Франция. Большой исторический путеводитель - Алексей Дельнов

Единственное, о чем он попросил государя, это по-прежнему милостиво относиться к его племянникам и родным. Но при этом добавил: «Я дам им свое благословение лишь при условии, что они никогда не нарушат своей верности и послушания и будут преданы вам до конца». Своим преемником он назвал кардинала Мазарини.

КОРОЛЬ-СОЛНЦЕ

В монаршем звании он состоял необыкновенно долго, в этом за всю историю рода человеческого с ним могли бы потягаться немногие, разве что фараон Рамсес II или император Австро-Венгрии Франц Иосиф. Людовик XIV (1638-1715 гг.) носил корону семьдесят два года- с 1643-го по 1715-й.

Без отца Людовик остался в пятилетнем возрасте. Правительницей стала его мать Анна Австрийская, которая всецело доверяла преемнику Ришелье итальянцу кардиналу Мазарини, ставшему ее фаворитом.

Детство Людовика прошло во дворце Пале-Рояль (Лувр Анне Австрийской был не по сердцу). Условия там были более чем скромные, а тут еще баснословная скупость Мазарини: жалея денег на все, он экономил и на маленьком короле. Тот вынужден был ходить в залатанной одежде, простыни не менялись по полгода. Мало уделялось внимания и воспитанию мальчика: он едва выучился читать и писать, этот пробел ему пришлось настойчиво восполнять самому в более зрелые годы.

Продолжая политику Ришелье, Мазарини не ослаблял налогового гнета, давящего на простой народ. Не собирался он делать поблажки и аристократии, загнанной предшественником в положение сугубо подчиненное.

Но принцы и другие высшие сеньоры решили, что в период, пока король ребенок, а фактически правит нелюбимый народом иностранец, можно добиться для себя многого. В 1648 г. образовалось довольно широкое оппозиционное движение, в котором объединились военная и судебная аристократия. К ним примкнула часть городского населения с Парижским парламентом во главе. Движение получило название Фронды («пращи») - участвующее в нем простонародье как оружие, отчасти символическое, использовало ловко метаемые камни.

Парламент выдвинул исторические требования. Первое: подати могут налагаться на население только с согласия судебных палат. Второе: «Никто из подданных короля, какого бы он не был звания и положения, не может быть удерживаем под арестом более суток, не будучи допрошен согласно законам, после чего передан законному судье». Это - не что иное, как принципиальное требование защиты личности. Плод созревал, хотя далеко еще не созрел. Парламент высказался также за немедленное упразднение должности интендантов.

Парижский парламент стремился объединить свои действия с провинциальными. Мазарини был объявлен врагом государства, была предпринята попытка создать подчиненную парламенту армию. Следуя призыву, население вооружалось и возводило баррикады - как во времена Лиги. Сеньоры действовали традиционными методами: устраивали дворцовые заговоры, завязывали мелкие войны против правительства, искали зарубежной поддержки.

Но Фронда была слишком неоднородным движением, цели ее участников зачастую слишком противоречили друг другу. А Мазарини неспроста был любимым учеником своего великого учителя Ришелье. Он бежал вместе с королевской семьей и верными ему министрами из восставшего Парижа и стал действовать энергично и целеустремленно. С помощью обещаний и подкупа сумел договориться поодиночке с большинством сеньоров и к 1652 г. в целом добился умиротворения.

Теперь можно было без помех, позабыв обо всех обещаниях и посулах, вести страну прежним абсолютистским курсом. Все решения Парижского парламента, принятые за время Фронды, были отменены.

В 1660 г. Мазарини устроил брак Людовика XIV с испанской принцессой Марией Терезией: он был необходим, чтобы закрепить недавно заключенный мир с южным соседом.

Это было последнее значительное деяние кардинала Мазарини - в марте 1661 г. он скончался. И вот тут-то неожиданно для многих государь Людовик XIV встал в полный рост.

Рост у него был немалый. И лицом король был хорош, и статью. Умел со вкусом одеться. Ему будто от рождения были присущи изысканные манеры, а в движениях виделось нечто героическое. Словом, вполне мог очаровать прекрасный пол - чем он до сих пор преимущественно и занимался. Но как только сомкнулись глаза кардинала, король возглавил свою страну.

