История спиритизма - Артур Дойль

Вот другой отрывок из того же источника: «Человечество постепенно выстраивало вокруг учения Иисуса стену из выводов, спекуляций[416] и комментариев, похожих на те, которыми фарисеи снабжали Моисеевы законы. Стена отчуждения продолжала расти, и человек становился все менее восприимчив к духовному миру. Это отчуждение вылилось в материализм — бездушный и холодный, хотя в его основе лежат учения, предназначенные для вдохновения, а не для того, чтобы стать эстетическим ритуалом.

Наша задача — сделать для христианства то, что сделал Иисус для иудаизма. Мы будем опираться на первоначальные традиции, одухотворять их, вдыхать в них новую жизнь. Воскресение, а не уничтожение — вот к чему мы стремимся. Мы говорим снова и снова, что не отрицаем ни на йоту то учение, которое Христос дал миру. Мы делаем свое дело, мы лишь стираем плесень материализма, заново открывая человечеству утраченный им духовный смысл бытия… Наша миссия — возрождение той старой веры, от которой человечество так неразумно отказалось».

Вот отрывок из книги «Письма от Джулии» У. Т. Стида[417]:

«Вы обрели духовную веру и вступили в общение с духами; вы говорите и поете о том же, что и святые, которые там, в небесах, и здесь, на земле, были и остаются единой армией Вечного Бога, но когда вам приходится на практике общаться с загробным миром в окружении свидетелей, это почему-то вызывает протест: „Это — против воли Господа! Это — искушение демонов!“ О, друг мой, не поддавайся этим протестам! Разве же я — демон? Разве же я дух-искуситель? Разве же я делаю что-либо против воли Господа, постоянно пытаясь вдохнуть в тебя все большую веру в него, большую любовь к нему и всем его созданиям, пытаясь все более приблизить тебя к нему? Ты ведь знаешь, что я делаю все это, ведь в моих деяниях — мое вдохновение и смысл моего существования».

И наконец, процитируем «Вести от Меслома»[418]:

«Любое учение или вера, помогающие человечеству поверить в то, что существует жизнь после смерти и что душа только крепнет в испытаниях, побеждая свои слабости — это хорошее учение, которое несет в себе истинную правду. Если же оно проповедует любовь Господа, то человечество, восприняв эту любовь, будет избавлено от страданий еще на земле».

Эти возвышенные слова определенно имеют целью подготовку человеческого разума к более высоким материям и более глубокому осмыслению своего жизненного предназначения.

Ф. У. Х. Майерсу утраченную веру в христианство вернул спиритизм. В своей книге «Отрывки из поэзии и прозы»[419] в главе «Окончательная вера» он пишет:

«Даже движимый самыми лучшими побуждениями я не могу сопоставить свою настоящую веру с христианством. Я бы скорее назвал ее результатом научного развития отношения к учению Христа.

Вы спрашиваете меня, в чем же состоит моральная основа моей веры? Ответ на удивление прост и краток. Можно сказать, что она безусловно совпадает с тенденцией самого раннего и наиболее истинного христианства — этого основополагающего морального учения, величие которого подтверждается (в том числе и по свидетельствам последнего времени) упорством Христа в познании Истины, провозглашением им того, что слово убивает, а дух дает жизнь, его стремлением к всеобщей справедливости, путь к которой лежит через любовь к Господу и к человеку».

Многие писатели говорили о том, что современные психические исследования представили в новом свете библейские сказания. Лучше других это мнение выразил в своей книге «Человеческая индивидуальность» Ф. У. Х. Майерс[420]:

«Я осмелюсь выразить свою твердую убежденность в том, что (как я уже предсказывал, опираясь на полученные свидетельства) в Воскресение Христово будут верить во все времена не только все разумные люди, пусть и отрицающие новые сведения, но и неразумные тоже… Особенно после того, как была провозглашена концепция духовной жизни после телесной смерти. Совершенно очевидно, что этот факт найдет, лишь слабую поддержку со стороны традиционалистов, зато он может и должен быть подкреплен современными исследованиями. Предположим, мы собрали множество подобных историй, документальных свидетельств очевидцев и, допустим, что все эти повествования были опровергнуты критикой, которая отнесла их к разряду галлюцинаций из-за неточности описаний и других ошибок. Можно ли ожидать, что разумный человек поверит в столь чудесное явление? Ведь современный человек, живущий в наш критический век, всегда теряется, когда он, живя в современной Англии, должен заставить себя поверить в то, что случилось в восточной стране, склонной к суевериям, да еще в столь давние времена. Были ли результаты психических исследований (я имею в виду все известные мне исследования) однозначно отрицательными? Не подвергнутся ли свидетельства христиан — я уж не говорю об их чувствах — сокрушительном удару?»

