СССР - потерянный рай - Юрий Мухин

Вторая трудность, о которой необходимо вспомнить, это партийно-государственная власть.

Я гражданин СССР — я был им, яими умру. Но до этого сделаю все, что придумаю, чтобы его восстановить. Однако я сделаю все, чтобы в новом СССР не было той власти, которая и привела мою Родину к гибели, ну а то, что нынешняя власть в тысячу раз хуже, меня не успокаивает. Напомнив это свое кредо, я хочу заняться кое-какими расчетами, чтобы показать заслуги главного инженера завода М.И. Друинского, построившего завод.

Во всем мире ферросплавным заводом считаются 2–3 ферросплавные печи мощностью до 27 MBA. Или одна печь мощностью в 75 MBA. В СССР нормальным ферросплавным заводом можно считать 16 ферросплавных печей мощностью 21 MBA в двух цехах (к примеру, Серовский или Новокузнецкий), а Стахановский ферросплавный имел всего 8 таких печей. Друинский ушел с Ермаковского завода ферросплавов, в основном построив его полностью, и наш завод имел 16 печей мощностью 21 MBA, 6 печей мощностью 33 MBA и 4 печи мощностью 63 MBA — итого 26 печей. По суммарной мощности наш завод втрое превосходил даже свой средний отечественный завод, а о западных заводах и разговора нет. Крупнейшая металлургическая корпорация Японии «Ниппон стил» имеет и ферросплавное производство, на котором тогда производила 200 тыс. тонн ферросплавов, а мы производили их свыше 1 млн тонн.

Если бы Друинский стал главным инженером на уже построенном Ермаковском заводе ферросплавов с уже отлаженной технологией на опробованных печах, то и тогда его оклад по справедливости должен был бы быть втрое выше оклада других главных инженеров. Но ведь он еще этот завод и строил, а печей 33 MBA и 63 MBA не было еще ни в Союзе, ни в мире. А Друинский имел средний на Союз оклад 330 рублей да плюс 15 % «казахстанских», да плюс 40 % премии, если она была. Итого, около 550 рублей в месяц. Мне пришлось читать рукопись воспоминаний одного полковника, последние 10 лет прослужившего у маршала Москаленко в Инспекции Министерства обороны СССР. Полковник скрупулезно вспомнил и где что ел, и сколько получал. В 1978 году он вышел на пенсию, и для ее получения был рассчитан его средний заработок: он оказался 712 рублей. Я сказал: ни хрена себе — за что?! Какая, к черту, у этих инспекторов ответственность? Не обрыгаться, когда тебя напоят в проверяемом тобой полку?

СССР, конечно, был в тысячу раз более справедливым государством, нежели нынешний СНЕ, но до справедливости и в нем было еще очень далеко. (Правда, один подполковник, служивший в космических войсках на Камчатке, очень удивился заработку полковника в 712 рублей, но это, думаю, потому, что этот подполковник не знал, что «Родину защищать» выгоднее всего не на ее границах, а в Москве, и не в полку, а в Министерстве обороны.) Но это, так сказать, присказка.

Ведь Друинский помимо завода построил и содержал в исправном состоянии процентов 60, если не больше, города с 50 тыс. жителей (остальные 40 % построили и эксплуатировали ермаковские ГРЭС, завод железобетонных конструкций, завод металлоконструкций, птицефабрика и остальные предприятия города.) Причем Друинский это сделал совершенно бесплатно, поскольку партийная и советская власть в Ермаке нагло спихнула на него эти обязанности.

Теоретически дело должно было обстоять так. Друинский должен был согласовывать проектантам чертежи завода, принимать у строителей и вводить в строй печи и производственные объекты завода, после чего выдавать на них Родине плановое количество ферросплавов. И все. Какая бы у него ни была зарплата — такая или в три раза больше, — но государство платило ее Друинскому только за это. Однако помимо денег на строительство собственно завода государство выделяло заводу деньги и на строительство жилья для работников завода, и на строительство объектов соцкультбыта, пропорциональных числу работников завода, т. е. на строительство больниц, кинотеатров, магазинов, водоснабжения, канализации и т. д., и т. п. Вот эти деньги завод должен был передавать органам советской власти города Ермака, а эти органы должны были создать соответствующие организации, заказывающие строительство нужных городу объектов и эксплуатирующих эти объекты. И советская власть, возглавляемая партийной, нагло отказалась исполнять эти свои обязанности: промышленным предприятиям было фактически заявлено — это ваши работники, вот вы для них сами стройте и сами все поддерживайте в рабочем состоянии. Получалось, что в городе Ермаке совсем нет граждан города, а есть только работники промышленных предприятий, и эти предприятия и занимались жизнеобеспечением своих работников. В городе не было ни одного объекта жизнеобеспечения, который бы принадлежал собственно городу, даже не было ни единой собственно городской торговой точки — все принадлежало промышленным предприятиям, на худой конец, сельскому райпотребсоюзу.

