Странствия Иеро - Стерлинг Ланье

Несколько мужчин, стоявших неподалеку, склонили головы в молчаливом согласии.

— Но почему?! — воскликнул священник. — Почему я не могу остаться в селении? Разве я представляю опасность? Поверьте, я не ем младенцев и не пью кровь из кау! — Ему хотелось добавить, что он также моется гораздо чаще, чем большинство новых знакомцев, но осложнять обстановку было ни к чему.

— Нет, нет, — ответил Грилпарзер. — Конечно, ты не можешь навредить нам, мы в этом уверены, но ты должен уйти. Таков закон! И если тебя найдут в степи, когда стемнеет…

Он вздрогнул, и Иеро ощутил панический страх, затопивший сознание собеседника.

— Я умею взбираться на деревья, — сказал он и вытянул копье в сторону мирно щипавших траву быков. — Ни один зверь из тех, что охотятся на ваши стада, не сумеет до меня добраться. Если ваш обычай запрещает страннику входить в деревню, могу ли я заночевать на дереве, на опушке одной из этих рощ? Тогда утром я приду к воротам, чтобы поговорить с вашим жрецом.

Мужчины, стоявшие вблизи, отпрянули при этих словах; видимо, они старались избегать подобных тем. Но Грилпарзер, похоже, был скроен из более крепкого материала. Он выглядел совершено несчастным, но собирался до конца выполнить долг гостеприимства перед этим странником, чьи речи были столь гладкими и благожелательными. Коснувшись ладонью плеча Иеро, он сказал:

— Когда я был совсем еще молодым парнишкой, приходили другие люди, не похожие на тебя, но слова их были такими же, какие ты произнес вначале. За шерсть и шкуры они давали металл и невиданную в наших краях одежду. Мы предупреждали их… мы просили их уйти… — Иеро почувствовал, как ужас снова охватывает Грилпарзера; на висках его выступил пот — настоящий пот, порожденный сверхъестественным страхом. — Они были хорошо вооружены и только посмеялись над нами. Чужаки встали лагерем у ворот и разожгли множество костров. Они выставили охрану, и мы затворили ворота… — Он снова остановился. — Утром они исчезли. Все исчезли! Два десятка сильных мужчин, вместе с их вьючными животными… И мы знали, что так и будет. Большинство их добра тоже пропало. Мы вышли за ворота и забросали землей прах их костров… — Он положил руку на бронзовую рукоять кинжала, торчавшего за поясом. — Я получил вот это, когда мы делили остатки их товаров.

Иеро в задумчивости молчал. Какие бы соображения ни руководили этими людьми, в их искренности не могло быть сомнений — он легко распознал бы обман. Призраки! Но странная история, поведанная ему, должна опираться на некие реальные факты. И что бы ни случилось с теми бедными торговцами много лет назад, это событие, безусловно, вызвали естественные причины.

— Ладно, — сказал он наконец. — Я вижу, тебя пугает темнота и то, что приходит в ночные часы… — Шальная мысль мелькнула у него в голове, и он добавил, сам еще не понимая зачем: — Я не боюсь тех, кто мчится ночами по степи.

Стоявший перед ним человек отшатнулся, словно его ударили по щеке. Резко повернувшись, он бросился к воротам, что-то громко крича на бегу. Иеро разобрал, что Грилпарзер, призывая неведомых богов, снимает с себя ответственность за судьбу и жизнь чужестранца. Остальные люди припустили за ним с такой скоростью, словно Иеро вдруг превратился в демона, готового пожрать их на месте.

Ворота, до которых было сотни две ярдов, захлопнулись, как только их миновала бегущая толпа; до Иеро долетел глухой стук створок. Он медленно двинулся вперед, потом приостановился, чтобы взять из рук запыхавшегося парнишки обещанный сверток с хлебом. Там были два каравая, еще теплых, покрытых хрустящей корочкой.

Он огляделся. Пастухи исчезли вместе со своими стадами; послеполуденное солнце, склонившись к западу, заливало степь теплыми лучами. Взгляд Иеро скользнул по остроконечным кольям палисада. Ни на стене, ни на сторожевой платформе в ветвях огромного дерева никого не было. Где-то вдалеке промчалась антилопа, вздымая облачко пыли; кроме нее да нескольких стервятников, крошечных черных точек в небесной вышине, все оставалось неподвижным.

Он послал свою мысль в сторону деревни. Мрачная туча аморфного страха клубилась над ней, окутывая так плотно, что он едва мог ощутить ментальную ауру отдельных людей. Сила этого чувства повергла священника в изумление. Сколько же поколений ужас давил степняков, чтобы превратиться в органический наследственный инстинкт?

