Переливы в лунном свете. Повести и рассказы - Нина Визгина

Хозяин покинул веранду, оставив гостью в раздумье и полном смятении чувств.

***

«… Ах! Если б можно было бы еще разобраться в своей душе до конца, понять ее, почему так ноет иногда, отчего поет-ликует, или бунтовать начинает, чего требует», – размышляла Катерина, чувствуя, как снова ее начинает охватывать тихий ужас увиденной катастрофы.

«На воздух надо, на море, где простор и ширь, где смогу, наконец, вздохнуть полной грудью», – решила она, не в силах более находиться одна в пустоте большого дома.

Но на море так и не попала, сильно штормило. Когда приехала Люба, зарядил дождь, обещая затянувшееся ненастье, будто сама природа скорбела по погибшим. На следующий день девушки вернулись в свой городок, находившийся под впечатлением недавней авиакатастрофы, в которой никто не выжил.

Самойловы были заняты в клинике, Люба вышла на работу. Погода успокоилась, южное лето снова властно вступило в свои права.

Вечером, сидя на берегу притихшей реки, Катюша пыталась разобраться в своих чувствах. Хорошо, что рядом не было Юрия, который своей нежной близостью выбивал ее из привычной колеи, заставляя сердце биться в незнакомом бешеном ритме непонятных желаний.

Как он успокаивал ее там, в суматохе повергнутого в шок аэропорта, как пытался привести в чувство, согревая собой, возвращая к действительности нежной заботой.

– Сама судьба за меня, за то, чтобы ты осталась здесь, со мной. Неужели ты не понимаешь? – убеждал ее Юрий, пытаясь вывести из оцепенения.

«…Конечно, это он спас меня. И не только там, на реке, но и на этой скользкой, горной дороге. Ехали бы быстрее, вот и приехала бы. Куда? В морг? – девушка нервно поежилась от мрачных переживаний. – Но для чего я тут? Разве здесь мой дом? Что же так сильно могло ее удерживать здесь, вдали от родных мест, давая волю новому неизведанному чувству, такому захватывающему своей бездумной страстью, какой она не испытывала прежде? А как же Алексей?»

Теплые воспоминания о доме нахлынули на Катюшу, обволакивая туманом прежней беспечной жизни. Ведь там тоже ее любили.

«…Нет, почему же любили? Любят, ждут», – она была уверена в этом.

Что-то до боли знакомое, родное поднималось из глубины самосознания, не отпуская сердце, заставляя вновь и вновь вспоминать его – Алексея Мелехова, такого далекого, такого близкого.

Она вспоминала его глаза, голос, руки. Нежное тепло, подзабытое в суете последних дней постепенно заполняло ее прежним ощущением первой любви.

***

Алексей Мелехов очень надеялся закончить командировку раньше намеченного срока, но не получилось. Непредвиденные обстоятельства вынуждали его задержаться. Невозможно было прервать работу, не дождавшись результатов начатого опыта. А ему так хотелось все бросить – эти раскаленные пески, безжизненные хмурые скалы и безоблачное белесое небо, такие равнодушные к человеку, такие безжалостные к нему. Сердце рвалось домой, душа устала от одиночества.

Заканчивался еще один день вдали от родного дома. Алексей привычно коротал вечер на берегу высохшего русла древней реки, тесно зажатой отвесными скалами. И не было оголенным камням никакого дела до его переживаний.

Ничто не предвещало беды. Но в недрах земли потревоженные глыбы уже начали непредвиденное опасное движение, пропуская раскаленную лаву, готовую в любой момент выплеснуться наверх, заполняя безжалостным огнем узкое горное ущелье. Бедствие надвигалось туда, где люди завершали свой эксперимент, не предвидя всех его последствий. Время безжалостно зачеркивало мгновения суетной жизни.

***

Нежная грусть Катюши, тоска одинокого Алексея. Как тонка грань между жизнью и небытием, как раним человек, как бессилен порой перед обстоятельствами.

До сих пор, несмотря ни на что, их продолжало связывать одно сердечное единение чувств. Но сейчас, как никогда раньше, молодых людей разделяло огромное пространство, жестокое в своей непредсказуемости.

И все же! И все же, их обоих с нетерпением ждала дорога домой. Однако каждому предстояло одолеть свой путь.

А пока у реки любви они сидели на разных берегах, и лишь одной судьбе было известно, когда они встретятся.

