Манифест правильного чиновника. Как заставить госпредприятие приносить прибыль городу - Василий Овчинников

Правильный спор – очень серьезное дело. Перед началом дискуссии следует, во-первых, изучить сам предмет будущей дискуссии, так называемую «мат-часть». И чем глубже ты погрузишься в материал, тем больше у тебя шансов на победу. Во-вторых, следует изучить весь спектр взглядов по обсуждаемому вопросу, проанализировать эти позиции, понять сильные и слабые места каждой точки зрения. В-третьих, следует понять не только самые современные, но и устаревшие взгляды на предмет дискуссии. Надо сформировать четкое понятие – чем именно эти взгляды привлекательны, обозначить для себя их сильную сторону (а она всегда есть). И только затем можно формулировать аргументы. Притом как одной, так и противоположной стороны. В этом тоже был большой педагогический смысл. Потому что, приходя на соревнование, мы часто не знали, какую точку зрения будем отстаивать. Позиция в дискуссии определялась жребием.

Вроде бы спорить у меня получалось неплохо. И меня стали отправлять на соревнования спорщиков. Например, я выступал на Интернеделе в Новосибирске. Впрочем, если бы в то время я хорошо знал английский язык, то, возможно, поехал бы и на международные соревнования, как некоторые из моих коллег по клубу.

Потом я еще какое-то время был судьей на вузовских соревнованиях по парламентским дебатам. Оценки там выставляются по сложной системе. Каждый балл должен быть обоснован. И не по логике: убедил – не убедил. Надо было анализировать и считать аргументы и контраргументы, оценивать искусство и быстроту словесного парирования, фиксировать применение приемов – разрешенных и запрещенных (к последним относились, например, переход на личности или ссылки на вымышленные авторитеты), отмечать, в какой степени оппоненты воспринимают аргументы другой стороны, оценивать, как стороны владеют приемами публичной риторики. До сих пор помню правило: «Если судья не услышал твой аргумент, значит, ты его не произнес».

И я понял, что говорить надо так, чтобы тебя услышали!

Я научился искусству управления разговором, овладел навыком слушать противника и одновременно продумывать стратегию ответа. Если стратегия спора выстроена, уже не важно, что скажет оппонент. Ты уже по ключевым словам знаешь ход его мысли, готовишь ответ заранее. Это – очень полезный навык, который я применяю до сих пор. Правда, случается, я забываюсь и начинаю перебивать человека, парируя аргументы или отвечая на вопросы, которые еще не прозвучали. Эта моя привычка, случается, очень сильно раздражает окружающих. Хорошо, что в подавляющем большинстве случаев я спорю с трезвыми людьми.

* * *

А потом начался мой общественно-карьерный взлет. Он был настолько стремительным, что захватывало дух. Как-то получилось, что на третьем курсе меня выбрали председателем студенческого совета всего факультета. По-моему, даже вопреки желанию декана.

Из председателей студсовета нашего факультета я невероятно быстро перескочил на общевузовский уровень. И очень скоро меня выбрали председателем студенческого совета всего университета. Притом голосовали за меня не студенты, а председатели всех факультетских советов. Декан был в бешенстве – какой-то невероятно юный, ничем не заслуженный Овчинников вдруг вознесся на настоящую вершину.

И уже очень скоро наш студенческий совет впервые в полной мере отработал свою функцию – защиту интересов студентов. Нам неожиданно пришлось дать администрации вуза настоящий, серьезный отпор. По причине нашего сопротивления чиновники от образования как ни пытались, но так и не смогли протолкнуть нужное им решение.

* * *

Специальность, которую я осваивал, называлась «Менеджмент в социальной сфере». Сейчас ее уже нет. Так получилось, что ее закрыли, пока мы учились, поскольку вузу, в силу разных причин, оказалось невыгодно выпускать по ней студентов. А между тем специальность была уникальная, эксклюзивная, перспективная для тех, кто ее осваивал. Но в кабинетах руководства решили, что она не нужна.

Забегая вперед, скажу, что наш курс все-таки получил дипломы именно по этой специальности. Руководство вуза было против нас. Но мы отстояли свои права, добились невероятной победы. Нам это удалось потому, что мы организовали то, что позже назовут «публичными акциями гражданского протеста».

