Дар выживания - Серебренников Алексей

недавно.

- Бедный ребёнок, - с трепетом заметил я. Ну, а кто она в свои неполные девятнадцать? Я и относился к ней как-то особенно, как к младшей сестре что ли. - Пусть высыпается... Кстати, у нас появилось несколько квалифицированных специалистов,среди них хирург.

- Мы уже познакомились, - подруга дней моих суровых, видя, что я уже почти ушёл, заняла более удобное положение, скрипнув панцирной сеткой кровати. - Новых девчонок пристроили в штат. Света тоже к медикам присоединилась, а Вика к Людмиле Петровне. Много ещё народу появится?

- Много, - коротко бросил я, а в голове мелькнуло " если успеют ". - Яйцеголовые у Отечества закончились, сейчас пойдёт дешёвая рабочая сила. Ладно, Надя, пошёл я мыться, а ты кровать к моему возвращению грей.

- Ага, щас, - прошипела девушка, не оценив шутку, но без зла. - Ещё снизу пинать буду, когда уснёшь.

- Спасибо, добрая девочка, - посмеялся я и пошёл, наконец, в душевую.

Душевая - как много в этом слове. На самом деле, в нём крылось всё, что мне сейчас необходимо. Я бросил прямо под ноги настоящую "горку", то есть песчаную. Это потому что других раньше не делали, но оно и понятно, в горах всё серого цвета. Ну, или что-то вроде того. А выбеленная солнцем "горка" как ни один другой камуфляж подходила под этот тип местности. Она и скрывала бойца, и защищала от холодных порывов ветра. Правда, имелся существенный недостаток - ветрозащитный костюм был тяжёлым, особенно когда намокал под дождём. С более современными "горками", сшитыми не из палаточного брезента, а из ткани "рип-стоп", таких проблем не возникало, но и от непогоды они спасали хуже. В общем, я носил "горки" в зависимости от местности, а так как все последнее время действия велись в городе, то и таскал классику. " Ссо - сфера " же сейчас послужит мне пижамой - чистой и лёгкой. А "песочка" пусть мокнет, всё равно стирать. Раздевшись, я встал под грибок, на холодный кафель, и выкрутил вентиль с синим набалдашником до отказа. Ледяная струя больно ударила в лицо. То, что нужно! Только такими радикальными мерами можно отогнать прижимающую к земле усталость. Жар из лёгких и конечностей постепенно уходил, в голове прояснилось, глаза перестало резать, будто бритвой. После этой животворящей процедуры стандартный горячий душ с тяжёлым куском хозяйственного мыла. За четверть часа я успел отшоркать и отскоблить всю въевшуюся глубоко в кожу пыль и грязь, а также постирать камуфляж, футболку, трусы, берцы и носки. Свежий и обновлённый, я вышел из душа, в чистой "горке", с ясными мыслями. Постиранные вещи бережно развешал в сушилке, небольшом помещении с множеством радиаторов, специально предназначенном для сушки вещей. Я был уверен, что уже через час их можно снова надевать. Ну, берцы через два. В полутьме дежурного освещения шаркал тапками по отшлифованному мраморному полу, поправляя изредка автомат. Его, да и пистолет тоже, теперь постоянно приходилось таскать с собой, но к этому уже привык. Мне порой казалось, что я был рожден с оружием, поэтому ноша не тянула. Вообще, один шибко умный дяденька как-то изрёк такую мысль, что оружие нужно держать там, где до него легко можно дотянуться, и я с этим дяденькой всецело согласен. Пока шёл, заметил новых людей, слышал тихие шепотки из кубриков. Где-то уже умудрились отгородиться от постороннего мира, натянув простыни между кроватями. Нет, эти люди не смогут жить на казарменном положении, где всё прозрачно и чётко. Или не смогут жить долго. Надеюсь, что наше совместное подземное проживание растянется лишь на считанные дни. Гражданских некомбатантов и ботаников я считал слабым звеном и знал, что они ещё преподнесут сюрпризы. С такими мыслями добрался до наших кроватей, удивлённо обнаружил, что моя аккуратно расправлена. Спасибо, Надюха. Сжалилась надо мной, беспомощным. Я как можно тише влез наверх, предварительно сложив китель, и почти мгновенно уснул в обнимку с "калашом"...

...Канонада не прекращалась. Рядом горели двухэтажки. Кричали бойцы. Надрывалась рация голосом какого-то офицера. Обстрел не прекращался. Где-то в почерневшем от дыма небе ревели вражеские бомбардировщики, и неустанно наполняла пространство сирена воздушной тревоги. О стенки черепной коробки бился вопрос. Как? Каким образом врагу удалось провести бомбардировку города?! Где-то громыхнуло так, что дрогнула земля, а уши на несколько секунд забило пробкой. Остался лишь бесконечный писк, рвущий барабанные перепонки. Рядом кто-то кричал, чтобы все спустились в убежище. Я осмотрелся, что-то ужасно завыло, и с неба прямо на виднеющуюся вдали многоэтажку рухнул самолет...

Очнувшись в холодном поту, я огляделся по сторонам. Всё тихо и спокойно. Друзья и родственники спали, но откуда-то слышалась человеческая речь. Я тряхнул головой, разгоняя одурь кошмара и понимая, что всё это мне только приснилось. Уронил голову на подушку и уснул вновь. Казалось, спал беспробудным сном, но снова замелькали передо мной страшные картинки. Опять или бой, или обстрел, или что-то в этом роде. Снова крики, взрывы и стрельба. Но вокруг уже ночь. Запах гари в воздухе. Радиостанция, не замолкающая ни на секунду. Из переговоров мало что понятно. Кто-то шёл к нам, какое-то подразделение. Вспышки со стороны обгоревших руин двухэтажных домов и леса отвлекали внимание, не давали покоя. А в голове на фоне этой вакханалии звуков мутный шум и рука почему-то онемела. И внезапно всё стихло, все звуки, какими бы громкими они ни были, померкли на фоне ожившей сирены. Она изменилась, стала другой. Медленно, с самых низких тонов она переходила на высокие, на грани визга, а затем продолжалась коротким надрывным четырёхкратным рычанием будто из утробы. На мгновение всё стихало, но тут же оживало вновь, приводя в ужас всё живое и леденя кровь. Я, внутренне дрожа от этого потустороннего звука, продолжал выискивать цели, судорожно выжимать спусковой крючок, менять позиции, автомат больно бил в онемевшее плечо, тело горело, а я будто не чувствовал. Вспышки возле домов стали реже. Противник решил отступить или перестроиться.

- Все внутрь! Воздушная тревога!!! - орал Денис, вталкивая бойцов в двери котельной. - В убежище!!!

Я стоял