Лучший частный детектив - Молчанова Ольга Павловна

— У меня такое ощущение, будто за нами наблюдают, — почему-то шёпотом сказала Вера.

…Вдруг с трёхметровой высоты с каким-то жутким свистом рядом с Верой упало чучело птицы, задев крылом её плечо, она вовремя успела отскочить в сторону.

— Если они все сейчас попадают на наши головы, то нам не сдобровать. — Мокроусов подошёл и толкнул ногой упавшую птицу.

Все заметили, что глаза её медленно закрылись.

— Что за чертовщина! — теперь не выдержал криминалист. — Выходите, Пригожина-Корсунская!

В углу между стеной и шкафами Ражнёв обнаружил своеобразную галерею: вдоль стены висели портреты в определённой последовательности: Светлана Воронина, Игорь Вазов, Вика Березина, Дина Глаголева, Егор Корсунский. Эта выставка демонстрировала редкую циничность замысла «экспериментаторши». Но в портретах присутствовало что-то ещё…

— Странное впечатление оставляют эти лица, — Вера с удивлением переводила взгляд с одного портрета на другой.

— Так… — эксперт вгляделся в лицо Вики Березиной. — Красавица… но что-то… — Он как специалист пытался под разными углами рассмотреть тот неуловимый налёт искажения…

— Может, дело в подсветке? Этот голубоватый оттенок придаёт лицам смертельную бледность.

— Нет, это компьютерная обработка. Это Пригожина с умыслом сделала. Портреты пугают, а, значит, удовлетворяют её больное воображение. — Бориса озарила догадка. — Тем более, обратите внимание: Дина и Егор выглядят на портретах обычно, без искажений…

— Словно разделены на живых и… мёртвых, — эксперт многозначительно поднял указательный палец.

— Вот именно! — Борис присел на край стула, который печально скрипнул, тем самым подтвердив догадку.

— Молодец, Боря. Да-а… Кругом психологические заморочки… Вот только где сама виновница торжества?

— А зачем ей это? Не понимаю… — Вера пока не могла переварить увиденное.

— Возможно, она подпитывается от этих предметов, — Борис тоже недоумевал, — а потому здесь и птицы, и жуткие рисунки, и эти портреты — весь этот кошмар.

…На письменном столе, стоящем возле дивана, обнаружилась тетрадь в синей обложке, в которой ровным аккуратным почерком были исписаны почти все страницы.

— Толик, смотри, кажется, она фиксировала все свои действия. Про галстук пишет и дату ставит: когда изъяла его у Игоря…Вазова, когда и как повязала на шею жертвы.

Ражнёв взял у неё из рук тетрадь, полистал.

— Здесь и про звонки в милицию есть… Тут всё! Надо же… Она, наверное, назвала бы эти записи научным трудом. Проводила наблюдения, подтверждая свои психологические опыты.

— Эта экспериментаторша всех нас за подопытных кроликов держит…

— Писанина эта — самая главная улика в деле, — Ражнёв захлопнул тетрадь.

— Пригожина, хватит ломать комедию! Ваш выход! Актриса, блин, чёрт возьми!!! — нервы у Толика начали сдавать.

Все воззвания растворялись в тишине. Молчание начинало раздражать. Хозяйка этих чертогов должна была быть дома. Но не превратилась же она в чучело птицы!

Геннадий Генрихович тем временем заинтересовался масками, развешенными в углу возле шкафов. Маски тоже были жуткими, как и всё в этой квартире. Он подошёл ближе, дотронулся до одной из них, коснулся чёрных провалов глазниц… И вдруг дверки шкафа растворились. В глубине обнаружился потаённый проём, в нём было темно, но угадывались смутные очертания небольшого помещения.

Мокроусов медленно направился в эту «чёрную дыру». Тишина нарушалась еле уловимыми звуками, шорохами… И вдруг из этого немыслимого пространства раздался крик. Все бросились на помощь, а она, безусловно, требовалась. Словно фурия, нападавшая схватила жертву за волосы, но удержать мужчину ей было не просто, на подмогу Мокроусову подоспел Ражнёв. Они стремительно скрутили Пригожиной руки и надели наручники.

— Что, поймали, да?! Нашли, вычислили!!! — женщина кричала, брызжа слюной, изменившись до неузнаваемости.