И раз, и два, и три

И раз, и два, и три – ясный размеренный счет слышал Вадим постоянно по утрам, выходя из дома, и почти каждый вечер, возвращаясь с работы. На первом этаже здания ютился небольшой спортзал, где с местными ребятишками, проявляя бесплатный энтузиазм, занималась его соседка Ольга Петровна. Заботливый муж ее господин Караевский недавно приобрел данное помещение, чтобы хоть чем-то занять свою энергичную супругу.

Их дочь Ната училась в экономическом университете и в настоящее время проходила практику в том же банке, где вот уже несколько лет Вадим успешно делал карьеру. Молодой человек начал работать в преуспевающей фирме сразу после годичной стажировки за границей, куда попал, как самый успешный выпускник академии.

Одним из учредителей банка являлся господин Караевский, но никто не смог бы обвинить парня в получении протекции со стороны отца Наты, поскольку Караевские скупили несколько квартир в их доме после отъезда Вадима на стажировку. Сближению семей обязаны они были исключительно своим энергичным мамашам, у которых обнаружилось много тем для дружеского общения. И как-то так получилось, что все стали считать Нату его девушкой.

И раз, и два, и три – звонко разносилась команда по залитому утренним солнцем дворику. На улице весна, и от пьянящего свежего еще прохладного с утра воздуха хотелось бежать вприпрыжку и улыбаться без причины, просто так – от беспечного состояния души. Вадим давно отказался от поездок на машине, если дела были связаны только с центральным офисом. В последние годы из-за автомобильных пробок стало невозможно свободно проехать по основным улицам с раннего утра до позднего вечера. Вот и сегодня на работу он добирался пешком, собираясь легкомысленно прокозлить вверх внушительную каменную лестницу, ведущую в городской парк, окружающий старинный купеческий особняк.

Молодой человек запрокинул голову, чтобы снизу полюбоваться, как сквозь завитушки легких облаков солнечные лучи отражались от крестов церквушки, стоящей наверху в самом центре парка. Скорее всего, только благодаря архитектурной старине и удалось сохраниться чудесному тихому уголку. Каждый раз перед подъемом Вадим сначала с удовольствием разглядывал верхнюю террасу, обычно вселяющую в него какое-то особенное состояние легкости и уверенности, что все у него сегодня получится, все у него сложится хорошо. Уходили тревоги и сомнения, отпускала головная боль или то муторное состояние, которое он испытывал иногда после бурно проведенного накануне вечера в компании давних приятелей.

От увиденной сегодня наверху картины Вадим замер, не в силах сделать очередной шаг. Ему вдруг почудилось, что все вокруг стало замедленным, как кадры в кино. По лестнице навстречу спускались двое – женщина средних лет и девочка-подросток. Они мило держались за руки и очень осторожно шагали по истертым камням старого спуска. Девочка заботливо поддерживала женщину, а над их головами сверкали залитые солнцем купола лазоревой церкви. Неожиданно тонко зазвенели колокола, девушка подняла голову, стараясь разглядеть звонницу, и у Вадима перехватило дыхание – таким чистым и прекрасным показалось ему девичье лицо. Слегка вьющиеся волосы были забраны в хитросплетенную косу, поднятую к затылку так, что открывали нежную шейку полуребенка-полуженщины.

Вадим медленно продолжал подниматься по лестнице, не отрывая глаз от девушки, пока почти не поравнялся с ней. Когда они оказались на одной прямой, женщина, почувствовав пристальное внимание молодого человека, быстро перехватила руку девочки и вопросительно взглянула на него. Вадим тоже перевел взгляд на женщину и сразу догадался, что это мать девочки. Те же мягкие черты лица, то же выражение глаз – безмерно спокойное, уверенное, какое обычно бывает у людей счастливых с чистыми помыслами, когда никому и ничему не завидуют, а живут и радуются тому, что живут. Вот только глаза у мамы светились голубизной, как весеннее небо, а у дочери напротив карие глаза в обрамлении густых ресниц казались бездонно темными.

Молодой человек остановился, непроизвольно подняв руку для приветствия и не находя слов, чтобы его высказать, но мудрая дама тотчас все поняла. «Ты надолго запомнишь нашу встречу» – подумала она и спокойно продолжила спуск. Мать прекрасно знала, что дочь унаследовала от нее то обаяние, которое и являлось главным притягательным свойством настоящей женщины. Не длинные ноги и неземная глянцевая красота, а именно это внутреннее свечение глаз, эта аура добра и понимания притягивала всегда мужчин к ней самой. Оставалось только научить дочку уметь вовремя закрываться, поскольку личное обаяние порой делало человека абсолютно незащищенным от людского зла, зависти и предательства. Отдавая тепло души и сострадание сердца, сама она могла оказаться обессиленной подлостью и обманом, быть преданной самым неожиданным образом.