Для начала он упразднил должность первого министра - на заседании Королевского совета объявил, что таковым теперь будет он сам. У Людовика, как вскоре выяснилось, данные для этого были и данные немалые. Ясный ум, умение схватывать самую суть. Говорил кратко, но именно то, что требовалось сказать. Интересовался всеми сторонами жизни страны, обладал высокой работоспособностью: до самой старости посвящал государственным делам по многу часов в день. Его слова: «Царствуют посредством труда и для труда, а желать одного без другого было бы неблагодарностью и неуважением относительно Господа».

По мнению венецианского посла, «сама натура постаралась сделать Людовика XIV таким человеком, которому суждено по его личным качествам стать королем нации». А это мнение очень весомое: венецианские дипломаты отличались особенной наблюдательностью и проницательностью - вожди адриатической республики давно усвоили, что сначала надо заглянуть в карты соседа, в свои всегда успеешь.

Правда, быстро открылось и другое. «Государство - это я» - самая крылатая фраза короля. В центре всех событий Людовик XIV хотел видеть прежде всего самого себя, думал прежде всего о своей славе. Это сказалось на его политике - внутренней и внешней, на его войнах, на жизни всей страны. А особенно на жизни двора.

Лувр казался Людовику безнадежно устаревшим, и тогда в дремучих лесах неподалеку от Парижа на изумление всему миру явился Версаль. Строительство, начатое в 1662 г., продолжалось более пятидесяти лет, до конца дней короля. Оно пожирало ежегодно до 14% бюджета. Но не нам судить монарха за его расточительность - наше дело созерцать это великолепие. Огромные залы, покрытые пышной лепниной и росписями замечательного живописца Лебрена, бесконечные зеркальные анфилады, в которых жило и множилось пламя тысяч светильников, продуманность в малейших деталях мебели. Это один из первых в истории искусства примеров осознанного создания единой предметно-пространственной среды.

А парк - что за парк… Что за аллеи, что за партеры, что за фонтаны. Лучше не тужиться, подбирая слова - пересмотрите картины версальского цикла нашего замечательного соотечественника Александра Николаевича Бенуа, от них можно получить даже более наглядное представление об этом чуде, чем увидев его в наши дни своими глазами.

В Версале сложился этикет под стать окружающей пышной рукотворной действительности. Огромный штат придворных и прислуги, его величество король - как центр мироздания, вокруг которого все грациозно крутится-вертится и отвешивает поклоны. Чтобы подать государю бокал воды или вина - требовались отлаженные действия пяти придворных. Когда король обедал - он один сидел и кушал, а высшая знать стояла вокруг в немом оцепенении. Только брат короля имел право присесть сзади на табурет.

Это - отдельные штришки. До мелочей был выверен весь ритуал, обрамляющий внешнюю сторону жизни короля, вплоть до кормления любимых собак из собственных рук. Но здесь же не лишне вспомнить и о том, что непременным элементом дворцовой жизни были аудиенции, которые король давал всем ищущим встречи с ним, причем каждый проситель выслушивался с сочувственным вниманием. Король общался со своим народом и постигал заботы и чаяния его.

Но если это - придворное дело, то потехе отводился не час, а гораздо больше. Охота, гуляния, бильярд, танцы, маскарады и прочее. В эти годы вошла в моду, а потом и в азартное обыкновение карточная игра по-крупной. Сам король малость поостыл, только когда просадил в короткое время 600 тысяч ливров.

Людовик был большим театралом, часто и с увлечением любовался балетными спектаклями. И не только любовался. Свое утвердившееся в веках прозвище «Король-Солнце» он заслужил не только благодаря восторгам и лести окружающих. Конечно, без подхалимажа не обошлось, но само по себе сравнение монарха со светилом - это как-то несколько даже пошловато. И уже не в духе времени: ведь не Древний Египет, как-никак в христианской стране живем, да и век Просвещения на пороге… У прозвища была вполне реальная подоплека: в аллегорических сценах придворных балетов король Людовик обычно исполнял партию Солнца.

***

Во всей этой версальской мистерии королева Мария Терезия тоже была светилом первой величины, но большой любви к ней Людовик никогда не испытывал. До поры до времени ему хватало многочисленных страстишек не очень высокого качества, а королева была умна и делала вид, что ничего не замечает.