Мы можем и дальше цитировать выдающихся людей. Сэр Оливер Лодж, например, пишет:

«Несмотря на то, что я пришел к своей позиции не через религиозную веру, все, что я познал, только усиливает мою любовь и благодарность к той личности, которая является центральной фигурой Евангелия».

Леди Грэй из Фоллодона[421] прекрасно отзывается о спиритизме, описывая его как животворящую религию, приносящую отраду и утешение человечеству. Вот что она пишет:

«Массы современных рабочих гораздо ближе к духу Нового Завета, чем некогда церковные крестьяне. Церковь в Англии должна смотреть на спиритизм, как на ценного союзника. Он наносит сокрушительный удар по материализму и не только идентифицирует материальный мир с духовной вселенной, но и содержит множество полезных сведений».

Она продолжает:

«Я считаю, что спиритизм привнес глоток свежего воздуха в старую веру… Мир, который мы не склонны были ассоциировать со Священным Писанием, в сущности идентичен сообщениям о нем, которые содержатся в старинных рукописях. Те из нас, кто несет новое Откровение в сердцах, знают, что спиритизм дает современное прочтение Библии, и поэтому церковь должна рассматривать спиритизм как мощного союзника религии».

Это смелые и правдивые слова.

Доктор Юджин Кроувель утверждает, что Римская католическая церковь считает спиритические проявления феноменами, происходящими по священной воле церкви, а протестантские церкви, хотя и признают открыто, что спиритические проявления случались с Иисусом и его учениками, тем не менее отрицают, что они возможны в наше время. Он говорит:

«Таким образом, протестантская церковь, как только к ней обращались изголодавшиеся по духовной пище люди (а таковых насчитывалось великое множество), ничего не могла предложить им; в лучшем случае она отделывалась спекуляциями или другой чепухой…

Протестантизм сегодня испытывает давление католицизма и материализма. Находясь в этом трехслойном пироге, протестантизм должен сохранить прочность и единство, чтобы не рассыпаться в прах. Однако в своем современном состоянии он не обладает необходимой жизнеспособностью для сопротивления действию этих сил, остается только надежда на свежую кровь спиритизма, готовую влиться в истощенные вены протестантизма. Это — составная часть миссии спиритизма, и я полностью уверен в ее успехе. Моя уверенность базируется на способности; спиритизма к разрешению насущных нужд протестантизма»[422].

Доктор Кроувель считает также, что распространение знаний не заставит современного человека уделять меньше внимания вопросам духовной жизни и будущего существования. Но сегодня люди не могут относиться к вере формально: они требуют доказательств ее истинности. Теология не способна предоставить их, и миллионы серьезных умов занимают выжидательную позицию. Он утверждает, что спиритизм был ниспослан для того, чтобы снабдить их этими доказательствами, что он является единственным их источником.

Теперь обратимся к роботам спиритов-унитариев, лидером которых является всецело преданный учению Эрнст У. Оатен, редактор газеты «Ту уорлдз» («The Two World»). Взгляды мистера Оатена разделяли многие экстремисты, склонные, впрочем, скорее реконструировать христианские идеалы, чем разрушить их до основании. После описания жизни Христа с позиций психического учения он пишет:

«Люди считают, что я не чту Иисуса из Назарета. Я же склонен доверять суждению Христа скорее, чем суждениям этих людей. Думаю, что я знаю его жизнь лучше, чем любой другой христианин. Нет иной души в истории, которую я оценил бы столь высоко. Меня не удовлетворяет то место, которое он занимает в умах простого народа, понимающего его истинное значение не более, чем смысл египетских иероглифов. Я люблю эту личность и служу ему беззаветно. Он многому научил мир, который так и пребывал бы в неведении, если бы не снял его с пьедестала поклонения и всеобщего обожания и не проследовал за ним в сад.