Вампиры замка Карди - Б. Олшеври-младший

Не доходя до дома Хольмвудов, она остановилась и что-то спросила у полисмена. Видимо, по-английски она говорила плохо, и полисмен долго не мог ее понять. Зато Мойше имел возможность разглядеть и ее, и ребенка. Ребенок оказался прехорошенькой девочкой, а она… Пожалуй, она была слишком стара для того, чтобы быть матерью такого маленького ребенка. А может, она перенесла тяжелую болезнь, голодала, и состарилась прежде срока? Волосы у нее были почти совсем седые. Лицо какое-то темное… И еще — она была очень похожа на Эстер. На его тетю Эстер. Наверное, так тетя Эстер могла бы выглядеть лет через двадцать… Если бы осталась жива.

Но тетя Эстер погибла. И папа погиб. И дедушка с бабушкой. Никого из них нет в живых. Даже Лизе-Лотта, которую он называл «мамой», даже она… А мертвые не возвращаются. Только мама, пожалуй, еще может вернуться… Но ничего хорошего из этого все равно не выйдет. Потому что она — мертвая.

Мойше никогда не предавался бессмысленным мечтаниям. Он знал, что они причиняют боль и ослабляют человека. А он не имел права на слабость. Он должен быть сильным. Очень сильным. Чтобы мстить!

И он сказал себе: эта женщина только похожа на тетю Эстер, но она не тетя Эстер.

И слез с подоконника.

Мойше взял с полки учебник алгебры и принялся решать задачки. В мире формул не было места чувствам. Решая задачки, он всегда успокаивался и становился таким холодным и сильным, каким и должен был оставаться всегда.

Лорд Джеймс и леди Констанс сидели за чайным столиком. Лорд читал газету, изредка отпивая из чашки уже остывший и невкусный чай. Леди свой чай давно выпила и теперь сосредоточенно распутывала колтун на ухе одного из своих спаниелей.

Вошел дворецкий:

— Ваша Светлость, там какая-то еврейка с ребенком… Спрашивает вас.

Лорд Годальминг поднял из-за газеты усталый взгляд. Страдальчески поморщился. Отложил газету, полез за бумажником.

— Вот, дай ей и отправь восвояси…

— Нет, нет, Джеймс, прошу тебя! — леди Констанс отпустила ухо собаки и решительно поднялась из кресла. — Не будь таким черствым. Раз она с ребенком — надо накормить их и дать им адрес приюта, который организовала Мелани Стоукс. По крайней мере, какое-то время они смогут там пожить…

— Проводить их на кухню, миледи? — бесстрастно спросил дворецкий.

— Проводи их… сюда.

— Слушаюсь, миледи.

Дворецкий ушел.

— Зачем, Констанс? Зачем?! — простонал Джеймс. — Мало мне было уже пережитых испытаний… Она же начнет сейчас рассказывать, как у нее убили всю семью… А я буду страдать! А у меня потом начнется мигрень! И меня же ты обвиняешь в черствости!!! И не надо так укоризненно на меня смотреть… Я сделал для человечества больше, чем многие из тех, кого нынче называют героями! И потом, Констанс, не можем же мы помочь всем!

— Всем — не можем, — тихо сказала леди Констанс. — Но хотя бы некоторым…

Появился дворецкий. Следом за ним шла измученная, плохо и грязно одетая, полуседая женщина с солдатским мешком за плечами. За руку она тащила хорошенькую девочку. Девочка от усталости едва перебирала ногами, но с интересом разглядывала интерьеры богатого дома.

— Садитесь, дорогая. Смит, принесите две чашки! Какая славная малютка. Хочешь пирожное, деточка? Не бойтесь собак, они не кусаются, они очень добрые и очень любят детей, — приветливо защебетала леди Констанс.

Но женщина не поприветствовала ее. И не села. Она смотрела на Джеймса огромными от худобы, страшными черными глазами. Джеймс дернулся — его раздражал этот взгляд.

— Не узнаешь меня, Джейми? Не удивительно. Я изменилась. Но это все еще я, — мягко сказала женщина.

Джеймс снова дернулся, словно сквозь его тело прошел разряд тока. Вскочил и нервно, заикаясь заговорил:

— Что… что вам угодно?

Он снова вытащил бумажник. И тут же уронил его: так дрожали руки. Один из спаниелей подхватил бумажник и подал хозяину.

— Не беспокойся, Джейми, денег мне не надо. Я справлюсь. Раз выжила теперь справлюсь с чем угодно. Я пришла к тебе только узнать… Не знаешь ли ты что-нибудь… хоть что-нибудь о Лизе-Лотте? И о Мойше. То есть, о Михеле…

— Я не знаю! Я вас не знаю! — испуганно залепетал Джеймс.

— О, Боже… Вы — Эстер? Да? Вы — Эстер? — прошептала леди Констанс.

— Да. Я — Эстер. Эстер Гржимек. Бывшая Эстер Фишер.

— Присядьте, прошу вас! — почти взмолилась леди Констанс. — И ваша девочка устала…

В дверях снова возник дворецкий. Он нес поднос с двумя чашками и чайничком со свежей заваркой.

— Спасибо, — сказала Эстер, скидывая мешок на пол и на удивление грациозно опускаясь в кресло. Девочку она посадила к себе на колени.

— Как ее зовут? — спросил вдруг Джеймс.

— Златка. Так ты знаешь что-нибудь о Лизе-Лотте или я зря отнимаю у нас у всех время?

— Я… Я знаю… Но не могу! Не могу тебе сказать! — истерически выкрикнул Джеймс.

Эстер удивленно приподняла левую бровь и надула губки. Это была такая знакомая гримаска, что Джеймс поперхнулся и закашлялся. Бледное солнце пробивалось сквозь стекла и падало на ее изможденное лицо. Да, солнце касалось ее лица… А значит — она не была вампиром.

Она не восстала из мертвых.

Она просто не умирала!

— Почему ты не можешь сказать? Это какая-то государственная тайна? Связано с ее дедом, да? Но, как я поняла, старый ублюдок подох еще в сорок третьем, — спокойно заметила Эстер, принимая из рук леди Констанс тарелочку с двумя пирожными.

Она принялась кормить дочку с ложечки. Малышка Злата ела аккуратно и нежадно. Леди Констанс не отрывала от нее умиленного взгляда.

— Лизе-Лотта хотя бы жива? Ну, что ты молчишь? Надеюсь, ты интересовался ее судьбой? Или окончательно осволочился? Знаешь, я много лет мечтала надавать тебе по ушам за то, как ты с ней тогда поступил… Но, видно, не судьба сбыться этому. Руки вот заняты… Да и нехорошо так вульгарно вести себя в таком милом доме.

Глаза Джеймса вылезли из орбит. О, да, это была Эстер! Пережитые страдания ничуть не изменили ее темперамент… И не оказали влияния на ее лексику.

— Хотите еще пирожное? — высоким от напряжения голосом спросила леди Констанс.

— Да, спасибо. Извините, что вам приходится выслушивать такие… Такие речи. Но мы с вашим супругом очень давние знакомые. И я знаю, что иначе мне его не растормошить.

— Боюсь, вам и так не удастся его растормошить, — ласково улыбнулась леди Констанс.

— Неужели? А раньше помогало, — сокрушенно вздохнула Эстер.

— Даже если вы надаете ему по ушам, все равно… Он только еще глубже уйдет в себя. Будет молчать неделю. Так что давайте я расскажу вам все, что знаю. Хотя в подробности меня не посвящали, но… В общем, ваша подруга погибла. Незадолго до смерти ее деда.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});