Любовь под прикрытием - Маргарита Ардо

затем и счастье, нужно работать. Ничего не даётся «бесплатно». Хотя, как говорит моя мудрая Кнопка, счастье разлито вокруг, оно естественно, как воздух.

Но я-то знаю – тем, кто не может распознать счастье,тем, кто ищет его и желает одного или другого, чтобы вдохнуть полной грудью, потребуется семь потов, тысяча практик и одно намерение. Я продолжаю работать – шлифовка самого себя – процесс всей жизни. Но я уже готов делиться. Есть те, кто приходит сам, а есть и такие, которых нахожу я. По интуиции.

В переходе эхом разносились гитарные переборы. По большей части красиво, но местами с фальшью. Я опустил в кофр с гитарой бомжеватому парню сто рублей и свою визитку с иероглифом и катаной на фоне ветки цветущей под снегом сливы: «Центр «Айки-Рэй». Семинары. Дзен. Медитации. Практики боевых искусств. Йога. Для тех, кто ищет. М. Саларьево». И, насвистывая под нос испанскую, с детства знакомую мелодию, я засунул руки в карманы и пошёл домой. В воздухе много счастья, но дома его больше.

С порога на меня хлынуло тепло, запах молока, ванили и голос Кнопки:

– Мигель, Мигель! Ну, куда ты?!

Мой белокурый двухлетний карапуз выбежал навстречу, шлёпая босыми пятками пo паркету.

– Па-па! – в карих глазёнках засветилась радость, включившая в моём сердце обратку иллюминацией новогодних лампочек.

– Кто тут не спит? – шутливо спросил я. Подхватил его на руки, подбросил в воздух, а потом зацеловал сладкие щёчки. Сын звонко расхохотался. Я прокатил его самолётиком над паркетом и опустил.

– Исё! – потребовал сын и потянул вверх ручки.

– Ρаф, это ты? – выкрикнула из глубины квартиры Кнопка.

– Это он, – хмыкнул я.

– Хватай Мигеля!

Я сбросил пальто, разулся и ответил:

– Уже!

С сыном под мышкой вошёл в детскую, откуда раздавался писк и возня. Моя милая жена над белой кроваткой выглядела немного уставшей, но всё равно была самой красивой на свете. Люба расцвела мне навстречу:

– Рафушка, родной, соскучилась!

Не отпуская с рук Мигеля, я поцеловал её в губы и спросил:

– Ты как, Кнопочка?

– Ты знаешь, я поняла, что методы эффективного руководства на двухлетних не действуют. – И достала из кроватки хныкающую Диану. Волосёнки темненькие, пушистые и носик любопытный – вся в маму.

– Α кто тут у нас? – подмигнул я доче и скорчил рожицу, она рассмеялась и потянулась ко мне губками, причмокнула. У мамы научилась, кукла маленькая.

Близнецы из кроваток вопили каждый на свой голос, привлекая внимание.

– Да у тебя тут весело! – заметил я. – А няня где?

– Отпросилась сегодня. У неё свидание. А наш народ требует свободы, зрелищ, – хихикнула Кнопка, – и индийскую шестирукую маму. Сашенька укусил Лёвушку. Он расплакался. Теперь вот лежат, рыдают оба, но уже по раздельным кроваткам. Мигелю надо памперс менять, он убегает. Диана смеётся, но тоже устроила в памперсе петрушку. Пахнет.

– Жизнь кипит. Ну что ж, тогда устроим истинное айкидо? – подмигнул я.

– Кто быстрее? – так же подмигнула мне Кнопка.

– Засекаем, – ответил я. – Раз, два, три! На старт…

И мы с обеих сторон двойного пеленального столика уложили сына и дочку, кивнули друг другу и понеслись. Штанишки на пол, грязный памперс в корзину, попу мыть, сучащие ножки впихнуть в чистые ползунки – настоящая олимпийская гонка. Когда у тебя один двухлетний и трое восьмимесячных, хочешь-не хочешь, а делаешь всё быстро и с огоньком. Да, честно, мы такой щедрости от природы, прямо большой ложкой с верхом, не ожидали. Однако, получите, пожалуйста. Даже странно, что относительно недавно, правда, будто в другой жизни я просил Бога о том, чтобы кому-то принести пользу и быть нужным. Не верится, что жизнь мне когда-то казалась угрюмой и пластиковой. Зато теперь красочнее не бывает! Мне нравится!

Наперегонки переодевать – это Кнопка придумала. Она у меня большая выдумщица, мне повезло!

Саша и Лёва перестали плакать и c агуканьем принялись болеть каждый за свою команду. Диана хихикала и выкручивалась, Мигель пытался поймать пальчиками мой нос и угодить то одной,то другой розовой пяткой в грудь.

– Я первая! – воскликнула Кнопка и подняла хохочущую Диану на руках, как кубок чемпионата мира.

– А я второй! – пробасил я и подбросил Мигеля к потолку.

Левушка вытянул головку и потребовал того же. И Саша тоже, повторюшка. Я скинул пиджак, натянул домашние штаны, футболку, вернулся и уселся на ковёр, готовый к представлению. Жонгляж младенцами – это, пожалуй, моя любимая часть вечера! В доме становится тепло и шумно от дружно-переливчатого детского смеха. И нашего с Кнопкой. Ни с чем не сравнимо! Правда, иногда я выключаюсь и засыпаю прямо на ковре, а они по мне ползают. Я не знал, но Люба на камеру сняла. Очень мило, скажу я вам, ползают. Как попугайчики по коту. А Мигель даже прыгать пытается.

Кнопка выпустила нашу банду Гарсия-Гомесов на пол из кроваток, обняла меня сзади и поцеловала в макушку:

– Любимый, кушать хочешь?

– Потом. А есть что?

– Твоя мама сегодня привезла еды на целую армию.

– А твои не звонили?

– Неа, в кои-то веки вместе поехали отдыхать. Как ни странно, в Турцию. Пусть и отдыхают.

– Ну да. Я Алексею Дмитричу рассказал, как надо вас, девушек, завоёвывать.

– И как? – кокетливо взглянула на меня Любаша.

Во мне всё отозвалось волнующим электричеством, как у влюблённого мальчишки. И как это у неё получается?! Но ответить наша банда не дала. Наступило время вечерней акробатики с папой в виде самого счастливого на свете тренажёра!

А потом ночью, когда, наконец, наша банда уснула под Гаятри-мантру, когда я смёл подчистую мамины деликатесы, и мы с Кнопкой поделились друг с другом новостями дня, можно было расслабиться. Споткнувшись о резинового утёнка и наступив на машинку, я повалился на нашу большую кровать. Выдохнул.

Любаша прильнула ко мне, маленькая, плавная, женственная. Я провёл ладонью по её волосам, груди, животу – чудесному средоточию жизни. Поцеловал её долго и нежно. Щёлкнул выключателем,и свет погас.

В темноте, в вазе минокари на туалетном столике выделялись белым свежие хризантемы, а рядом на подставке шагали друг ко другу два журавля. Я вырезал их из дерева тогда, в Ярославле… Для Кнопки. Повернулся, а она уже спит. Родная моя, умаялась.

В лунных столбиках у окна кружилась радость. А за окном снег. Воздух был