Тогайский дракон - Роберт Сальваторе

Эаким Дуан расхаживал по покоям, с каждым шагом все больше закипая от злости. Как эти неблагодарные тогайру осмелились нанести Бехрену столь дерзкий и беспощадный удар? Разве не он, Чезру Дуан, принес этим варварам блага цивилизации? Разве не он подарил им лучшую жизнь?

Внезапно его плечо пронзила резкая боль, и волна жара охватила левую руку. Эаким Дуан споткнулся и едва не упал. На мгновение перед глазами все поплыло, а когда способность различать предметы вернулась, выяснилось, что он снова сидит в кресле.

Теперь боль переместилась в левую сторону груди. Дуан с великим трудом встал и пошатываясь подошел к дверям. В первый момент он хотел позвать Мервана Ма, но передумал, осознав, что там, куда сами несут его ноги, он должен быть один.

К тому времени, когда Чезру добрался до Зала Вечности, боль заметно уменьшилась, и все же он так нетерпеливо схватил чашу, что расплескал немного крови, забрызгав одежду и пол. Прижимая сосуд к груди, он позволил магии вправленного в дно сосуда гематита завладеть собой. Почти сразу же стало легче дышать, и не столько потому, что начался процесс исцеления, а скорее от понимания, что ничего по-настоящему страшного произойти с ним теперь не может.

Эаким Дуан засмеялся, догадавшись, чем был вызван его отчаянный страх: слишком многое поставлено на карту. Он бессмертен, но только до тех пор, пока владеет ситуацией. Если с ним внезапно случится острый приступ, хватит ли у него сил мысленно дотянуться до гематита, чтобы дух успел вырваться из старого тела и найти себе новое?

Чезру прикоснулся к магическому камню; физически осязаемая мощь гематита была способна провести его через века и поколения.

Внезапно за спиной у Эакима Дуана раздался грохот. Резко обернувшись, он увидел Мервана Ма — тот стоял с выражением удивления и ужаса на лице, выронив металлический поднос с различными ритуальными принадлежностями, среди которых был и жертвенный нож.

Дуан подумал: а как выглядит он сам, если посмотреть на него глазами Мервана Ма? Стоит, прижимая к груди Кубок Чезру; кровь на одежде и на полу… Не вызывало сомнений, пастырь понял: с этим священным сосудом связано нечто большее, чем он всегда считал.

— А, мой юный друг, — стараясь говорить как можно более спокойно, произнес Чезру. — Надо полагать, заканчиваешь выполнение своих обязанностей, прежде чем отправиться с чежу-леями?

Юноша пробормотал что-то, наклонился и принялся собирать рассыпанные по полу предметы.

— Что с тобой? — спросил Эаким Дуан с такой холодной властностью в голосе, что бедняга замер. — Ты удивился, застав меня здесь?

— Да, Глас Бога. Я думал, ты отдыхаешь в своих покоях.

— Но ты удивлен не только поэтому, не правда ли? — С каждым словом Эаким Дуан медленно приближался к Мервану Ма. — Что тебе известно об этом сосуде?

Мерван Ма начал лепетать общеизвестные слова о ритуале жертвоприношения. Чезру, не прерывая его, прибег к помощи магического камня, и его дух покинул тело, воспарив над ни о чем не подозревающим юношей, и вошел прямо в него. Теперь душа юного пастыря лежала перед Дуаном, как открытая книга. В мгновение ока Чезру выяснил то, что Мервану Ма действительно было известно о гематите и что именно этим объяснялось выражение ужаса на его лице, когда он застал господина с прижатым к груди сосудом.

Под воздействием духа Эакима Дуана бедняга пастырь сделал шаг назад и сел на пол, прикрывая лицо рукой, будто это могло его защитить.

Дух Чезру тут же покинул Мервана Ма из опасения, как бы любопытный юноша не догадался еще о чем-то.

— Что с тобой, друг мой? — невинным голосом осведомился Дуан.

Молодой человек встал на ноги и попытался вести себя так, будто ничего не случилось. Однако Эаким Дуан понимал ситуацию: Мерван Ма знал о камне и страшился этого знания.

Теперь мне нужно снова вымыть эти предметы, — пролепетал пастырь.

— Ступай, конечно, — спокойно сказал Чезру. — Но только сначала зайди к чежу-леям. Твои обязанности в Зале Вечности могут подождать.

Мерван Ма, поклонившись, оставил Эакима Дуана наедине со священным сосудом.

Тот застонал, огорченный собственной неосторожностью. Поставив сосуд на место, Дуан вытер кровь на полу и вернулся в покои, бормоча проклятия.

Мириться с тем, что Мерван Ма знал тайну Кубка Чезру, было нельзя.

Чежу-лей Шаунтиль вытянулся перед Чезру.

— Тебе понятен приказ? — спросил Эаким Дуан.

— Да, Глас Бога. Изгнать из города тогайру. Ввести Мервана Ма в должность правителя Дариана. Вместе с ятолом Гайсаном Бардохом уничтожить всех мятежников. Принести вам голову этой девки — Тогайского Дракона.

— Что еще?

Воин расправил плечи и выпятил мощную грудь.

— На самом деле место правителя займет Карвин Пестль, как и должно быть в случае отсутствия ятола.

— По какой причине?

— Потому что Мерван Ма погибнет в бою.

Эаким Дуан кивнул и отвернулся, огорченный тем, что приходится отдавать такой приказ в отношении юного пастыря, за долгие годы успевшего завоевать его искреннюю симпатию. Он уже давно говорил себе, что, возможно, слишком сблизился с Мерваном Ма, и последний инцидент со священным сосудом подвел роковую черту в судьбе молодого человека. Чезру просто не мог рисковать, поскольку сам факт наличия вправленного в дно чаши гематита существенно пошатнул бы его авторитет в глазах большинства жрецов-ятолов. Их религия была непреклонна в отношении к магическим драгоценным камням, почитая их орудием демонов.

Мерван Ма знал о гематите на дне священного сосуда и мог связать его наличие там с Дуаиом, а это открытие, в свою очередь, навело бы пытливый ум молодого пастыря на мысль об истинной природе Возрождения. Чего, конечно, Чезру не мог допустить ни при каких обстоятельствах.

По крайней мере, Мерван Ма умрет с честью, раз нет другого выхода. Нужно будет непременно позаботиться о церемонии за упокоение души молодого человека, когда трагическая весть о его гибели достигнет Хасинты.

— Отправляйтесь, как только будут готовы орудия для уничтожения дракона, — распорядился Чезру, — И по дороге, и позже, когда ятол Гайсан Бардох присоединится к вам с солдатами, твои приказы — решающие. Уверяю тебя, ятол Гайсан Бардох прекрасно понимает ценность воинов чежу-лей и знает свое место в этом опасном предприятии.

Последние слова вызвали неприятную дрожь, пробежавшую по спине Эакима Дуана. Да, ятол Гайсан Бардох знал множество способов наводить ужас на побежденных. Чезру отозвал его из тогайских степей не потому, что тот действовал плохо, но ятол слишком уж наслаждался ролью тирана. Сейчас, учитывая внезапный поворот событий и проявленное тогайру дерзкое неповиновение, Дуан часто спрашивал себя, не допустил ли он ошибку, заменив этого жестокого человека на другого?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});