Вразумитель вождей. Жизнь и подвиги Преподобного Сергия Радонежского - Александр Летуновский

Когда трапеза была закончена, и все, поблагодарив Господа и перекрестившись, вышли из-за стола, князь Дмитрий обратился к Сергию:

— Благодарствую, отче, за приём добрый, за молитву светлую и хлеб насущный. Теперь нам ехать пора. — Он дал указание приближённым: — Владимир Андреевич, пусть принесут дары наши для обители.

Владимир Андреевич и Андрей Ольгердович принесли сумки перемётные с дарами.

Дмитрий Иванович жестом указал на них:

— Отче, в знак благодарности за молитвы ваши прими дары скромные.

— Благодарствую, князь, — ответил Сергий, — употребим мы их для пользы Божией и благополучия людского. Храни вас всех, Господи. — Он перекрестился.

— Отче, хочу я исполнить обет свой, поставить ещё один монастырь во имя Успения Пресвятой Богородицы. Посему прошу тебя, укажи место, пригодное для его возведения, и уступи мне одного из учеников своих в устроители обители той.

— Богоугодно дело сие, князь. Когда я был в прошлом году на реке Дубенке, то приметил там место на острову, весьма пригодное для монастыря. Днями отправлюсь туда. Со мной пойдёт брат мой Савва, муж зело добродетелен. Поставим его устроителем и настоятелем той обители.

— Благодарствую, отче. Что я могу ещё сделать в благодарность Господу за дарованную победу?

— Князь, молитва — лучшая благодарность Богу. Поставь церковь в честь Рождества Богородицы на месте славной победы, совершённой в её день. И будет там пребывать Донская икона Божией Матери.

— Отче, твои слова — желание Господа нашего. Поставлю я церковь в честь Рождества Богородицы на поле брани в благодарность за Её заступничество и в память о павших в битве.

— Да поможет тебе Господь в делах твоих.

Князь раскланялся. Все направились к выходу из трапезной.

Известие о приезде великого князя в Троицкую обитель невесть как разнеслось по окрестностям, и когда гости и братья вышли из трапезной, во дворе обители их ждали землепашцы из окрестных сёл. Увидев Сергия и великого князя, крестьяне стали креститься и низко кланяться им. Князь жестом подозвал к себе четырёх дружинников:

— Принесите и раздайте поселянам дары наши.

Дружинники вышли за ворота и вернулись с сумками.

— Люди добрые, — поклонился Великий Князь собравшимся, — примите дары скромные в ознаменование славной победы, дарованной нам Господом Богом и Пресвятой Богородицей.

По его жесту ратники стали раздавать монеты. Князь Дмитрий, Сергий и свита пошли к воротам. Иноки, следующие за ними, несли иконы. За воротами Сергий, осенив всех крестным знамением, сказал:

— Спаси вас Господь и дай вам твёрдость в вере и успех в делах.

Князь и воины низко поклонились, сели на коней и отправились в обратный путь. Немного проехав, князь обернулся и увидел на возвышенности у ворот обители Сергия с крестом в поднятой руке. Дмитрий Иванович перекрестился и тихо произнёс:

— Спасибо тебе, Господи, за то, что дал народу нашему в столь трудное время такого святого пророка. Спаси его, Господи, и сохрани.

Год 1381

Возвращение Стефана.

Солнечным летним днём к воротам обители подошёл седой старик с изнурённым лицом, в ветхой одежде, с посохом в руке и котомкой за плечами. Опустился перед воротами на колени и долго стоял так, склонив голову. Время шло, солнце уже склонялось к горизонту. Скрипнула калитка, за ограду выглянул инок, увидев старика, стоявшего на коленях, подошёл к нему и спросил:

— Отец, как ты себя чувствуешь? Аль случилось что?

— Случилось, сын мой, — не поднимая головы, с печалью в голосе ответил старик. — Совершил я грех тяжкий, вот теперь пришёл покаяться. Виноват я перед игуменом вашим.

— Встань, отец, пойдём, провожу тебя к игумену, он обязательно простит тебя, святой он человек.

— Нет, нет, не встану я, пока не увижу игумена Сергия, — замотал головой старик.

— Хорошо, я сейчас позову его, — сказал инок и ушёл.

Когда он вернулся с Сергием, старик склонился до земли.

— Вот, отче, этот старик хотел тебя видеть.

Инок указал на старца.

Сергий подошёл к нему.

— Встань, человече, и скажи, кто ты и что привело тебя в обитель нашу.

Старик, не поднимая головы, ответил:

— Поддавшись гордыне, великий грех совершил я, воспротивившись игумену обители сей, младшему по возрасту, но старшему по духу брату моему. Теперь пришёл я просить у него прощения.

— Стефан, брат мой любезный, — почти шёпотом произнёс Сергий, — встань, прошу тебя.

Подняв Стефана, Сергий посмотрел на его измученное, но такое родное лицо, обнял его, и братья заплакали. Инок перекрестился и тихо, боясь помешать им, скрылся за воротами.

Некоторое время братья, не размыкая объятий, стояли молча. Наконец, смахнув рукавом слёзы, Сергий промолвил:

— Прости и ты меня, брата своего непокорного. Долго мы с тобой были в разлуке, мне так не хватало тебя, твоих советов, твоей мудрости, брат ты мой старший.

По лицам братьев, которые долго были в разлуке и наконец вновь обрели друг друга, текли слёзы радости.

— Прости меня, брат мой, — сквозь слёзы просил Стефан.

— Пойдём в келью, пойдём, нам много чего есть сказать друг другу. Там и наглядимся, и наговоримся. Идём.

Встреча эта состоялась, когда каждому из них было уже за шестьдесят лет.

Год 1382

Сомневающийся епископ из Царьграда.

В делах и поступках проявлялся дар Божий Сергию, иначе как бы он предсказал судьбу самонадеянного и заносчивого Митяя; как вдохновил великого князя Дмитрия на великую битву с царём Мамаем, заранее зная её исход; как в самый разгар битвы он духовными очами видел всё, что происходило на поле сражения. Эти и другие, удивительные дела, совершённые Сергием, есть только небольшая часть из его многочисленных подвигов.

Вот что сообщил грядущим поколениям иеромонах Никон в своём повествовании о жизни Сергия Радонежского, о тернистом пути его восхождении на вершину духовного совершенства:

«…отец наш Сергий прошёл общим путём скорбей и подвига крестного прежде, чем явился тем дивным благодатным мужем, каким мы видим его во второй половине, и особенно в последние годы его жизни. Мы видим его в подвиге и борьбе, в борьбе неустанной, для мира непонятной, но для Христова послушника — неизбежной. Победа, наконец, одержана. Стихли страсти. Убито себялюбие, повержен в прах идол плотоугодия, не смеет подступиться мир со своими соблазнами. «Рубище прикрывало его святое тело, — говорит митрополит Платон, — тесная хижина была собеседницею в его Богомыслии, и простой жезл подкреплял подвигами добродетели ослабленную плоть. Но его дух был преисполнен обилием благодати, его сердце вкушало те сладости, коих вкус есть вкус манны животныя и нетленныя». В смиренном сердце подвижника тихо сиял неизречённый свет благодати Божией, согревая всё его духовное существо. Ему преизобильно сообщены все дары Божии: и дар чудотворений, и дар пророчества, и дар утешения и назидания, совета и разума духовного. Для его духовного взора как бы не существовало ни преград вещественных, ни расстояния, ни самого времени: он видит далече отстоящее, яко близ сущее, зрит будущее, как бы настоящее…».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});