Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Монотонная нота продолжала тянуться.
Как ни старался Кентон, он не мог отогнать мягкий, липкий сон, навалившийся на него со всех сторон. Все тело его онемело. Сон, сон – рои бесчисленных частиц сна летели на него, плыли в крови каждого сосуда, вдоль каждого нерва, туманили мозг.
Все ниже и ниже опускались его веки.
Больше он не мог бороться. Звеня цепями, он упал рядом с Сигурдом.
Что‑то глубоко внутри Кентона заставило его проснуться. Что‑то поднялось из пропасти зачарованного сна к поверхности его сознания.
Медленно начали подниматься тяжелые веки и остановились, повинуясь какому‑то предупреждению. Он посмотрел сквозь сомкнутые ресницы. Цепи, приковывавшие его руки к кольцам на весле, были длинные. Он подвинулся во сне и теперь лежал вытянувшись, спиной к низкой скамье. Лицом к белой палубе.
На краю ее, глядя на него, стояла Шарейн. Бледно–голубая накидка, на которой руки давно умерших ассирийских девушек выткали золотые лотосы, покрывала ее грудь, струилась по стройной талии и падала к маленьким ногам в сандалиях. Черноволосая Саталу стояла рядом с ней и тоже наклонялась, глядя на него.
— Госпожа, – услышал он голос Саталу, – он не может быть человеком Нергала, слуги Нергала приковали его здесь.
— Да, – проговорила Шарейн, – да, в этом я ошибалась. И будь он слугой Нергала, он не смог бы пересечь барьер. И Кланет не насмехался бы надо мной, как тогда…
— Он очень красив и молод, – вздохнула Саталу, – и силен Сражался с жрецами, как повелитель лев.
— Даже крыса, загнанная в угол, может отбиваться, – презрительно ответила Шарейн. – Он позволил заковать себя в цепи, как побитую собаку.
— О! – воскликнула Шарейн, это был наполовину плач, – о, Саталу, я стыжусь! Лжец, трус, раб – и все же он затрагивает что‑то в моем сердце, что не затрагивал еще ни один мужчина. О, я стыжусь, я стыжусь, Саталу!
— Госпожа Шарейн, не плачь! – Саталу схватила ее за руки. – Может быть, он не лжец и не трус. Откуда нам знать Может, он сказал правду. Как нам знать, что случилось в мире, который мы потеряли так давно? И он очень красив – и молод!
— И все же он раб, – горько сказала Шарейн.
— Ш–ш-ш! – предупредила Саталу. – Зачель возвращается.
Они повернулись, направились к каюте и исчезли из поля зрения Кентона.
Прозвучал свисток побудки. Рабы зашевелились, и Кентон застонал, потянулся, потер глаза и схватился за весло.
В сердце его был восторг. Ошибиться в словах Шарейн было нельзя. Он привлекал ее. Может быть, слегка, но привлекал И если бы не был рабом – но ведь он не всегда будет рабом – что тогда? Не такой тонкой нитью будет он держать ее. Он рассмеялся, но негромко, чтобы не услышал Зачель. Сигурд с любопытством взглянул на него.
— Сонный рог принес тебе веселые сны, – прошептал он.
— На самом деле веселые, Сигурд, – ответил Кентон. – Такие сны делают наши цепи тоньше, пока мы не сможем их порвать.
— Пусть Один шлет такие сны почаще, – пожелал северянин.
9. ДОГОВОР С ШАРЕЙН
Когда Зачель снова подул в свой рог, Кентону не нужна была его помощь, чтобы уснуть. Острый взгляд надсмотрщика улавливал все хитрости Сигурда, он постоянно следил за Кентоном и стегал его, если то сбивался с ритма или позволял северянину брать на себя большую тяжесть. Руки Кентона были в волдырях, каждая кость и каждая мышца болели, а мозг тупо дремал в усталой голове. И так продолжалось пять следующих снов.
