Ефрейтор Икс - Сергей Лексутов

В том месте, где в речушку вливался еще один ручей, Павел нашел свежее кострище. Зола лежала белым пухом. Значит, еще утром костер горел. Это неожиданное свидетельство присутствия человека, притом, что за весь день Павел не встретил ни единого следа сапога, ни единой порубки, почему-то насторожило его. Он начал внимательно осматривать землю вокруг кострища, было ясно, что люди тут привели ночь. Странным показался лагерь; нет следа палатки, значит не туристы, да и нечего им тут делать, в этих богом забытых местах, глухих и не живописных. На стоянку рыбаков или охотников тоже мало походило. Обычно бывалые люди складывают костер по таежному, и он горит всю ночь, а эти жгли тонкие сучья. Кто-то, видимо, не спал всю ночь, поддерживал огонь. Не было следов полога или навеса, вертелись на своих подстилках всю ночь, отогревая бока. Возле одной из подстилок Павел разглядел отпечаток какого-то предмета. Осторожно отодвинув ветви, отчетливо различил след замковой части автомата Калашникова. Хоть и подержал его в руках раз в жизни, а помнил все эти канавки и рычажки. Видимо во сне человек придавил его всем телом, вот на мягкой земле и остался оттиск во всех подробностях.

Присвистнув, Павел потянул из патронташа патрон, снаряженный пулей, при этом осторожно оглядываясь по сторонам.

Вокруг кострища валялись глухариные кости. Кое-где на них можно было различить следы дробин.

– Эге, ребята, у вас и дробовик есть… Но вот зачем вам в тайге автомат?.. – раздумчиво пробормотал Павел.

Он прошел немного по следам. Судя по подстилкам, путников было четверо. Когда следы от костра собрались в цепочку, Павел разобрал, что впереди пошел громадного роста человек. Размер его сапог был примерно сорок пятый, а весить он должен не меньше Павла, то есть около центнера. Павел уже прикидывал возможности своего противника. И когда до него это дошло, он остановился на месте. Получалось, что он, даже не задумавшись, уже кинулся в погоню. В сущности, какое ему дело? Он один, у него одностволка. Что он может сделать против автомата?

Самым разумным было бы, обогнав эту компанию, добраться до ближайшей деревни и сообщить в милицию. Господи, да как обгонишь, если в этих местах только по речкам и ручьям можно ходить?! Без постоянного ориентира закружишься в чертоломе, и компас не поможет. Но нет, не мог он их потерять из виду. Эти четверо несли угрозу, и он не имел права сойти с их следа.

След повел Павла по левому ручью. Это было лишено всякого смысла – через несколько километров ручей терялся в болоте. Получалось, что путники, выйдя из дебрей, тут же свернули в еще худшие дебри, под прямым углом к своему предыдущему пути.

Развернув свою карту, Павел проследил тоненькую ниточку ручья. Так и есть, он берет начало в обширном верховом болоте. Но тут он увидел, что если от крутого изгиба ручья свернуть в сторону, пройти краем болота, то можно выйти кратчайшим путем к той самой речке, к которой Павел и направляется. Если четверка двинулась этим путем, то, значит, или у них есть такая же карта, как у Павла, либо их ведет человек, отлично знающий эти места. Павел решил нагнать их где-нибудь на берегу речки, понаблюдать, а там видно будет…

Тайга больше не казалась ему тихой и уютной. В ней разлилась тревога. Тревога и настороженность были во всем; в замерших ветвях деревьев, отцветших и пожелтевших травах, и даже монотонный, усыпляющий до сих пор треск кузнечиков, стал каким-то тревожным, нервным. Даже в доносящемся время от времени журчании воды в речке, слышалась тревога. Казалось, тайга всеми доступными для себя средствами предостерегала Павла…

С ружьем на плече со стороны Павел казался беспечным, ничего не подозревающим путником. Наверное, мало кому пришло бы в голову, что не зря его правая рука опущена вниз и сжимает шейку приклада. Из этого положения Павлу достаточно одного движения правой руки – только согнуть в локте – и он готов к стрельбе.

Павел шел длинным скользящим шагом, слегка развернув ступни носками внутрь. От этого шаг становится на несколько сантиметров длиннее, да и ноги меньше устают. Еще индейцы-охотники много веков, а может и тысячелетий назад, изобрели его, видимо из-за отсутствия лошадей. Теперь разве что бегом можно было поспеть за Павлом. И еще; шаг его был абсолютно беззвучен. Это было опасно. Это было черт знает как опасно! Ведь мертвые осинники остались далеко позади, а в этих местах наверняка водятся и медведи, наряду с неправдоподобным количеством глухарей. Когда человек идет не таясь, зверь, издалека заслышав его, заблаговременно убирается с дороги. Идя бесшумно, можно нос к носу столкнуться с медведицей. Если она окажется с малышами, от неожиданности непременно набросится. Тут бы очень пригодился Вагай, но паршивец куда-то запропастился. Так и раньше бывало; увлечется преследованием какого-нибудь таежного зверька, закружится, распутывая следы, и про хозяина забудет, нагонит лишь вечером, на привале. Павлу приходилось рисковать, даже свистом он не мог позвать Вагая, не то, что выстрелом, он должен увидеть первым эту странную компанию. Вагай прекрасно различал звук выстрела его ружья. Если убегал далеко и свиста не слышал, достаточно было выстрелить, чтобы он тут же прибегал, горя желанием выяснить, кого подстрелил хозяин?

Первым увидели его.

Павел шел через прогалину, с легким наклоном спускающуюся к речке, посреди которой одиноко стояла тоненькая березка. Смеркалось, но до полной темноты еще оставалось время. В вечерней безветренной тишине деревья замерли в полнейшей неподвижности. Вдруг в этой неподвижности наметанное зрение Павла выхватило чуть дернувшуюся нижнюю лапу пихты, стоящей на противоположном краю прогалины, и в то же мгновение из тьмы под лапой как бы проявилось человечье лицо и стройная фигурка автоматной мушки. В тот краткий миг, когда боек, сорвавшись с курка, мчится к капсюлю, Павел понял; ему не удалось опередить, ему не удалось выстрелить первым. И он успел принять единственно верное решение – мгновенно опрокинулся навзничь. В момент падения ощутил, будто тепловатый ветерок пахнул в лицо. И резкий, чуть отставший посвист. Мелькнула старая, как самая старая пищаль, мысль: свистит, значит не моя… При падении шляпа надвинулась на лоб, так что глаза можно было не закрывать. К тому же довольно высокая трава скрыл Павла от напавших.

Послышался хриплый, простуженный голос:

– Видали? Срезал наповал одной очередью!

Ему откликнулся другой голос:

– Срезать-то срезал, а вдруг не наповал?

– Подойди, ткни заточкой для верности.

Лежа на рюкзаке, Павел осторожно отстегнул лямки рюкзака, проверил курок ружья. Он знал, что курок взведен, но все равно проверил. Теперь жизнь зависела от любой мелочи. Впрочем, он понимал, шансов у него почти нет. Единственная надежда на быстроту, и на то, что тот, с автоматом, подойдет вместе со всеми, тогда в молниеносной рукопашной автомат будет бесполезен. Совсем близко зашелестела трава. Из-под полей шляпы Павел наблюдал за бандитами. Один, громадный верзила, остановился метрах в полутора, сунув руки в карманы и держа двустволку под мышкой. Павлу показалось, что и лицом, и фигурой он являл собой жутчайшее разочарование. Другой, молодой, щуплый, с отвислыми губами, которые он беспрестанно облизывал, испуганно вскрикнул:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});