Волосы её были растрёпаны, она озиралась по сторонам, до хрипоты выкрикивала всю скопившуюся ненависть.

— Я вас всех ненавижу! Вы мелкие земляные черви! У вас нет ничего, ничего! Кроме никчемной жизни. Вы боитесь, всего боитесь… Бойтесь, правильно делаете! Ха-ха-ха!!! Что вы возомнили о себе? Вы способны изменить этот мир?! Сделать его чище, лучше?! Чёрта с два!!! Это я могу что-то изменить, это мне подвластны ваши чахлые душонки!!! Мне!!!

— Заткни этот фонтан! — Ражнёв протянул Мокроусову скотч.

Вера во все глаза смотрела на Наталью Николаевну, не узнавая её. К чувству отвращения, внезапно возникшее к этой женщине, примешивалось и чувство жалости… И это ставило её в тупик.

«Откуда это странное ощущение? Она убийца, мерзким способом безжалостно отправляющая на тот свет детей… Почему жалость? Что за бред?» — Вера негодовала сама на себя, не понимая, что за бес кувыркается в её душе…

— Ну давайте, свяжите, попробуйте, ударьте меня!!! — кричала Пригожина. — Вы не станете сильнее меня!! Я лишь могу управлять вашими мышиными мозгами. Только я могу сделать с вами ВСЁ!!!

Мокроусов пытался залепить рот Пригожиной, но она извивалась, продолжая кричать страшным голосом…

— Наконец-то! — эксперт-криминалист произнёс с облегчением, когда дело было сделано, и в комнате воцарилась тишина. Он начал снимать отпечатки пальцев, но через несколько мгновений вдруг схватился за голову. — Голова нестерпимо болит, — присел на край дивана.

Ражнёв и Валуева переглянулись.

Пригожина сидела в углу и сверлила взглядом незваных гостей.

…Вдруг средний шкаф резко крутанулся на сто восемьдесят градусов, и Вера, глядя на представшую взору картину, обомлела…

* * *

…Пристёгнутый за руки и за ноги, словно распятый на гладкой круглой поверхности, Егор висел вниз головой. Все кинулись к нему, попытались снять. Хитроумное устройство не поддавалось. Какие-то крючки, гвозди, рычаги, металлические рукоятки не позволяли отвязать цепь, которой был прикован юноша.

Вера бросила взгляд на злоумышленницу, а та с отсутствующим видом смотрела в сторону, наклонив голову. Этот вид её возмущал, вызывал негодование… и одновременно жалость… «Фу, чёрт!» — мысленно обозлилась на себя Вера.

Наконец, с конструкцией справились и парня освободили. Он был в обмороке. Но пока возились возле Егора, никто не заметил, как криминалист пришёл в себя, встал, подошёл к Пригожиной, присел и освободил ей руки от наручников. Та вскочила, резким движением сорвала скотч и оглушительно, так, что Вера вздрогнула, закричала:

— Сволочи! Вы не смели являться и портить мои эксперименты! Вы за это ответите!

От страшного крика Егор очнулся, начал с удивлением озираться, а Пригожина в припадке бешенства начала просто крушить всё на своём пути: она скидывала со стола и полок книги, роняла стулья, клочья летели в разные стороны. Унять её было невозможно. Егор смотрел на это со страхом, переходящим в ужас.

…Тем временем криминалист направился к юноше, и… уж было замахнулся, так размашисто, с явным намерением ударить. Причём это непременно бы случилось, если бы не Ражнёв. Вовремя спохватившись, он бросился к эксперту. Завалив «зомби», он быстро надел на него наручники, ещё мгновением ранее обронённые тем же экспертом на пол…

Корсунская, добравшись до окна, запрыгнула на подоконник, продолжая выкрикивать свои проклятия. Отворив окно, она повернулась лицом к присутствующим, — все онемели и, как в театре, смотрели на игру главной героини, предчувствуя кульминацию представления… А та замолчала, обвела всех стеклянным взором, затем уставилась на Егора, погрозила ему пальцем и с жуткой гримасой на лице бросилась вниз…

Глава VII

…Вера уже несколько дней писала историю судьбы Александры Корсунской. Картина складывалась из рассказов очевидцев, а также из документов, обнаруженных в её квартире. Тетрадка, в которой она прилежно записывала все свои планы и наблюдения, представляла особую ценность: и как улика, и как источник достоверной информации. Итак…