Сборник "Приграничье" - Павел Корнев

— У тебя еще такие остались? — Жан щелчком откатил медный шар в сторону.

— Забирайте, — великодушно разрешил я. Мне они больше ни к чему. Чувствую, уже недолго осталось. Холодный воздух ледяными комками проваливался в легкие, сдерживать кашель удавалось со все большим трудом.

— Не раскисай. — Колдун выудил из моего мешка артефакт и с сожалением вырвал лист из своего журнала. — Давно хотел поэкспериментировать со стылой лихоманкой, да никак не получалось.

— Иди ты, — послал его я. Не лечится она, и точка. Нечего из меня подопытного кролика делать. И тут меня по-настоящему проняло. ВСЕ. Это все! Странная-таки штука человеческая психика. До этого я как-то не до конца осознавал свое положение и близость смерти. Казалось, стоит закрыть глаза, пять минут поспать, и все образуется само собой. Рассосется. А предложение Жана «поэкспериментировать» напрочь выбило меня из колеи. В голове зашумело, перед глазами появилась серая пелена.

— Я серьезно. — Колдун скатал из листа трубочку, провел по ней мизинцем и совсем без усилий воткнул в шар. Бумага легко прошла сквозь покрытую патиной медь.

— Но стылую лихоманку не лечат. — Макс завороженно наблюдал, как через трубочку в кипяток начинает переливаться содержимое обогревательного артефакта. Вода забурлила и стала мутно-красной.

— Лечат все. — Жан поставил кружку на пол, накрыл ее журналом и, приоткрыв дверь, выкинул шар на улицу. Мгновение спустя там бесшумно полыхнуло ослепительное пламя. — К тому же никому еще не попадался пациент в таком состоянии. Знать бы еще, как тебе проснуться удалось.

— Кошмар приснился, — не стал скрывать я.

— Повезло.

— Не то слово.

— А что это за болезнь такая? — Ветрицкий отошел от двери, но устроился в самом дальнем от меня углу. Боится заразы. И правильно делает.

— Интересная болезнь. Никому из исследователей возбудителя найти не удалось. Решили, что причины чисто магические. Рукав не опускай! — остановил меня Жан, развернул вытащенный из сумки сверток и начал внимательно изучать заточку похожих на скальпели блестящих ножей. — Заражаются в основном те, кто долго находится на холоде. Засыпают в тепле и к утру превращаются в кусок льда.

— Почему?

— Есть мнение, что внутренние токи энергии перестраиваются таким образом, что начинают замораживать тело. — Наконец заточка удовлетворила старика, и он сунул лезвие в огонь.

— Вы что это делать собрались? — забеспокоился я. Как-то нехорошо он на мою руку посмотрел.

— Резать. — Колдун убрал журнал и сунул раскаленное лезвие в кружку. Раздалось шипение, по вытащенному клинку забегали прозрачные язычки пламени.

— Зачем? — Я отполз в угол. Все равно подыхать, и даже ради науки резать себя не позволю.

— Если раны не выжечь, болезнь по новой начнется. — Жан с ножом в руке придвинулся ко мне. И язычки пламени на лезвии вовсе и не думали гаснуть.

— А если выжечь? — Разве стылая лихоманка и царапины как-то связаны? Непонятно.

— Тогда, может, и не начнется.

Такой ответ меня вовсе не устроил, но колдун уже схватил руку и полоснул ножом по предплечью. Боли не было, только на коже остался длинный порез, да завоняло палеными волосами. Впав в какое-то непонятное оцепенение, я смотрел, как Жан выводит на моей руке непонятные символы и сплетает их в странную вязь. Клинок глубоко в тело не погружался, и порезы не кровоточили. Макс и Николай, не выдержав тошнотворного запаха паленого мяса, выскочили на холод. Постепенно предплечье начало охватывать легкое жжение, под ногтями закололо.

Когда колдун перешел к внутренней стороне руки, меня замутило, к горлу подкатил комок тошноты. Я выдернул запястье, отвернулся, и меня вырвало. Как ни странно, после этого стало легче. Холод и боль в груди отступили, пропало помутнение в глазах.

— А ты боялся. — Жан кинул к очагу почерневший нож, пламя на котором почти потухло, и взял кружку с разведенным драконьим огнем. — Пей.

— Что?! Я не дракон!

Совсем старый из ума выжил. Это зелье все внутренности сожжет.

— Пей. — Колдун сунул кружку мне под нос. — Сейчас ты продолжаешь медленно замерзать, а это зелье тебя согреет и поможет моим заклинаниям привести в норму внутреннюю энергию тела.

— Подожди, подожди. — Я отодвинул кружку от лица. — Ты же говорил, что насчет внутренних токов энергии — это только мнение есть. А если я сгорю?

— Вот сейчас мы это и проверим. — Жан посмотрел мне прямо в глаза. — Шансы пятьдесят на пятьдесят, но это лучше, чем медленно замерзать. И в любом случае ты не сгоришь, концентрация не та.

— Ну-ну. — Я тяжело вздохнул и одним глотком выхлебал мутную жидкость. Теплый раствор не имел какого-то определенного вкуса, но острой болью опалил горло, пищевод и желудок. Разъедая внутренности нестерпимой резью, огонь начал растекаться по всему телу. Я захрипел и вырвавшийся из легких воздух обжег ноздри.

Не помню, как потерял сознание, но, когда очнулся, Макс и Николай держали меня придавленным к полу. Неужели побуянить успел? Жан задумчиво повертел в руках смятую железную кружку и поставил ее в буфет.

— Хватит, — расслабился я.

Парни, дождавшись кивка Жана, встали и отошли.

— Как ты?

— Еще не знаю.

Странные ощущения: громадный кусок льда у меня внутри никак не мог растаять в полыхающем вокруг него пламени. По крайней мере, больше не холодно, почти не холодно. Но стужа просто затаилась и ее осторожные ростки время от времени легкими прикосновениями пытались заморозить мою душу.

— Руку покажи, — присел ко мне колдун.

— Смотри. — Я приподнялся, волна жара ударила в голову, из глаз потекли горячие слезы. — Долго меня еще колбасить будет?

— Уже нет. — Жан провел ладонью над предплечьем и сложил пальцы в странную фигуру.

— А-а-а! — заорал я, когда плоть правой руки начала слазить с костей. Никакого преувеличения — ощущения были именно такие. Сделанные колдуном на предплечье надрезы зажили своей жизнью и начали удлиняться, рассекая кожу. Линии, ромбы и странные символы полыхнули огнем и расползлись по руке, сливаясь в сложный узор. Думаю, даже окажись кисть в топке печи, боль была бы не столь ошеломляющей. К тому же на этот раз сознание потерять мне не удалось.

— Получилось! — ликующе прошептал колдун. Сколько удивления в голосе! Ну и гад!

— Сволочь, — в ответ прохрипел я. — Просто ответить на вопрос не мог?!

— Успокойся, все уже закончилось. — Жан осмотрел мою руку — черные узоры на коже казались выжженными, а еще недавно широкие и воспаленные царапины извивались белыми рубцами. — Конечно, возможны рецидивы, но тут уж ничего не поделаешь — заразу до конца еще не выжгли.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});