Ересь внутри - Роберт Хейс

— Хм, — одобряюще кивнул Кош. — Она…

— Очаровательна, не правда ли? Я купила ее в Акантии. Обошлась недешево, но она стоит каждой потраченной монеты, уверяю тебя. По правде говоря, никто ее еще не пробовал. Она прибыла только сегодня.

— Акантия? — задумался Кош. — Рабыня?

Хозяйка негодующе надулась:

— Нет, нет, нет. Рабство вне закона в Акантии. Я просто… заключила с ней договор.

Арбитр жадно облизнул губы.

— Рассчитаемся после. Она говорит?

«Да, мать твою, говорю. Я скажу: „Гори в аду!“ — и перережу тебе глотку».

— Только если ей приказать. Она скажет все, что ты пожелаешь.

— Хорошо. Что ж, веди, Акантия.

Джеззет поймала на себе тревожный взгляд леди Фрерри, но сделала вид, что не заметила его. Взяв арбитра за руку, она повела его вверх по лестнице.

«Тебе нужно, чтобы Кош отложил в сторону оружие…» До тех пор придется играть роль, пусть даже внутри клокочут гнев и отвращение.

Кош даже не стал дожидаться, пока они окажутся в комнате. Едва Джез собралась открыть дверь, как он прижался к ней сзади. Его член, уже твердый как камень, сквозь штаны ткнулся ей в поясницу. Резко толкнув дверь, девушка впорхнула в комнату, и Кош, горя желанием, последовал за ней. Оказавшись внутри, он стал жадно скользить взглядом по ее телу. Джеззет же опустила глаза и давила в себе готовый сорваться крик.

— Сними платье, — приказал арбитр. Джеззет легонько двинула плечами — и невесомый наряд сам соскользнул на пол. — Шрамы… у вас в Акантии что, принято подрезать шлюх?

Джеззет вдруг поняла, что у нее дрожат руки. Ей хотелось прикрыться, хотелось кричать, хотелось трахаться и убивать. Но она лишь прошептала:

— Только непослушных.

Увидев искорки в глазах Коша, Джез поняла, что не прогадала. Идея, что хозяева наказывали ее за непослушание, пришлась арбитру по душе. Некоторым мужчинам нравится, когда женщина знает, что такое боль.

— Иди сюда.

«Еще немного, Джез».

Она подчинилась. Кош схватил ее за талию, стиснул грудь, прижался влажными губами к ее губам и одновременно стал расстегивать пряжку. Джеззет, вынужденная все это терпеть, помогла ему с ремнем. Косы арбитра с металлическим звоном упали на пол. Затем девушка стянула с Коша плащ и отбросила его. Дальше настала очередь штанов.

И вот ее цель, арбитр Фенден Кош, стоит перед ней, голый и безоружный. «Сейчас!»

Джеззет толкнула его на кровать. Отступник с любопытсвом ухмыльнулся. Девушка взобралась на него сверху, устроилась поудобнее и позволила ему войти.

«А у Танкуила побольше будет…»

Джез принялась двигать бедрами: вверх, вперед, вниз, назад, быстрее и быстрее. Она знала, что должна улыбаться — мужчинам нравилась ее улыбка, — но не могла избавиться от выражения отвращения на лице. Сам арбитр этого либо не замечал, либо ему было наплевать — он смотрел на нее голодными глазами, рыча и постанывая.

Джез за свою жизнь много с кем спала. Толстые и худые, потные пьяницы и любители дорогих духов, неженки и грубияны, богачи и те, у кого ни гроша за душой… Чаще всего секс был желанным, иногда ее насиловали, но никогда прежде она не чувствовала такого омерзения в первую очередь к самой себе.

«Драться или трахаться, Джез? Ты всегда выбираешь второе. — Она вспомнила слова Меча Севера: — Отдаются, чтобы избежать битвы, шлюхи, но не Мастера Клинка».

Кош отрывисто дышал, явно наслаждаясь процессом. Его руки больно сжали груди девушки, а затем скользнули по телу и вцепились в ягодицы. А она продолжала двигать бедрами, не чувствуя ни капли удовольствия.

«Мастер Клинка без своего клинка…»

Джеззет наклонилась, чтобы поцеловать арбитра, и незаметно просунула правую руку под подушку в изголовье кровати. Пальцы нащупали рукоять спрятанного там кинжала.

— Бог мой, да! — громко выдохнул Кош.

В этот момент Джез выпрямилась и вонзила лезвие арбитру в сердце.

Черный Шип

Бетрим сидел у походного костра, глядя на пляшущие языки пламени и гадая, какой из них поднимется выше других. Наемник жевал кусок поджаренной конины — на вкус как резина, но мясо есть мясо — и запивал ее дешевым пойлом из бутылки в руке, обжигавшим внутренности, словно огнем, и пахшим рвотой. Это казалось Торну несколько странным — обычно алкоголь отдает рвотой, когда он вырывается из глотки, а не вливается в нее.

Мослак сидел, скрестив ноги, и коричневой тряпкой чистил трофейные кости. Гигант, с головой погруженный в свое кошмарное занятие, широко улыбался, а тело его заливала кровь из полусотни маленьких порезов. Шустрый валялся на земле с жутко вывернутыми ногами и храпел. Бетрим был уверен, что ублюдок не спит, — Шустрый всегда любил по-дурацки притворяться.

Босс оторвал от туши на вертеле кусок мяса и затолкал его в кровавую массу из дробленой кости и рваной плоти, которая когда-то была его лицом. Бетрим видел, как в ней дергаются мышцы, но самого лица не было — не было носа, рта, глаз. Лишь хлещущая кровь и жуткий хлюпающий звук.

— Как ты это сделал? — раздался голос Зеленого; тело парня сидело напротив Бетрима, Черный Шип видел его сквозь огонь костра, голова покоилась рядом на земле.

— Сделал что? — спросил голову Торн.

— Как ты убил их? Ну, арбитров.

Бетрим понятия не имел, как отделенная от тела голова может разговаривать, и решил просто не обращать на это внимания. Он поискал глазами Генри — маленькой дьяволицы нигде не было видно. Погибла она или сбежала, Шип не знал.

Где-то вдалеке Бетрим услышал лай диких собак. Скоро, совсем скоро они будут здесь, чтобы вдоволь попировать телами его мертвых друзей… и Зеленого.

— Вставай, — заговорила окровавленная голова Босса не его голосом. — Поднимайся!

Бетрим почувствовал, как кто-то пинает его ногу. Он опустил глаза и увидел голову Зеленого, которая невесть как подкатилась ближе и теперь тыкалась в его сапог.

— Поднимайся! — настаивала безликая голова Босса.

Бетрим попытался открыть глаза. Не получилось.

Должно быть, весь мир навалился на его веки, не давая им подняться. Торн снова провалился в сон.

— Вставай! Видит Вольмар, если ты не поднимешься, я вызову стражу!

С огромным трудом Бетрим сумел-таки разлепить глаза и застонал. Чувство было такое, словно кто-то изо всех сил молотил по его голове… причем изнутри. Все тело ломило, конечности отяжелели.

Он лежал на чем-то твердом, деревянном и очень похожем на пол — Торну слишком часто приходилось валяться на полах, чтобы не узнать этого ощущения. Намного хуже было то, что лежал он в луже чего-то склизкого и вонючего.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});