Пасынки зинданов (Мир, которго нет) - Виктор Кувшинов

Надо заметить, в этом Шурочка немного не вписывалась в общие настроения, и однокурсницы держали ее за немного ненормальную. Слишком много она уделяла внимания рисованию – занятию весьма похвальному, но не очень достойному настоящей светской дамы. Ее бы и совсем записали в чокнутые, если бы не ее успехи в других, «серьезных» предметах. Да и положение ее семьи не давало особо распускать въедливые языки на счет странных замашек сокурсницы.

Шурочка была одним из самых милых созданий всего учреждения, а в сочетании с папиным капиталом и весом в обществе, вообще считалась чуть ли не самой завидной невестой. И при всем этом, казалось, что ей нет никакого дела до матримониальных игр. Все свое свободное время она тратила в студии изобразительных искусств. По мнению педагогов – весьма не зря тратила. Единственное, что и кто могли ее оттуда вытащить, были две ее подружки, которые частенько организовывали веселые вылазки на каток, ледяные горки или катания на лошадях. На балах и приемах она откровенно скучала и, если бы не танцы, то затащить ее туда было бы совсем невозможно.

Сейчас Шура была в студии не одна. Старенький преподаватель живописи, с которым она сдружилась еще на втором году обучения, когда он начал вести этот предмет в классе, все вздыхал и расстраивался при виде новых работ любимой ученицы:

- Эх, при Вашем таланте, Шурочка, родиться бы Вам молодым человеком!

- Ой, неужели я родилась таким уж старым человеком? – хихикала ученица, переиначивая высказывание учителя.

- Все бы Вам хи-хи, да ха-ха! А у меня, между прочим, честно Вам доложу, до сих пор не было такого талантливого ученика, – немного обиделся учитель. – И представьте себе, среди юношей тоже.

- Да что Вы! Какой у меня талант? Я вот портреты неважно пишу.

- Причем тут портреты? Причем натюрморты? – технически, я Вам уже не могу ничего больше посоветовать. Шурочка, Вы заметили, что я последнее время даже не пытался задавать Вам темы? Вы, так сказать, находитесь в свободном плавании.

- И правда! А почему? Я стала Вам не интересна, как ученица? – немного разочарованно высказала свою догадку девушка.

- Нет, Шурочка, как раз наоборот! Я просто боюсь испортить Вашу формирующуюся индивидуальность. Вы, как бы это правильнее сказать, нашли свое, неповторимое видение мира. Для меня Ваши картины уникальны – они обладают гипнотическим эффектом. Они многослойны, их можно смотреть чуть ли не часами. И, скорее всего, у Вас впереди трудная судьба художника, так как большинству нужны портреты или обычные пейзажи. Я не сомневаюсь, что Ваше имя станет великим, только боюсь, что это может наступить, как это часто у нас бывает, только после смерти художника.

- Ну, мне же не надо очень стараться подрабатывать на жизнь, – с хитринкой в глазах воскликнула девушка. – Да и что проку от славы? Мне главное, чтобы у Вас или еще нескольких человек дух захватило от картины, а эти светские сплетни – все чепуха!

- Я боюсь другого, – вздохнул старичок. – Были бы Вы небогатым юношей, то наверняка оттачивали бы свое мастерство, пытаясь зарабатывать им на жизнь. Но Вас ждет прекрасное замужество, светская жизнь, развлечения, воспитание детей. А все это неминуемо отвлечет вас от искусства. Ведь оно требует постоянных усилий. Не зря же говорят, что гениальность – это талант, помноженный на труд.

- Не знаю, не могу ничего обещать, - задумчиво ответила Шура. – Но мне кажется, что я просто не смогу без кисти и мольберта. Я как будто тяжело больна этим занятием.

- Да, единственная моя надежда на то, что природа художника не даст отлынивать, и Вы будете еще нас радовать своими произведениями.

- Мне кажется, Вы все-таки преувеличиваете мои таланты, учитель. Смотрите, сколько этих полотен уже пылится в студии. Не больно-то на них заглядываются.

- Ну, во-первых, не сразу у Вас все стало получаться, и действительно хороших картин еще не много. А во-вторых, Вы только недавно окончательно нашли свой стиль и видение, которое делает Вас индивидуальностью. А в-третьих, еще нужны годы, чтобы зритель дорос до Ваших работ. И мой Вам совет: не слушайте огульных критиканов, пишите душой. Ваше сердце видит гораздо больше, чем глаза.

- Спасибо учитель! Я на всю жизнь запомню Ваши слова.

- Надеюсь, что она будет долгой и счастливой. Мне уже грустно от осознания, что остались последние месяцы Вашего обучения, и нам вскоре придется расстаться, - старик украдкой смахнул набежавшую слезинку.

Шурочка не выдержала: наплевав на всякие этикеты, порывисто обняла учителя и шепнула:

- Я никогда Вас не забуду! – после чего выбежала из студии.

Это признание ее талантов обычно строговатым и немного ворчливым стариком оказалось полной неожиданностью для девушки. Она, действительно, не могла представить свою жизнь без рисования, но считала свое увлечение немного постыдным или несерьезным занятием. Точнее, искусства были даже к лицу светским дамам, изредка помахивающим кисточкой или поигрывающим на фортепиано, но днями напролет простаивать у мольберта, перемазавшись по локоть в краске? Это никак не вязалось с требованиями общества, предъявляемыми к девицам благородного происхождения. Только сейчас она осознала, что простое увлечение переросло в образ жизни, а, по словам учителя, и в талант, который мог дать многое людям.

Идя по коридору из художественной мастерской, она вспоминала свою жизнь. Рисовала она всегда, с раннего детства. Сначала ее учили на дому, но потом, поддавшись веяниям прогресса, она стала посещать частную гимназию, где уровень преподавания все же был выше, чем у домашних учителей. Здесь же она вместе со старым учителем рисования открыла в себе странный талант видеть и переносить на полотно то, что скрыто от обычного взора.

События последнего лета окончательно повлияли на ее развитие, как художника. Еще весной мама начала уговаривать папу на поездку в Европу. Вообще-то это было модно в обществе: делать вояжи по европейским столицам или проводить лето на юге Европы. Для мамы это было даже немного зазорно, не щегольнуть в разговоре на каком-нибудь балу фразой, типа: «А вот я, когда была в… (Ницце, Париже, Вене и так далее)». С другой стороны, папе почти невозможно было оторваться от своих финансовых рынков и производственных проблем. И все-таки, он уступил, согласившись убить два с половиной месяца своей деловой жизни и потратить их на семью.

Таким образом, они в середине июня отбыли на корабле в Германию, затем продолжили путешествие из города в город по чугунке. Поездка стала настоящим откровением для женщин. Папа, конечно, бывал во многих местах с деловыми визитами, но для мамы и тем более Шуры, ее пятнадцатилетней сестры и двенадцатилетнего брата путешествие превратилось в волшебный калейдоскоп самых разнообразных впечатлений. Дорожные невзгоды с лихвой окупались созерцанием чудных пейзажей и необычных городов. Дворцы, замки, города и селения смешались в непрекращающийся ряд ярких картинок, которые Шура пыталась хотя бы схематически запечатлеть на память в походном блокноте. Но все это померкло в один прекрасный день, когда они очутились в Париже.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});