Верни нам мертвых - Анна Инская

Рейг засмеялся:

— Карлик и есть. Что ты мне сделать-то можешь? Ты ж не должен оставлять следов твоего присутствия в прошлом.

А я много мог сделать…. Мог рассказать ему, что стало с его дочерью, чтобы знал, что страшной тропой шла она к вечному сну… Он ведь был осужден на смерть, уже никогда не встретился бы с моим Волчонком. Так что нам с сыночком было бояться нечего. Слетал я в прошлое, поглядел я на участь этой Рейин. О ее облике я узнал, когда подслушал воспоминания моего сына. Крепкая, широкоплечая, волосы светлые, как у отца, но с медным отливом, глаза карие, как у матери. Я знал даже, как она одета. В синий плащ со священными изображениями медведицы и медвежат.

Я рассказал Рейгу… я все рассказал, что видел. Рейин стояла среди других детей на рынке невольников, и солнце было таким же жарким, как то, которое сегодня убьет Рейга. Торговец велел девчонке делать вид, что она весела и полна сил, чтобы ее купили. Она удивилась и напомнила: она сюда не на продажу пришла. Здесь живут люди ее рода, она шла сюда, чтобы их разыскать!

Рейин достала из дорожной сумки кусок бересты и нож. Выцарапала на бересте:

Я ВНУЧКА МУДРОГО ИСМОНА

И так стоит, овца доверчивая, с этой берестой в руках.

Да только это была не страна Исмона, и не знали там не письменности Исмоновой, ни языка народа нашего. Мимо шел местный, с тремя детьми. Дети спрашивают отца, что нацарапала на белой коре девочка-рабыня-на- продажу и что за рисунок у нее на спине плаща. Он им объясняет, с прибавлением нравоучения:

— Это она увидела, как люди пишут. Подражает им, а письменности не знает. Вот дети мои, зрелище весьма плачевное и поучительное для юношества. Если вы не будете учиться грамоте, то люди станут смеяться над вами, как ныне они смеются над этой дочерью варвара. А на плаще у нее что? Медведи с человеческими лицами. Это вам тоже в поучение: вот как смешны те невежи, кто изображает животных, вовсе не умея этого. Но не только умению писать, но и смирению сию варварскую девочку тоже не научили. Стоит так, будто ее сюда в гости пригласили. Посему никакой почтенный человек ее не приобретет.

Работорговец это перевел для Рейин. Небось, взъярило его, что глупая девчонка хранит достоинство свободнорожденной, и ее никто не хочет купить. Подошел другой прохожий, но захотел приобрести не рабыню, а ее одеяние с медведями. Наверное, чтобы потом рассказывать, будто путешествовал в далекие северные земли. Продавец вытолкал Рейин из плаща. Лишенная волшебной защиты, она стояла, никому не нужная, и молила небо наказать предателя, Волчонка, сына Семи Зверей.

Хватит? Нет! После того, что меня обозвали меня карликом! Я продолжал рассказывать, я поведал Рейгу, что случилось потом, я все рассказал. А потому что не надо сердить господина Удара Молнии! Вот что его дочурка шептала перед смертью:

"Новый хозяин надел на меня железный ошейник, на котором было что-то написано. Я думала, что это мудрое изречение или пожелание счастья. Когда я изучила наречие жителей той страны, я узнала, что в этой стране неизвестна великая богиня Ифри, Dea Africa. Поняв, что мои родные живут не здесь, я хотела идти искать страну Ливию. Но мне объяснили, что надпись на ошейнике — это имя моего хозяина и название города, где он живет. Если я убегу, меня найдут, вернут ему, и он будет бить меня так, что я этого не забуду до конца дней моих".

"Мой дед Исмон говорил, что в южные страны мудрость привела счастье для людей. Мудрости здесь много, но лишь у тех, кто может спрятаться от солнца. А над полями, где работают невольники, свет Повелителя Неба убивает или сводит с ума. Здесь снег никогда не покрывает землю, не дает рабам зимнего покоя. Неведомые в северных землях страшные болезни приходят из-за моря. Люди здесь не едят мяса лесных животных, пища их отвратительна и не насыщает"

"Мне сказали, что я умру в неволе. В здешних краях умерших не хоронят в земле, а сжигают. Мертвое тело станет дымом, и умерший поселится на небе, в стране облаков. Там лучше, чем в земле: там светло и летают птицы"

"Только умерших рабов не сжигают. Говорят, что дорого обливать их трупы маслом, чтобы горели. Нас бросают в ров. Так кончается навсегда наша жизнь. Раб и после смерти не оживет".

Вот так-то. Больше Рейг не вспоминал ни о звездах, ни о празднике весны. Казнь наконец покатилась по спокойной накатанной дорожке. Как всегда бывает. Слышишь, что кричит тебе Всеслышащее ухо, и рад, и шепчешь: "Спасибо тебе, матушка-судьба, что я не на его месте…". Пес Хоарденн завыл долгим воем, небось почуял, о чем думает хозяин его. Рейг в отчаянии смотрел в небо, но видно не знал, о чем его молить. А потом смирился и сказал, уронив голову на грудь:

— И к лучшему, что ты поведал мне правду, Удар Молнии. До рассказа твоего я не понимал, отчего судьба дала тебе имя Небесного Меча. Но теперь вижу, что ты и правда бьешь без промаха. Но это счастье для меня. Раньше мне до полоумия хотелось остаться среди живых. Я даже наверное бы, измучившись, стал бы тебя, змею, умолять меня помиловать. А теперь мне уже и умирать не жалко. Раз я погубил мою дочь, то я такой же, как ты. А таким как ты жить незачем.

Я возмутился:

— Ты хуже меня. Ты погубил свою дочь, а мой сын жив. И не в каком он не смертном сне. Со зла врешь ты все, завидуешь, потому что твоя-то дочь сгнила во рву. Вот и вся твоя жизнь: с разбойниками дружил, могилы грабил, с бывшей рабыней спутался. А потом бросил ее и уплыл в страну, которой нет.

— Я не знал…. - сказал Рейг.

Он говорил не со мной, а с небом.

Рассказ Удара Молнии об участи Всеслышащего стража

Рейг больше не отвечал мне. Всеслышащее Ухо шептало мне то, что он думает обо мне: презрение, презрение, презрение…. Парус забился на мачте, обнадежил меня обещанием бури и скорой смерти Рейга. Только порыв ветра оказался недолгим, обманным. А я не был колдуном, насылать ураганы не умел.

Чтобы отомстить, я рассказал то, чего и не говорила Рейин: будто перед смертью она горько проклинала покинувшего ее отца. В ответ — презрение, презрение, презрение…

Я решил сорвать с его головы обруч, сканирующий мысли. Все равно ничего придумать против меня он уже ничего не мог. Но Рейг был догадлив. Он прижался затылком ко дну своей лодки и сказал: "Слушай уж до конца, любовник ведьмин".

Он смотрел на меня до обиды жестко, невыносимо насмешливо. Мое Всеслышащее Ухо шептало мне то же, что и его пересохшие на солнце губы: презрение, презрение, презрение…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});