Однажды Кентон нашел в себе силы и задал вопрос, который все время возникал в его мозгу. Половина гребцов находилась за линией, разделяющей белую и черную палубы – ни Кланет с его свитой, ни Шарейн с ее женщинами не могли пересечь эту границу. А Зачель расхаживал от одного края ямы до другого; другие жрецы тоже, потому что он видел их. И хотя он не видел внизу ни Кланета, ни Джиджи, ни перса, он не сомневался, что они тоже могли бы пройти. Почему же тогда черные одежды не проберутся понизу и не захватят розовую каюту? Почему Шарейн и ее женщины не спустятся в яму и не устроят засаду черной каюте? Почему не пускают в ход свои копья, свои стрелы – через яму в стаю черных жрецов?
Это колдовской корабль, повторил викинг, и на нем лежит не простое заклятье. Умерший раб рассказывал ему, что он был на корабле с того дня, как его спустили боги, и что всегда невидимый загадочный барьер отделял одну половину корабля от другой. Ни копье, ни стрела, ни другой снаряд не могли пересечь этот барьер, если не были посланы рукой бога или богини.
Оставаясь людьми, и тот и другой лагерь бессильны друг перед другом. Есть и другие законы, говорил раб Сигурду. Ни Шарейн, ни Кланет не могут покинуть корабль, когда он приходит в гавань. Женщины Шарейн могут. Черные жрецы тоже, но ненадолго. Скоро они должны вернуться. Корабль тянет их к себе. Что сними будет, если они не вернутся? Раб не знал, но сказал, что это невозможно, корабль все равно притянет их.
Кентон раздумывал над этим, с болью в спине гребя веслом. Несомненно, корабль создали весьма практичные и эффективные божества они ничего не упустили, ни малейшей подробности, подумал он насмешливо.
Что ж, они создали игру, и у них есть право создавать законы этой игры. Он подумал, сможет ли Шарейн свободно ходить по кораблю от носа до кормы, когда он станет его хозяином. Думая об этом, он услышал рог Зачеля и, довольный, погрузился в забвение, которое приносил сон.
После шестого сна он проснулся с кристально ясным сознанием, с удивительным чувством радости жизни, тело его, свободное от боли, стало гибким и сильным. Он легко и сильно двигал веслом.
— Я предсказывал, что сила придет к тебе из моря, – сказал Сигурд. Кентон с отсутствующим видом кивнул, его обострившаяся мысль ухватилась за проблему освобождения от цепей.
Что происходит на корабле, когда гребцы спят? Не может ли представиться ему и викингу шанс освободиться, если они не заснут?
Если бы он мог не заснуть!
Но как закрыть уши, если рог льет в них сон, как сирены в древности лили свои смертоносные песни в уши моряков, посмевших приплыть в их владения.
Сирены! В его памяти вспыхнуло приключение хитроумного Одиссея. Как его охватило желание услышать песни сирен – но не остаться с ними. Как приплыл он в их владения, залепил уши своих гребцов растопленным воском, велел им привязать себя к мачте с открытыми ушами – и тога, проклиная всех, стремясь разорвать путы, сходя с ума от желания прыгнуть в их белые руки, он слышал их зачарованные мелодии – и благополучно уплыл от них.
Поднялся ветер – постоянный ровный ветер, который заполнял парус корабля и нес его по мягким волнам. Скомандовали сушить весла. Кентон склонился на скамье. Сигурд был в дурном настроении, когда он становился молчалив, лицо хмурое, глаза устремлены вдаль, он полон мечтами о далеких днях, когда его драккар бороздил Северный океан.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});- Корабль Иштар - Абрахам Меррит - Ужасы и Мистика
- Браслет Изиды - Владимир Александрович - Ужасы и Мистика
- Большая книга ужасов — 67 (сборник) - Мария Некрасова - Ужасы и Мистика
- Вифлеемская Звезда - Абрахам Север - Триллер / Ужасы и Мистика
- Домой приведет тебя дьявол - Габино Иглесиас - Ужасы и Мистика
- Птицы - Ася Иванова - Русская классическая проза / Ужасы и Мистика
- Мёртвое - Том Пиччирилли - Триллер / Ужасы и Мистика
- Ночь на перевале Дятлова - Екатерина Барсова - Ужасы и Мистика
- Старый английский барон - Клара Рив - Ужасы и Мистика
- Свет на краю земли - Александр Юрин - Ужасы и Мистика