Новый мир. - И. Николаев

Тяжело общаться с подростками. Премьер привык к общению со старыми зубрами, умудренными возрастом и убеленными сединам. В крайнем случае, к юнцам по возрасту, но не духу, потерявшим наивность и иллюзии в беге по карьерной лестнице.

Но как адекватно говорить с тем, кто, похоронив отца, стал главой империи в шестнадцать лет? С тем, кто, он готов был побиться об заклад, едет не столько смещать неугодного политика, сколько повергать дракона?

Черчилль сжал зубы, до скрипа. Еще одна кабинетная битва, еще один противник. И он должен его победить, причем так, чтобы противник даже не заметил своего поражения. Не просто победить, но сделать союзником.

Тренькнул телефонный аппарат. Он снял трубку, прижал к уху, чувствуя, как черная пластмасса приятно холодит разгоряченную кожу.

- Она здесь. Вошла. Поднимается.

Черчилль встал, еще раз скользнул взглядом по кабинету, подобно полководцу, оценивающему поле предстоящей битвы. Итак, время пришло.

Она вошла без стука и предупреждения. Или предполагала, что он и без того узнает, или не сочла возможным и необходимым предупреждать о своем визите. Открывший дверь секретарь замер на мгновение, ловя взгляд патрона и прочтя безмолвный приказ, исчез как дым, неслышно притворив дверь. Они остались одни, Премьер и Королева.

- Приветствую Вас, Ваше Величество.

- Добрый вечер, сэр Уинстон.

Ей никогда не доводилось бывать в кабинете премьера, огромном как ангар, но его обстановка была известна всему миру по многочисленным фотографиям. Две боковые стены, превращенные в сплошные книжные полки, окно почти во всю стену прямо напротив двери. Неожиданно легкие бордовые шторы раздвинуты - хозяин явно пренебрегал актом о световой маскировке. Почти в центре кабинета монументально возвышался рабочий стол, вопреки обыкновению на сей раз почти пустой, лишь три телефонных аппарата, коробка сигар и поднос с коньячной бутылкой и двумя бокалами. За ним и за креслом, вдоль окна тянулась низкая, по пояс, этажерка, заполненная свернутыми в трубки картами и разноцветными папками. Несколько в стороне примостился небольшой столик на гнутых ножках, казавшийся чужеродным и карликовым на фоне старших собратьев. Два кресла по обе стороны стола-карлика, пяток строгих стульев вдоль книжных стен. Вот и все убранство "кабинета власти".

Хозяин стоял впереди и чуть пообок со своим столом, радушный и приветливый, разводя руки в приветственном жесте. Бульдожье лицо с обвисшими щеками лучилось добродушием и благостью. Королева же напротив, застыла, не дойдя пары шагов до центра кабинета прямая как стержень, сжав в кулаки руки обтянутые тонкими перчатками.

Все с той же радушной улыбкой Черчилль шагнул ей навстречу, одновременно незаметно присматриваясь. Строго уложенные волосы. Строгий темно-серый костюм, строгая шляпка, никаких украшений. Все очень скромное и без излишеств, немного чересчур, слишком строго и безжизненно. В стремлении казаться сурово-неприступной она самую малость перегнула палку и лишь подчеркнула неуверенность.

Все-таки как она красива, мимолетно подумал он. Как прекрасна, даже сейчас, в своей подчеркнутой отстраненности и готовности к битве. Подумал и изгнал мысль без следа. Сейчас перед ним была не красивая юная девушка, почти девочка, а противник, опасный силой положения и непредсказуемостью.

- Прошу вас, Ваше Величество, присаживайтесь. Признаться, я не ожидал вас в столь поздний час!

Он говорил привычные слова, радушные и пустые, выверенные тысячами повторений, сам же внимательно отслеживал ее реакцию, оценивая, просчитывая, прогнозируя.

Элизабет присела в одно из кресел. Только после этого премьер так же сел и изобразил готовность и внимание.

- Увы, мой добрый друг, неотложные дела потребовали моего присутствия в этот поздний час. Сожалею, что мне пришлось потревожить ваш покой, однако...

Многозначительная пауза повисла в воздухе, предоставляя адресату возможность оценить ее по своему усмотрению.

- Вы совершенно правы, Ваше Величество! - Премьер сокрушенно покачал головой, - государственные дела не терпят отлагательств. В первую очередь мы принадлежим нашей стране и долгу, и только потом - самим себе.