Отломив хрустящую горбушку, Иеро положил копье на плечо и неторопливо направился к ближайшей роще в полумиле к востоку. «Будь я проклят, если побегу!» — подумал он.

Глава 7

Охотники и их добыча

Иеро устроился на развилке огромной ветви, возносившейся над землей на добрых полсотни футов. Где-то во тьме раскатился рев саблезубого — и замер, словно отзвук удалявшейся грозы. Этой ночью небо затянули облака, меж которыми едва пробивался лунный свет. Разглядывая со своего насеста деревню, священник видел лишь неясные контуры хижин, темных и безмолвных, без проблеска огней. С тех пор как он занял свой пост, из селения не донеслось ни звука; лишь временами где-то в загоне глухо мычали кау.

Тело священника казалось расслабленным, лицо — спокойным, но он был готов к сражению и к бегству. Копье в правой руке, на предплечье левой — щит, рукоять меча трется о шею. При нужде он мог, метнув копье, мгновенно выхватить из-за спины свой короткий клинок. Вряд ли ему удалось бы выбрать лучшую позицию для защиты; теперь оставалось только ждать и наблюдать.

Он нашел подходящее дерево и забрался наверх еще засветло, перед тем как угас последний солнечный луч. Он поел, и после долгих недель мясной диеты вкус грубого хлеба показался ему чудесным. С приходом темноты Иеро начал осторожные попытки зондирования, посылая широким веером свой ментальный сигнал. Его ожидал сюрприз — буквально через несколько минут он коснулся чужого сознания!

Едва обнаружив это неощутимое, как перышко, прикосновение, странный разум закрылся, отпрянув и свернувшись тугим клубком, словно испуганная змея. Еще не успев вступить в контакт, Иеро ощутил это паническое бегство и догадался, что обнаруженный им разум не знает о попытке связи, как и о том, что его разыскивают. Испуг был инстинктивной реакцией, он сработал автоматически, с той же скоростью, что и собственная защита священника. Кому бы ни принадлежал этот мозг, в него было встроено что-то похожее на предохранитель, блокирующий любую попытку контакта.

Эту информацию стоило обдумать. Сам Иеро приобрел такое же умение в результате долгих тренировок и смертельных поединков со слугами Нечистого, но существо, с которым он попытался связаться, не нуждалось в обучении; его мозг обладал врожденной защитой.

В ночной тишине, овеваемый прохладным ветерком, чуть слышно шелестевшим среди листьев, он попробовал снова нащупать чужой разум. Его ждал еще один сюрприз. Мышцы священника напряглись, дыхание стало частым; тут была целая группа подобных существ — вероятно, не меньше полудюжины!

Снова пришли в действие предохранители; их разумы ускользнули от ищущей мысли Иеро, скрывшись за ментальными барьерами, столь прочными, что священник не мог пробиться сквозь них. В то же время он заметил, что одно из этих созданий вроде бы ощутило его мимолетное присутствие. Он поймал слабую тень удивления — раньше, чем она исчезла. Существо не знало, кто коснулся его разума, но ментальный сигнал был им воспринят. Теперь стоит посидеть спокойно, решил Иеро; замереть, ничем не выдавая своего присутствия, и, возможно, удастся что-нибудь разузнать таким пассивным способом. Подождать и послушать: вдруг эти существа, столь ловко ускользающие от контакта, попробуют найти его сами.

Долгое время он просидел так, не в силах ничего уловить.

Затем что-то случилось — что-то, находившееся на грани восприятия и не имевшее отношения к нему. Не мозг, но слух принес первый сигнал: далеко в саванне, к северу от молчаливых стен и домов деревни, раздался едва слышный крик перепуганного зверя. Отсутствие крупных животных вблизи поселка давно удивляло священника; раньше, по пути сюда, он чувствовал их постоянно. Жизнь переполняла прерию, но сейчас разум замершего на ветви странника тщетно обшаривал окрестности. Никого и ничего! Ни хищников, ни копытных, на которых они охотятся; только змеи, ящерицы, мелкие грызуны, ласки да несколько лисиц. Долетевший же из тьмы вопль принадлежал крупному зверю, смертельно испуганной жертве, существу, на которое шла охота. Иеро ощущал это своим сознанием, слышал своими ушами. Он сосредоточился. Из степи донесся слабый, чуть заметный топот копыт, затем мозг священника уловил волны ужаса. Да, это было большое травоядное; зверь мчался изо всех сил, пока не остановится сердце, не прервется дыхание. Иеро чувствовал его приближение — животное двигалось быстро.