Словами огня и леса Том 1 и Том 2 (СИ) - Светлана Дильдина

разнообразия? — перебила его мать.

— На южной стороне Долины есть место, где превосходно можно закрепиться, лишь бы хватило времени. Они думают, нас интересует только камень, у них нет чертежей, которые нашлись в наших хранилищах. Южане — молодая жадная поросль, не умеющая смотреть вдаль.

— Закрепиться, значит. И Тейит станет поближе к Астале… — протянула Белая Цапля, и сама себя прервала: — Нет, не допустят! Они ж не слепые, — и топнула ногой, будто подтверждая сказанное.

— Мы дадим им гарантии — такие, что они останутся весьма довольны. Лайа считает, что нужно поступиться мелюзгой — но меня нельзя упрекнуть в скупости!

Переведя взгляд на Саати, Лачи увидел довольный румянец на ее щеках, и продолжил:

— Вблизи Долины есть два поселения. Мы готовы пожертвовать ими — южане наверняка их сравняют с землей, поняв, что мы задумали. И это не всё. Я отдам им близнецов — неплохая гарантия.

— Слишком уж они хороши, заподозрят еще, — сказала Саати, в луче света распутывая нитяные волосы куклы. — Кого бы помельче…

— Дети двоюродной сестры… в самый раз. Они высокого положения, но не числятся моими наследниками. В уплату за риск мы примем в нашу Ветвь того мальчика из Медных. Лайа не посмеет возразить, она-тоникого не отдает южанам. А он, воспитанный должным образом, будет на три головы выше Атали. Уж точно умнее.

— Тебе своего сына мало? — нахмурилась Белая Цапля.

— Я сказал — должным образом. Пусть будет ему подмогой.

— Ты что, подумываешь сложить бремя власти?

— Не в ближайшие… весен двадцать, — засмеялся Лачи. — Да и Атали неизвестно станет ли преемницей Лайа, мало ли что. Но всегда полезно усилить свою Ветвь.

— Пока это звучит как бахвальство тростника перед лесорубом, — отрезала Белая Цапля. — Сперва тебе не помешает лишить их главного оружия. Он вырос… и ему нет указа. Или не будет вскорости. Судя по тому, что пишут наши осведомители, от него надо избавляться чем раньше, тем лучше.

Лачи кивнул:

— Это мы сделаем — даже вместе с Лайа. Тут у нас полное согласие.

— Я давно вам, болванам, твержу — пока вы строите планы, он растет. Можно было бы послать людей на Юг…

— Мать, успокойся, — сказал Лачи. — К нему так просто не подобраться, а в случае неудачи мы получим такую войну, что предки позавидуют. Дай уж лучше нам еще построить планы, тем паче, подвернулся этот полукровка со своими рассказами. Мы бы в жизни через разведчиков не узнали про Дитя Огня столько…

— А что скажет отец этих двоих? — вступила Саати, откладывая куклу. — Я говорю о заложниках. Он ведь еще не знает? Тойле любит близнецов… разумней было бы отдать кого-то одного, если так.

— Не разумней. Уцелевший… оставшийся, — поправился он, — будет весьма неприятной помехой. Юность — время непомерного гонора и неумения рассчитывать собственные ходы. К тому же вместе детям будет куда веселей.

— С южанами — обхохочешься! — сказала, как сплюнула, Белая Цапля.

— Как-то мне неуютно от того, что ты задумал, — задумчиво сказала Саати, когда та ушла. — Ты ведь не просто о Солнечном камне думаешь. Почему ты меня не посвящаешь?

— Я тебе полностью доверяю. Но своей матери — нет. Вдруг она захочет выудить то, что ты знаешь?

— Но все выглядит так безобидно, взять нужного мальчика в нашу Ветвь… Признайся, ты не хочешь, чтобы все прошло гладко с заложниками? Но какая нам выгода? Если речь только о замене, все можно было бы сделать на месте. И ты уж точно нашел бы способ забрать кого хочешь. Любой несчастный случай с этой парой, и вот уже ты пострадавший!

— Есть у меня одна мысль, — признался Лачи, обнимая жену. — Не к спеху, пока все написано палкой на воде, но вдруг… если я хоть как-то понимаю людей.

Даже Саати не знала толком, насколько плачевное положение у Севера ныне. И можно было только молиться, чтоб не прознал Юг. “Перья” повадились гулять в окрестностях деревень, и все чаше долетали почти до уступов Тейит. Чтобы отогнать опасных гостей, золота и Солнечного камня еле хватало. Сила эсса выпивала их до дна, оставляя оболочку, лишь с виду похожую на прежние камень и золото.

А когда проснулся вулкан, охранявший один из проходов к морю, совсем туго пришлось. Весело переливаясь оранжевым и алым, лава текла в долину. Как удалось остановить, Лачи вспоминать не любил — слишком велика оказалась цена.

Если южане узнают, насколько ослабели соседи…

И манила драгоценным светом камня Долина Сиван.

Опасную игру он затеял. Хотя пока это еще не игра — так, разведка.

**

Шестнадцать весен назад, Тейит, чуть позже визита посольства

К золотистой коже девушки шли бледно-голубые камни. Зачесанные высоко волосы подчеркивали надменную неправильность черт. Лайа совсем не была красива, но это лишь придавало ей своеобразия.

Целительница склонила голову перед девушкой, и хотела проследовать дальше, к высокородной больной, но Лайа остановила ее.

— Моя сестра будет здорова?

— Надеюсь, Белый Луч.

Тень колебания скользнула по лицу девушки.

— Она не станет уродливой? Лоши оставляет страшные пятна…

— Нет, элья. Болезнь вовремя распознали.

“Не станет. Или излечится полностью, или умрет”. Скоро Лиа-целительница это узнает, увидит свою пациентку.

Она испытывала глубокую грусть. Бедняков, заболевших лоши, убивали, словно крыс, и выжигали болезнь из домов. А Элати окружена заботой, и не должны проникнуть в город вести о подлинной сути болезни.

Тем более не должны они достичь слуха шпионов Юга.

Лиа все понимала. Лайа пока не произносила слова избраннику, но целительница знала — та бесплодна. А лоши не только на лице оставляет следы: если вторая сестра тоже потеряет способность носить детей, придется принимать дитя из Серебряных — но самое страшное для Лайа то, что она никогда не займет места правительницы. Кесса все силы отдаст воспитанию принятой девочки, и добьется, что ее провозгласят преемницей Кессы.

Каково той, кого с детства готовили быть первой, сознавать, что судьба ее сейчас в руках случая и целительницы? Ответ каменных знаков был недвусмысленным — если не сможет она, не сможет никто.

Лиа сделала было несколько шагов по коридору, но вновь ее остановил голос — прохладный и горьковатый, словно полынь:

— Если Элати не излечится, если хоть один след болезни останется, я сочту, что ты не