Первичный обмен любезностями закончился. Стороны сказали правильные и соответствующие моменту слова, теперь пора было переходить к делу. Премьер взирал с выражением доброжелательного внимания, королева молчала, собираясь с силами. Секундная пауза росла, ширилась, превращаясь в тягостное и гнетущее молчание. Она знала, что ей надлежит сделать, она готовилась к этому, репетировала, часами повторяла перед зеркалом, добиваясь совершенства и безупречности во всем, от малейшей интонации до невиннейшего жеста. Но теперь, мысли беспорядочно прыгали, не желая собираться в отрепетированную десятки раз речь.

Ею овладело безумное желание бросить все и уйти. Сказать пару дежурных фраз, попросить рассказать последние новости с трехсторонних переговоров, выслушать подробные разъяснения. И уйти. В конце концов, что может быть естественнее, нежели визит королевы Британии к министру Британии?

Она уже готова была встать, мышцы чуть напряглись, помимо воли хозяйки выполняя ее скрытые желания. Еще мгновение и она встала бы.

А как бы поступила та, Первая Элизабет? Перед лицом епископов и враждебной аристократии? Наверное, так же бежала бы, оправдывая свою слабость неподготовленностью?

Погруженная в свои метания она не следила за собеседником и не видела, как из взора премьера ушло милое добродушие. Он все так же улыбался, но теперь в улыбке было только движение мышц лица. Взгляд премьера был холоден и оценивающ, так могла бы смотреть цифровая машина, обрети она разум и зрение.

Премьер изучал людей много десятилетий. От него не укрылось ни ее колебания, ни смятение. Он точно уловил момент, когда она почти привстала, готовая уйти. Отметил и тот, когда приняла окончательное решение, опустилась обратно, выпрямилась и крепко сцепила руки. Вот она разомкнула уста... - Простите меня, Ваше Величество! Моя ошибка непростительна. Принимая у себя даму из общества, я не озаботился о приличествующем моменту угощении. Не изволите ли, отличный напиток?

Она непонимающе смотрела на него, утратив дар речи. Он же меж тем уже стоял в пол-оборота у рабочего стола, ловко разливая напиток. Благородно-коричневая жидкость, весело булькая, лилась в низкий бокал толстого стекла. В воздухе повис тонкий аромат отличного коньяка.

Понятно, догадалась она, это отвлечение. Попытка выбить из равновесия. Не выйдет, господин министр.

- Нет, благодарю вас. Не стоит утруждать себя. Мы будем говорить об очень серьезных вещах, не терпящих...

- Именно поэтому нам стоит выпить.

Не слушая, он долил стакан и поставил перед ней, присел сам. Быстро и остро взглянул на онемевшую от вопиющей бестактности Элизабет.

- Ведь вы пришли сюда, чтобы отправить меня в отставку, не так ли? Это действительно очень достойный повод для личного визита. И более чем подходит для этого напитка. Ведь он ваш любимый.

- Я не пью, - автоматически ответила Элизабет. - только сухие вина

- Пьете, - спокойно ответил он, - хотите, скажу, где вы храните бутылку? - чуть насмешливо (но именно чуть) ответил он и быстро продолжил, игнорируя ее возмущенный жест и взгляд, - Запомните совет старого мудрого сановника, если у вас есть пороки, предавайтесь им открыто или откажитесь совсем. К особам вашего положения более всего применима старая мудрость - нет ничего тайного, что не могло бы стать явным. Если вы любите хороший коньяк - пейте его открыто. Или не пейте совсем.

Он сломал всю структуру разговора и перехватил инициативу. Она застыла в растерянности, затем растерянность во взгляде сменилась решимостью. Четким движением она гневно отставила стакан, почти отбросила, так что каким то чудом тот не упал. задержавшись на самом краю столика.

- Прекрасно, Элизабет, прекрасно, - вновь он на удар сердца опередил ее и гневную отповедь готовую сорваться с губ. - Вы отдали инициативу, но не позволяете навязать себе чужую волю. Однако выдержка изменяет вам, и вы готовы обрушиться на меня всей силой своего гнева. Поверьте, не стоит.

Элизабет неожиданно успокоилась. Премьер был, очевидно, в курсе относительно цели ее визита и готов к разговору. Ему было что сказать, и она удобнее устроилась, приготовившись слушать.

- Итак, вы пришли, чтобы отправить меня в отставку. Задача, что ни говори, сложная и ответственная. Вы, несомненно, долго готовились к этому разговору, полагаю, репетировали речь, доказывающую мое ничтожество и разоблачающую мои многочисленные промахи. А это ошибка. Не нужно подробно рассказывать человеку, почему вы намерены выставить его за дверь. Он все равно не согласится с вами, так к чему тратить время и слова? Поэтому давайте сразу перейдем к делу.