Награда для Героя - Su.мрак

Со стороны, в которой до этого скрывался Люциус, не раздавалось ни звука. Блэк бесшумно крался, стараясь ничем не выдать своего местонахождения. И вот до двери уже было каких-то тридцать ярдов, когда кустарник кончился, оставляя перед собой абсолютно голое пространство… Две фигуры метнулись вперёд почти одновременно, поливая друг друга проклятиями, ставя и разрушая щиты. Блэк позволил себе рассмеяться: он опережал противника на полшага. В этот момент пытавшийся его догнать Люциус взвился в воздух, как можно выше отрывая от земли ноги, а Гарри, только в последний момент увидевший взметнувшуюся в воздух тончайшую сеть, покрытую микроскопическими мифриловыми лезвиями, способными располосовать на ленточки всё живое, поняв, что не успеет повторить подобный маневр, перелетел преграду ласточкой, сразу же уйдя в перекат, и, мгновенно поднявшись, бросился к двери… коснувшись её всего лишь на какие-то доли секунды позже противника.

— Чёрт!!!

— Предпочитаю Мордреда… — слегка задыхающийся от длительного бега голос раздался совсем рядом, и в следующую секунду Блэк почувствовал, как его совсем не нежно распластали по той самой двери почти в подвешенном состоянии. Земли он касался только пальцами, между ног нагло вклинилось колено, и горячее тело вдавило мага в грубую деревянную поверхность.

Гарри, из которого едва не вышибли дух этим маневром, уже открыл рот, чтобы выдать что-то соответствующее ситуации и наглости противника, но в этот момент его рот был захвачен тонкими сухими губами. В первую секунду бывший аврор напряг все свои силы, чтобы вырваться из навязанных ему объятий, но… Поцелуй не был нежным — Люциус почти до боли терзал его губы, словно утверждая на него свои права, но… Руки жадно блуждали по распятому под ним телу, но… В какой-то момент из глубины души Блэка поднялось какое-то странное, раньше испытываемое им только на пике экстрима пьянящее чувство, заставившее его ответить на поцелуй не менее яростно, и, впившись руками в растрёпанную гриву Малфоя, притянуть его ещё ближе, углубляя поцелуй.

Они целовались, пока хватало воздуха, потом Люциус слегка отстранился, чтобы дать им обоим возможность дышать, посмотрел бешеным взглядом на всё ещё влажные и припухшие после его атаки губы Гарри… и склонился к нему вновь, в этот раз уже скорее лаская и извиняясь за причинённую боль, чем завоёвывая. И Блэк ответил…

Сколько длилось это безумие, никто из них после вспомнить не мог. Опомнились они почти одновременно. Гарри, чертыхнувшись, уткнулся лицом в плечо Малфоя, а Люциус — лбом в дверь. На миг бывшему гриффиндорцу даже показалось, что противник пару раз легонько стукнулся о грубую деревяшку.

— Ну, ну… не надо изображать из себя кающегося домового эльфа…

Люциус рассмеялся хрипло, всё ещё слегка задыхаясь:

— С вами не соскучишься, Блэк.

— Ага. Прямо обхохочешься… — и, дождавшись, когда противник неохотно выпустит его из объятий, нейтральным тоном поинтересовался:

— И что это было?

— Желание победителя… — не дожидаясь ответа отряхивавшего одежду Гарри, Малфой открыл дверь и неторопливо направился к дому, едва сдержав желание расхохотаться от радости предвкушения предстоявшего им противостояния, когда сзади раздалось:

— Желание победителя — закон. Ну, что ж… Вы не боитесь, что я взвинчу ставки?

Глава 10. Рефлексия, заговоры и расследования

До выделенной ему спальни Блэк дополз, едва переставляя ноги. Усталость двух суток навалилась на плечи, в голове шумело от «отката» и того безумия, в котором он с таким удовольствием участвовал после прохождения Лабиринта. Тело… тело вообще решило, что его хозяин — озабоченный придурок максимум семнадцати-восемнадцати лет от роду. С Люциусом они за всю дорогу к особняку не перемолвились ни словом. Да и о чём было говорить? О том, что сорокадвухлетнему боевому магу крышу сорвало от бушевавших в теле гормонов, и пару минут он даже на полном серьёзе просчитывал тактику нападения на хозяина поместья с целью… как минимум нанести ответный удар? Невозмутимость Малфоя бесила. Но Гарри недаром был неплохим Легиллиментом. Даже великолепный блок не спас Люциуса от ментального удара бывшего гриффиндорца. Всего лишь на какое-то мгновение, но зеленоглазый маг сумел проникнуть в бурливший нешуточными страстями разум аристократа. Страсть… До боли сдерживаемое желание подчиниться своим демонам… Досада на себя и обстоятельства… ЯРОСТЬ! После чего колдун вышвырнул Блэка из собственного сознания и, не сказав ни слова, только одарив наглого диверсанта, посмевшего залезть в его святая святых, бешеным взглядом, унёсся по коридору в направлении хозяйских покоев. А Гарри, у которого последние силы ушли на ментальную атаку, словно кукла с внезапно обрезанными верёвочками, поплёлся к выделенной ему комнате, на полном автопилоте принял горячий душ, смывая всё безумие этой ночи, кое-как доплёлся до кровати и провалился в сон, даже не успев коснуться головой подушки. Он даже не увидел и не почувствовал, как в его спальню тихонько вошла Нарцисса, едва прикасаясь, провела пальцами по непросохшим после душа волосам, параллельно чертя своей палочкой в воздухе замысловатую фигуру древнего заклинания и, дождавшись появления над магом изумрудно-зелёного свечения, удовлетворённо-печально улыбнувшись одними губами, прошептала:

— Я так и думала… — осторожно укрыла Блэка покрывалом и бесшумно выскользнула из комнаты.

***

Утро встретило бывшего аврора болью во всём теле, тяжёлой головой и непередаваемо-мерзким ощущением, что накануне он совершил что-то… Спросонья почему-то никак не определялось что, но явственное чувство, что он очень скоро пожалеет о сделанном, его ещё никогда не подводило:

— Мордред побери, что за… — перед мысленным взором, словно наяву, мелькали события вчерашнего дня: бой с наёмниками, перепалка с аврорами Фроста, выступление в Аврорате… Пока что ничего, чего можно было бы стыдиться или о чем сожалеть, не произошло. Но потом на память пришла встреча в Гринготсе и полученные записи МакГонагалл. Чувство вины перед Гермионой и детьми вспыхнуло с новой силой… «Не догадался… Поверил лжи… Не уберёг… Тебе нет прощения… Джейми… Ал… Лили… Хью… Рози… Кто-то им сейчас рассказывает об окружающем их мире взрослых? Прыгавшая от мужа к мужу ненавидевшая его Джинни? Или… «лучшие друзья»? Позволивший продать жену в рабство Рон или так преданно любивший его Кингсли?» — на душе было поганей, казалось, некуда… До тех пор, пока Гарри, окинув взглядом спальню, не вспомнил вчерашний разговор с Драко и своё громкое заявление: «… я не гажу в доме, где меня считают гостем, и тебе не советую…»

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});