Служитель египетских богов - Челси Ярбро

ГЛАВА 3

Высокий худой пассажир выпрыгнул из плоскодонки, перевозившей людей и грузы с одного берега реки на другой, еще до того, как лодочник привязал ее к пристани. В одной руке у него была сумка с инструментами, в другой — чемоданчик с бинтами и мазями. На спешку, в которой он собирался, указывали сюртук, перекинутый через локоть, и отсутствие галстука. Эгидиус Максимилиан Фальке был бледен как полотно, его голубые глаза пылали.

— Где? — спросил он на местном наречии у толпившихся возле лодок людей.

— Англичанина унесли… — стал объяснять тощий сутулый старик, но Фальке, не дослушав, побежал дальше — к группке европейцев, стоявших невдалеке.

Навстречу ему шагнул строгого вида юноша с выпирающим кадыком.

— Вы, наверное, Фальке. Я, к сожалению, не владею немецким. Надеюсь, вы говорите по-английски. — Он стоял, преграждая Фальке дорогу к чему-то продолговатому, лежащему на земле и накрытому куском грубой ткани.

— Плохо. Французский я знаю лучше, — ответил немец, тщательно выговаривая слова. — Где раненый? — Врач попытался оттеснить англичанина в сторону, но тот не поддался.

— Меня зовут Роланд Симингтон. Я сделал для вашего друга что мог. — Он по-прежнему не двигался с места.

— Благодарю, — неприязненно произнес Фальке, но что-то в глазах Симингтона заставило его сменить тон: — Он… мертв?

— Застрелен. Пуля вошла в правый бок. Ребра сломаны, рана очень серьезная. — Англичанин, решив, что главное сказано, подвинулся и кивком указал на холстину. — Он очень тревожился. И умолял передать вам, что какая-то женщина… Мадлен, кажется… все еще находится в скалах… как мы думаем, в одном из каньонов.

— Мадлен? — Сначала Фальке даже не понял, о ком идет речь, потом запрокинул голову и издал вопль отчаяния: — Нет! — Немец подбежал к мертвецу и упал на колени, бросив сумку и чемоданчик. — О, mein Gott! — Врач сдернул с недвижного тела ткань и осмотрел рану. — Его все равно нельзя было спасти, — констатировал он, поворачиваясь к Симингтону. — Что еще он сказал? О женщине в скалах?

Юноша заколебался:

— Что в нее… тоже стреляли. — Он старался произнести это как можно мягче, но все равно сказанное прозвучало как приговор.

— Стреляли? — едва слышно повторил Фальке, и лицо его исказилось от боли.

— Мы пытаемся сообразить, где они были, — сообщил Симингтон, будто это чему-нибудь помогало. — И организуем поиск, как только спадет жара.

Фальке словно не слышал.

— В нее стреляли. О Боже! Мадлен! Я должен ее найти. Немедленно. Мне нужны два осла, — обратился он к Симингтону. — Сию же минуту. Только покажите, откуда он прибыл, и я пойду по следам.

— По следам? — недоуменно уточнил Симингтон, опасаясь, что немец свихнулся. Покачав головой, он попытался его вразумить. — Как вы можете пойти по следам? Взгляните сами. Земля слишком твердая, и на ней…

— Я пойду по кровавым следам, — перебил его врач. — Троубридж потерял много крови.

— По кровавым следам? — От природы бледное лицо Симингтона стало пепельным. — Мой Бог, вы ведь не говорите это всерьез?

— Я в жизни не был более серьезен. — Врач вскинул руку и ухватил юношу за жилет. — Найдите ослов. Не делайте смерть вашего соотечественника напрасной. — Он покосился на Троубриджа, потом снова глянул на Симингтона. — Мне никто не нужен, я поеду один.

— Но… разве вы не понимаете, что это очень опасно? Часа через три — другой разговор. А сейчас самое пекло, — с несчастным видом пояснил Симингтон, и Фальке поморщился, вспомнив, как губительно для Мадлен прямое воздействие солнца.

— Землекопы, пока не станет прохладнее, не двинутся с места. — бубнил между тем англичанин. Он перевел дыхание и с беспокойством оглядел покрытого саваном мертвеца. — Но я постараюсь уговорить кого-нибудь выехать раньше. Часа, скажем, через два, или через полтора..

— Через полтора, — тихо уточнил Фальке.

Симингтон кивнул, потом отступил, высвобождаясь из цепкой хватки.

— Я позабочусь о вашем товарище, — сказал неуверенно он, в душе сомневаясь, что эта забота может компенсировать бездействие окружающих и извинить его самого.

— Его звали Троубридж. Фердинанд Троубридж, — бесстрастно сказал Фальке, потом сорвался, не выдержав напряжения: — Где же ослы? Приведите ослов.

Те англичане, что следили за разговором, потупились, а самый старший сказал:

— Их уже ведут, сэр.

— Благодарю. — Фальке повесил на плечо сумку и подобрал чемоданчик. — Я действительно вам благодарен, — обратился он к Симингтону, но тот ему не поверил и смущенно прокашлялся.

— Мы унесем его в тень… Троубриджа.

— Хорошо, — кивнул Фальке, озираясь по сторонам. — Водой не поделитесь?

— Ну разумеется. — Юноша испытал облегчение, получив возможность оказать этому взвинченному человеку реальную помощь, и, хлопнув в ладоши, подозвал старшего землекопа. — Два бурдюка, — распорядился он по-арабски. — Нет, пусть будет три.

— В Фивах, по-моему, есть капеллан, — сказал Фальке. — Пошлите за ним.

— Да, обязательно. — Симингтон закивал. Так горячо, словно ничего замечательнее в своей жизни не слышал. — А вот и животные. — Он судорожно вздохнул, указывая на двух ослов, оседланных по-египетски, с боков которых свисали огромные бурдюки, наполненные родниковой водой.

Когда Фальке с проклятиями устроился в непривычном седле, юноша вручил ему поводья второго осла и виновато сказал: — Мы пойдем следом, не сомневайтесь. Если не вернетесь к вечеру, мы возьмем фонари и будем прочесывать всю округу, пока не найдем вас. — Он отступил назад. — Да поможет вам Бог!

— Аминь, — суховато откликнулся Фальке и пустил своего белого ослика легкой трусцой, крепко сжимая поводья. Он пристально вглядывался в дорогу. Капли крови успели впитаться в пыльную почву, но были еще видны. Сам того не замечая, немец молился, а в небе пылало светило, только-только покинувшее зенит. Огромное и беспощадное, оно висело над скалами, звенящими от жары. Ветер если и дул, то лишь обжигал и нес с собой запахи пыли.

Глаза Мадлен были закрыты, но она видела солнце сквозь веки, словно сквозь красное марево, и не могла заслониться от его жгучих лучей. Ту девушку привязали к скале голой. Как она, должно быть, страдала. Платье все-таки защищало Мадлен, но муслин был слишком тонок и кое-где кожу начинало саднить. Если бы удалось перевернуться, то стало бы чуточку легче, хотя и пришлось бы лежать на ожогах. Но она не могла шевельнуться, скованная контузией по рукам и ногам. Изредка до нее доносились крики стервятников, да иногда по лицу пробегали тени от их крыльев. Мут и Атум-Ра, вспомнила Мадлен. Божества древнеегипетского пантеона, не желающие проявить снисхождение к ней. Добрая земля Савуа в двойных подошвах ботинок еще помогала, но плохо, а меднолицый бог страны пирамид медленно и упорно высасывал из нее жизнь.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});