Я верил в то, что социальное управление – это новая ниша, со своими подходами, где-то рыночными, а где-то государственными. Что это новые технологии в управлении. Именно социальные технологии! То есть технологии, способные побеждать проблемы общества. Мы в это верили. Нас еще на первых курсах реально убедили в этом наши преподаватели О.Н. Уржа, В.Н. Иванов, В.И. Патрушев, С.Ф. Фролов. Они-то, в отличие от молодых преподов, были для нас, почти еще детей, реальными авторитетами.

Не я один был таким идеалистом. В один прекрасный день нам объявили, что наша специальность упраздняется, а нас всех переводят на ГМУ («Государственное муниципальное управление»). И мы решили отстоять свою специальность. Возник очень крупный и серьезный скандал. Нас неоднократно угрожали отчислить. Я окончательно разругался с деканом, и мы до сих пор в ссоре. Именно тогда, во время жесткого конфликта, я обкатал на практике полученные навыки ведения дискуссий.

Специальность мы отстояли, но конфликт утих только на первый, поверхностный взгляд. С ним случилось самое худшее, что может произойти с конфликтом – он не был погашен до конца, остался тлеть. Администрация была вынуждена отступить. Но для нас это была лишь видимость победы. Самый страшный удар нам лишь предстояло пережить. Сейчас я понимаю, что те события, безусловно, пошли нам на пользу. Но тогда казалось, что произошла катастрофа.

Нет состояния опаснее, чем неполная победа.

* * *

Председателем совета я работал два раза по два года. В первый раз меня избрали на третьем курсе. Переизбрали на пятом. Так что я председательствовал, уже окончив вуз с красным дипломом, будучи аспирантом.

Я считаю, что моя работа в студсовете была фундаментом отработки важнейших навыков – создания и изменения организаций, управления людьми, коммуникабельности, креатива, работы в команде. Я и мои товарищи научились ориентироваться и общаться с представителями разных социальных слоев. Мы знали, как разговаривать с простыми студентами, с преподавателями, с чиновниками, с бизнесменами. Тогда мы стали понимать, как организационно устроено общество. Мы учились учитывать интересы противоположных сторон, освоили искусство компромиссных решений.

Сначала нам невероятно везло. Министерство образования, которое вообще не занималось студенческим самоуправлением, вдруг решило провести первый смотр студенческих организаций, участвовавших в управлении вузами. Он назывался «Конкурс моделей организации студенческого самоуправления». И в одной из трех номинаций мы победили.

Не буду скромничать – мы впервые в истории России создали Студенческий совет, деятельность которого реально охватывала весь вуз и влияла на все происходившие там процессы. Мы заседали в ученом совете, могли входить в ректорат, распределяли стипендии, заселяли и выселяли из общежитий, придумывали и раздавали награды. Мы первыми за двадцать лет отвезли студентов на космодром Байконур – наблюдать запуск пилотируемого аппарата. Это было невероятно круто.

Но, конечно, вряд ли мы смогли бы достигнуть этих вершин, если бы на самом старте нашей работы нас не сформировали, не воспитали такие педагоги, как Василий Иванович Жуков, Ольга Фёдоровна Лобазова и многие другие. Они дали нам понять главное – мы можем больше, чем нам кажется.

Если мы понимали, что студента отчисляют несправедливо, мы могли наложить вето на решение декана и ректора. К преподам мы были строги. Мы составляли тотальный рейтинг преподавателей, на основании результатов которого их могли поощрить или уволить. Мы создали свой сайт Studsovet.ru. Форум сайта, на котором присутствовали как студенты, так и преподаватели, как-то быстро и естественно стал первой социальной сетью вуза. Это была точка наивысшего могущества студенческой организации нашего вуза.

Да, мы добились максимального успеха. Но на самом деле этот взлет был началом конца. Нет ничего опаснее головокружения от успехов при общей уязвимости позиций.

Да, при нашем участии решались многие важные вопросы. Но материально мы были на сто процентов зависимы от вуза и от ректора. У студсовета не имелось того, что сейчас называется хозяйственной автономией. Все наши права и полномочия были написаны на бумаге, которую подписывал ректор. Фактически мы не распоряжались никакими ресурсами. А потом вдруг выяснилось, что мы беззащитны. И тогда нас просто задавили.

* * *

Сейчас, спустя годы, я могу проанализировать полученный опыт. Конечно, те действия, которые мы совершали со всем свойственным юности радикализмом, предпринимать было нельзя. Или стоило быть готовым к последствиям, к реакции противодействия. Это опыт, абсолютно бесценный в условиях работы в госсекторе или больших корпоративных структурах.