Значит, профилактические зелья от простуды, которыми поили учеников — работали. А таких неудачников как Мирослава — и во всей школе больше не нашлось.

— Ты уже слышала про вашу отработку?

Короткий кивок.

— Не привыкать, — легкая ухмылка расплылась на ее помятом и опухшем после лечебного сна лице.

— София клянется, что она случайно тебя не поймала…

— От этого не легче, голова уже пробита.

— Согласен… Вообще-то, я посчитал нужным тоже напроситься на отработку с вами, — признался парень.

Лицо у девочки вытянулось в изумлении. Одна бровь подскочила выше другой.

— Зачем? Ты-то тут совсем не при чем!

— Ну-у, — он поджал губы, подбирая слова. — Скажем так, буду между вами всеми буфером.

Мирослава нахмурилась.

Каким образом молодой вампир сможет сдерживать одного неуравновешенного волколака и двух враждующих между собой девиц? Кто из них опасней — еще надо было решить.

Разговор снова затих. Мирослава чувствовала, как все ее затекшее