Легенда о Горном Льве (СИ) - Анастасия Веха

Она была прекрасной, румяной от солнца. Привлекала внимание всех сидящих за столом мужчин. Даже император Лев заглядывался на неё. Пусть смотрят, ублюдки, — мне льстило, что мою женщину считают красивой, — но она только моя.

— Я думал над твоими словами, Зигрид Лев Запада, — проговорил император Лев. Он поднялся со стула и стал расхаживать по залу, заложив руки за спину. — Давай ты скажешь ещё раз, что именно ты хочешь?

— Я хочу твой венец и твой плащ, Лев Востока.

Император усмехнулся. Я чуть не зарычал от злости. Меня не считали равным, я ожидал, что так будет. И я был готов показать, как сильно они ошибаются. Моя империя была ничуть не меньше, чем империя Льва. И мои воины только ждали свиста, чтобы начать осаду столицы Ёрстрарики.

— Я отклоняю твоё предложение о мире, — наконец ответил император.

— Прекрасно, — я захохотал, хлопнув по столу. — Тогда я разнесу твой дворец в щепки!

— Договорились! — оскалился Лев, принимая вызов.

— Нет! Стойте! — вдруг воскликнула Китти. Её звонкий голосок разлетелся по залу. Я оторопело обернулся. Моя юная жена встала и поставила руки на стол. Глаза её, тёмные и огненные, горели жгучей яростью.

— Хватит смертей! — снова громко сказала она. — Как вы не понимаете, из-за вашего упрямства гибнут тысячи людей!

Исак быстро перевёл её слова. Лицо хранителя было таким же растерянным, как и моё собственное, и всех моих людей.

— Кто разрешал женщине говорить? — зарычал император Лев. Тут уже я разозлился.

— А кто запрещал⁈

— Так, господа, — магистр Марк поднял руки в примирительном жесте. — Были времена, когда женщины тоже имели слово и управляли войсками. Дадим юной Львице высказаться. Продолжай, если тебе есть, что сказать.

Катерине, конечно же, было что сказать. Когда дело доходило до её детского желания спасти мир, она становилась до ужаса болтливой. И я вовсе не радовался этому.

— Спасибо, господин Марк, — кивнула она военачальнику императора. Вышла из-за стола и стала ходить, как делал император пару мгновений назад. — Я предлагаю решить дело старым обычаем.

— Обычаем? — император Лев усмехнулся. Он упал на стул и развалился. — Это прошлый век.

— Нет, это древний закон. Его создали наши предки, ваши и наши. Обычаи существуют веками, они проверены опытом, а значит, действенны, — вздёрнула носик Катерина. Остановилась, сцепив руки у живота, и оглядела наши лица. — Я предлагаю устроить поединок. Пусть каждый из вас выберет лучшего воина, и они сразятся за честь своей земли. Чей воин победит, того и победа в этой войне.

Исак перевёл её слова, и я поразился. Мысль была занятная. Вояки задумались. Я тоже думал. Мне не нравилось, что моя наглая жена влезла в разговор и перетянула одеяло на себя, стала приказывать и ставить условия. Это опасно. Но я гордился ею. Восхищался её упрямством и смелостью. Увидел в ней себя… только она была мудра и милосердна. Катерина объединяла в себе то, что я давно растерял.

— Господь говорит устами княгини Катерины, — первым сказал магистр Марк. — Не вижу ничего плохого в том, чтобы избежать лишнего кровопролития и уберечь город.

— Заткнись! — рявкнул Лев. — Я тут решаю, что делать! А ты знай своё место, пёс!

Исак проговорил мне на ухо слова императора, но перевод мне не требовался. И без того ясно, что Лев Востока бесится. Марк бросил на императора ледяной взгляд серых глаз. Я наблюдал, как темнеет от злости его лицо. О, да, прилюдное унижение. Для такого важного человека, как магистр Марк, это больно. Я увидел в нём союзника. Власть императора шатается, как если сидеть на сломанном стуле. Подумав об этом, я улыбнулся.

— Я тоже согласен на поединок, — от меня не укрылось, как засияли глаза Китти. Может, я и подводил сидящих тут людей, своих людей, что желали разворошить восток, угнать в плен здешних горячих женщин и утащить горы сокровищ, но я точно навеки покорял сердце своей жены. — Обычаи проверены, предки не были дураками, когда выдумали их. У меня на родине до сих так принято решать спорные дела. Мы сохраним людей и город.

Император буравил меня глазами с другого конца стола.

— Кто ещё желает поддержать затею василисы варваров? — насмешливо спросил он.

Неожиданно большинство присутствующих советников подняли руки. Я оскалился ещё шире. Если я приду грабить, то они перейдут на мою сторону и даже откроют ворота.

— Выпьем за поединок! — я поднял кубок.

Император Лев был в бешенстве.

* * *

Мне доводилось бывать в монастырях раньше, на западе. На востоке они отличались: были больше и имели власть, землю обрабатывали не монахи, а рабы и слуги. Я ехал по земляной, хорошо проторенной дороге, вдоль каменной стены монастыря, поросшей мхом. Наверное, эти стены помнили первых людей, поселившихся здесь. Кое-где камни осыпались и пошли трещинами.

Впервые еду в монастырь не грабить, и это так странно.

Китти ехала позади меня на своей лошади, чёрной, словно ворон, но с белым пятном во лбу. Кобыла легко бежала по тропе и фыркала. Сбоку от меня, на гнедом коне, ехал хранитель.

— Ты уверен, что нас ждут? — не хотел показывать волнение, но не мог удержаться от вопросов. Я сомневался, что кто-то способен мне помочь.

— Я договорился с игуменом монастыря, он готов оказать помощь.

Я помрачнел. До сих пор мне было неудобно, что кто-то третий знает о моей слабости. Проклятье, ещё этот «игумен» узнает, будь он неладен. Император Запада не может иметь детей. Самое время доложить императору Льву и хлопнуть нас, пока не поздно. Да, придут Йорген, Рассог и Бернар, ещё Варди с парнями, разнесут тут всё… может, заберут дочерей императора или просто поимеют прямо на том столе, во дворце. Ну и всё. Война кончится пустым разграблением, и мои сыновья никогда не придут мстить за меня главному врагу, Льву Востока.

Их просто не будет.

— Он умеет держать язык за зубами? — спросил я.

— Игумен Феодор мой давний друг. Он честный и верующий человек, — рассказал Исак. — Он никогда не рассказывает о бедах нуждающихся.

— Боюсь, наш случай особенный.

— Ты боишься за власть?

Я резко обернулся. Исак спокойно смотрел на меня тёмными глазами. Опасности от него я никогда не чувствовал. Он был последним в очереди, кто мог бы вонзить в меня нож. И всё же его дерзость задевала за живое.

— Я ничего не боюсь, — огрызнулся я. Солнце садилось, становилось прохладнее из-за влажного, морского воздуха. — Но я не хочу сдохнуть, когда уже так высоко забрался.

— Ой, смотрите! — вдруг подала голос Китти. — Ворота уже открыли. Нас ждут!

Да уж, война, переговоры, восстания — Китти