Возникает вопрос — а за что же отвечала в городе партийно-советская власть, за что ее работники зарплату получали? А ни за что! Вернее, они отвечали за порядок. То есть если предприятия выполняли план и содержали город в порядке, то секретарь горкома и председатель горисполкома вылезали на трибуну и сообщали, что это благодаря их мудрому руководству Родина получила сотни тысяч тонн ферросплавов, миллионы киловатт-часов электроэнергии и т. д. А если случался беспорядок, то за него отвечали руководители предприятий, т. е. та же партийно-советская власть залезала на трибуну и объявляла (утрирую), что это из-за ленивого дурака Друинского в городе нехватка воды, из-за ленивого дурака Панасенко не хватает торговых точек ит. д. и т. п.

Помню, П.П. Конрад, который в описываемое время был начальником жилищно-коммунального отдела завода (жко), рассказал мне такую историю. Но сначала предыстория. Поскольку весь город по частям принадлежал предприятиям города, то каждое предприятие имело свой жко, со своими ремонтными службами. То есть в городе круглосуточно дежурили диспетчеры жко, бригады слесарей и электриков, дежурные шоферы с ремонтными летучками и бойлерами нашего завода, ГРЭСа, ЗМК, птицефабрики и т. д., а аварии-то в принципе случались редко, и люди фактически бездельничали. Кроме этого, в городе не было каких-то отдельных районов предприятий, а дома и объекты часто стояли вперемешку. И если случался порыв трассы в районе границ ответственности разных жко, то сначала, само собой, происходило выяснение с помощью начальства вопроса, кому ремонтировать, и улаживание возникшего пограничного конфликта.

По московским понятиям, город в 50 тысяч жителей — это даже не московский район, а какой-то переулок в этом районе, и совершенно очевидно, что глупо было иметь в нем столько аварийных служб и столько техники для ликвидации аварий. И вот, как рассказал П.П. Конрад, появился в городе новый зампред горисполкома — молодой, наивный казах. Он удивился этой глупости с аварийными службами, и у него возникла здравая идея объединить все эти службы в одну, подчинив ее, само собой, городу, т. е. горисполкому и горкому. По его расчетам, только расходы снизились бы втрое. Он поделился этой идеей с Конрадом, тот в свою очередь удивился наивности этого парня, но согласился сопровождать его к секретарю горкома, чтобы поддержать энтузиаста как специалист. Секретарь горкома выслушал парня, а потом цинично сказал:

— Если сегодня ночью случается авария в городе, ты что — одеваешься и бежишь ее ликвидировать? Нет, ты звонишь на завод или на ГРЭС и спокойно спишь дальше. А если аварийная служба будет принадлежать городу, то кому ты будешь звонить — сам себе? Оно тебе надо? Так что забудь, дурак, об этом и никогда больше не вспоминай!

Надо сказать, что когда я принял должность заместителя директора завода по коммерческой части и транспорту, то был уже теоретически подготовлен к встрече с бюрократами и циничными проявлениями бюрократизма. Но теория — это теория, а в жизни о теории часто забываешь и всех судишь прежде всего по себе, отсюда и попадаешь в ситуации, в которых выглядишь крайне наивным. Так было и со мною.

Мои предшественники на этой должности не сумели отбиться от ответственности за производство товаров народного потребления (ТНП) и передали ее мне. У нашего завода был план по этому показателю — 130 тыс. рублей в год. На эту сумму мы на заводе обязаны были сделать что-то, что можно было бы продать непосредственно людям. Производство добавочного непрофильного для этого завода товара имеет смысл только тогда, когда на этом предприятии имеются либо отходы производства, которые еще можно задействовать в производстве, либо не полностью задействованные высококвалифицированные специалисты, которых можно дозагрузить этой работой. Но даже при наличии этих двух условий выгоднее создать отдельное предприятие, которое бы специализировалось на выпуске подобных товаров.

У нас же на заводе по обеим этим позициям было хоть шаром покати — я облазил весь завод в поисках хоть какого-нибудь отхода, который можно было бы превратить хотя бы в элемент какого-нибудь ТНП — ноль! Мои предшественники организовали производство железных гаражей 3x6 метров, делали мы их из покупной стали, которой в тот момент катастрофически не хватало для основного производства. Гараж продавали за 600 рублей, но к моему занятию должности этими гаражами уже был забит весь Ермак, и мы их, чтобы продать, возили за счет завода по всей области, причем затраты на перевозку уже превышали стоимость гаражей. А этот чертов план в 130 тысяч рублей все равно выполнялся с огромным трудом.