Семьи.net (сборник) - Михаил Тырин

– Спасибо, не нужно! – перебил отец Палладий. – Я прекрасно чувствую себя здесь.

– Но это не соответствует правилам. Мы должны…

– Я сказал: спасибо, не нужно!

И в подтверждение своих слов поп выставил стволом автомата и без того треснувшее стеколышко. Осколки полетели в траву под окном; подростки тут же укрылись за вездеходами, а директор переменился в лице.

– Вы же не станете стрелять, – укоризненно сказал он.

– Может, стану. А может, и нет.

– Со мной же дети.

– Директор, мы можем обойти его с тыла! Он ведь один! – крикнул кто-то из-за вездехода. – Убьем его!

Директор негодующе оглянулся, а поп засмеялся.

– Говорите, дети? Вот и увозите своих оловянных солдатиков в свой лагерь. Кстати, господин директор, у вас-то были отец и мать?

– Что?! – опешил директор. Роланд вывернулся из-под его ладони и отошел в сторону.

– Я спрашиваю, были у вас отец и мать?

– Э-э… Да, конечно, но… Вы, верно, слишком давно интересовались происходящим в стране и потому не совсем верно представляете…

– Достаточно. Уезжайте, – велел поп.

Директор пожал плечами и сделал знак грузиться. Подростки с недовольными лицами полезли на вездеходы, один презрительно толкнул в спину Роланда. Тот огрызнулся.

– Предупреждаю, что вы незаконно завладели учебным имуществом лагеря! – прокричал напоследок директор. – Лучше бы вам его сразу вернуть.

– Уезжайте, – повторил отец Палладий.

4

Когда шум вездеходов затих за стеной деревьев, поп, тяжело ступая, вышел из дома и сел прямо на землю, привалившись к бревенчатой стене. Автомат он оставил на столе, среди грязной посуды; в груди, слева, пекло и кололо, а последнюю таблетку нитроглицерина он израсходовал едва ли не с полгода тому…

Кошка Анжелика куда-то подевалась, напуганная неожиданным и непривычным многолюдьем, и отец Палладий умирал в одиночестве. Он прекрасно понимал, что осталось ему недолго. В голове мелькнула подленькая мысль – а зря ведь не поехал с директором… У них тоже есть свой гуманизм, свое человеколюбие, отвезли бы его в интернат, положили бы там на чистые белые простыни… Добрые врачи, уколы и таблетки, диетическое питание…

Отец Палладий улыбнулся.

Нет, ТАМ умирать он точно не хотел.

– Прости им, ибо не ведают они, что творят… – прошептал поп и поудобнее оперся о стену.

…С севера наползали угрюмые дождевые тучи, колорадские жуки грызли листья картофельных кустов, воробьиная стайка щебетала на крыше сарайчика. А рядом с неподвижным телом отца Палладия сидел, пригорюнившись, кто-то мохнатый, громко сопел и утирал лапкой катившиеся по зеленовато-серой шерсти крупные слезы.

Павел Корнев

Р. П. Г

– Мы победили! – объявил директор, но никто этому не обрадовался.

По правде говоря, в зале на эти слова попросту не обратили внимания. Всем было не до того: одни отчаянно боролись с зевотой, другие шушукались с соседями, большинство же слушателей витало в облаках, уставившись в экраны электронных читалок.

Но директора подобная реакция на свое громкое заявление нисколько не смутила.

– Мы победили! – повторил он, лишь слегка повысив голос. – То, к чему так долго шло наше общество, наконец свершилось! С сегодняшнего дня институт брака и семьи не просто прекратил свое существование, он официально признан ущемляющим гражданские права! Проведение любых традиционных ритуалов бракосочетания отныне является административным правонарушением. Мы не потерпим мракобесия! Мы не позволим упертым ханжам навязывать нам свои замшелые принципы! Мы – свободны! Пережиткам прошлого не место в современном мире, нам не нужны оковы ущербной морали, ибо есть лишь одна наивысшая ценность – это свобода. Наша и ваша свобода!

Тут я не удержался и зевнул.

– Семья – это клетка! – провозгласил тогда директор. – Раковая клетка, которая поражала социум и уродовала его, заставляя поедать самого себя! Семья – это квинтэссенция несвободы! Люди оказывались на всю жизнь прикованными друг к другу, и речь не только о супругах, но и о детях, которые тяжким грузом повисали на своих родителях. Да и сами они полностью зависели от случайных, в общем-то, людей. Тех, кто зачастую не мог дать им элементарного образования и даже просто прокормить. Нашим миром правила случайность, а это ли не величайшая несправедливость? Более того! Так называемая «родня» сплачивалась в противоестественную общину, закрытую от остального мира, что служило причиной нетерпимости и ксенофобии!

Минуты на экране читалки сменяли друг друга, время близилось к обеду, а директор никак не затыкался.

– Кластер – вот идеальная ячейка современного общества! Свободный союз свободных людей! Полностью избавленный от несвойственных простым людям функций воспитания подрастающего поколения. Теперь вы, все вы, все дети свободного мира – абсолютно равны и находитесь в одинаковых условиях. Кем бы ни являлись ваши биологические родители – теперь это не имеет никакого значения! Груз чужих жизней больше не давит на вас, вы сами вольны определять собственную судьбу. Вы и только вы решаете, кем станете! Вы свободны в выборе! Вы абсолютно и одинаково свободны!

При этих словах я с трудом сдержал ухмылку.

Свобода – хорошо; это любому альтернативно-одаренному ясно. Только не стоит путать свободу иметь собственные убеждения со свободой от любых убеждений вовсе.

У тебя есть принципы? Малыш, да с тобой что-то не так!

Назовешь себя русским, – и тебе сразу укажут, что все мы жители Земли и национальностям больше не место в современном мире. Потом заявят, что никто не может быть «чисто» русским, ибо это совокупность многих народов, припомнят зависимость русских земель от ордынских ханов и спросят: а зачем тебе это? Зачем самому себе навешивать ярлык? Будь проще, будь как все; ведь русский – это почти наверняка ксенофоб и фашист.

Заявишь о том, что тебе нравятся девочки, – и узнаешь, что слишком мал для сексуальной самоидентификации; что в жизни надо попробовать все; что эти аспекты развития твоей личности будут корректироваться попечителями и психологами.

Религия? О религии стоит помалкивать, если не хочешь заполучить в личное дело запись о тяжелом расстройстве критического мышления.

Впрочем, если полагаешь, будто принципы и убеждения – это не клетка, а каркас, внутренние ребра жесткости, которые не дают окружающим раздавить тебя и превратить в бесхребетного слизняка, можешь открыто объявить себя русским православным гетеросексуалистом.

Но сделай так, и немедленно загремишь в центр коррекционного образования.

По-нашему – отстойник.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});