Мартин Лютер и Томас Мюнцер, или Начала бухгалтерии - Дитер Форте

МИЛЬТИЦ (целует Лютера в левую щеку, потом обходит его кругом и целует в правую щеку).

Я их спрашиваю, что они думают о римском престоле, а они говорят: «Откуда нам знать, какие там у вас в Риме столы — может, деревянные, а может, каменные».

Оба смеются, поднимают кружки, чокаются и пьют.

ЛЮТЕР

Я рад, что вы приехали, Мильтиц.

МИЛЬТИЦ

Ну, и задали вы хлопот курии, милый доктор. Лет сто уже такого дела не было. Наши отдали бы миллион, только бы замять эту историю. Миллион. Неплохие денежки, а?

ЛЮТЕР

Меня насильно вовлекли в этот спор. Я действовал только по принуждению. Сцепление обстоятельств. Но можете мне поверить, не по доброй воле заварил я эту кашу. Моей вины тут нет. Бог свидетель.

МИЛЬТИЦ

Папа изменил порядок выдачи индульгенций, милый доктор. Теперь все происходит в духе ваших тезисов. Так, как вы пожелали.

ЛЮТЕР

Проклятые тезисы. Не хотел я их распространять. Я собирался обсудить их в нашем университете. С коллегами. А потом выбросить. Но, черт возьми, они вдруг начали вылезать со всех сторон. А ведь я нарочно сформулировал их темно и загадочно — в такой форме, что мне непостижимо, как их понимают.

МИЛЬТИЦ

Я и сейчас еще их не понял.

ЛЮТЕР

Вот видите. Мне и самому многое было неясно. И вдруг — только и слышишь: Лютер да Лютер. А какой переполох среди всех этих знатных господ! Я ничего не понимаю. Мне самому странно, что именно мои тезисы вызвали такой шум. Другие тоже об этом писали. Никогда ничего не происходило. Я сам публиковал тезисы куда острее этих. Ничего не случалось. А эти вдруг понравились. При всем том — между нами — ничего в них хорошего нет.

МИЛЬТИЦ

Я думаю, они просто кое-кому на руку.

ЛЮТЕР

Ведь я сразу же послал их моему епископу, чтобы он вычеркнул все, что захочет, или бросил их в печку, мне не жалко. Но дело сделано. Я хотел даже написать книгу о силе отпущения и тем самым нейтрализовать эти тезисы. Их распространяют помимо моей воли. (Пожимает плечами, пьет.)

МИЛЬТИЦ

Говорят, за этим скрывается курфюрст.

ЛЮТЕР

Если бы вы там, в Риме, не начали возражать, все бы давно забылось. Никто бы не пикнул.

МИЛЬТИЦ

Вы требуете от папы слишком многого. Святой отец воистину проявил терпение.

ЛЮТЕР

Но теперь с этим надо покончить. Если мы будем продолжать спор, история совсем уже приобретет общественный резонанс, и из теологических тезисов может выйти нечто серьезное. Поэтому самое лучшее — сидеть смирно. Вы будете молчать, я буду молчать. И все дело выдохнется само собой.

МИЛЬТИЦ

Конечно. (Пьет.)

ЛЮТЕР

Передайте епископу Трирскому, — он хороший друг нашего курфюрста, — пусть назовет пункты, по которым я заблуждался, и я охотно отрекусь.

МИЛЬТИЦ

Это не проблема. Говорю же, папа изменил порядок отпущения. Но, может быть, стоило бы издать еще и обращение к народу, чтобы он сохранял верность и послушание церкви.

ЛЮТЕР

Хорошая мысль. Это я сделаю. Обращение к народу. Верность и послушание. Хорошо.

МИЛЬТИЦ

В народе беспокойство. Повсюду люди выступают против церкви и властей. Из четырех человек, которых я опросил, трое — за вас.

ЛЮТЕР

Не извиниться ли мне еще раз перед папой?

МИЛЬТИЦ

Было бы неплохо. Начальство это любит.

ЛЮТЕР

Да, я погорячился. Однако, я уже тогда писал папе, что жду его одобрения или порицания. Что моя жизнь и смерть в его руках. Что подчинюсь любому его решению. А он вешает мне на шею дипломатов.

МИЛЬТИЦ

Канцелярия. Вы же знаете. Папа хочет мира.

ЛЮТЕР

Я также. Я готов на все, на любое искупление, только бы прекратить это дело. Я желаю со всем смирением возносить хвалу церкви. Хочу отречься и молчать во веки веков. Аминь.

МИЛЬТИЦ

Брат мой! (Падает к нему на грудь и целует.)

МАЛЬЧИШКА-ГАЗЕТЧИК (раздает экстренный выпуск новостей)

Император Максимилиан помер! Император Максимилиан помер! (У него рвут листовки из рук.)

Помост справа

Трое господ сидят на стульях. Шварц стоит за конторкой, пишет. На помост поднимается Фуггер.

ШВАРЦ

Чрезвычайное заседание фирмы «Якоб Фуггер». Единственный пункт повестки дня: поставка Германии нового императора.

ФУГГЕР (крестится)

Восславим Иисуса Христа.

ВСЕ

Во веки веков, аминь.

ФУГГЕР

Господа, я вижу трех кандидатов. Король Франции, Фридрих Саксонский и Карл. Вы получили отчет нашего отдела расширения производства. Для наших целей наиболее подходящей кандидатурой является Карл. Он молод, мы можем связать себя с ним на долгий срок. Он гарантирует сохранение наших владений, рудников, металлургических заводов и т. д. Он приносит с собой в дело Нидерланды. Это важнейший торговый центр ближайших десятилетий. Он приносит Испанию и тем самым ртутные рудники. Он приносит Америку, чьи золотые и серебряные копи приобретают все большее значение. Он предоставляет нам возможность овладеть рынком пряностей. Ему придется вести войны. Поскольку значительная часть наших заводов переоборудована на изготовление оружия, нам нужен новый оптовый потребитель. От Максимилиана он унаследовал слабость к артиллерии, а наши пушки — товар высокого качества. Кроме того, каждый выстрел — это пятьдесят килограммов меди, а медь, как известно, покупают у нас. К тому же его главным врагом будет папа, а поскольку папа — тоже наш клиент, мы заработаем вдвое. Ни один из остальных кандидатов не предоставляет нам таких возможностей.

ПЕРВЫЙ ГОСПОДИН

Король Франции много вложил в свое избрание. Большинство курфюрстов приняло его деньги. Значит, они проголосуют за него.

ФУГГЕР

Я поручил передать названным господам, что плачу вдвое против того, что предлагает король Франции.

ВТОРОЙ ГОСПОДИН

А Саксонец? У него хорошие шансы.

ФУГГЕР

В смысле внутриполитическом он, безусловно, сильнее.

ПЕРВЫЙ ГОСПОДИН

Зато способен доставить неприятности. И он не выводит нас на международную арену.

ФУГГЕР

Да.

ВТОРОЙ ГОСПОДИН

Можно ли в таком случае просто переступить через него?

ТРЕТИЙ ГОСПОДИН

Не советовал бы. Он — ловкая бестия. Его на козе не объедешь.

ПЕРВЫЙ ГОСПОДИН

И он — единственный, кто еще разбирается в общеимперской политике.

ФУГГЕР

Выдающийся политик, без сомнения. Если угодно, единственный у нас. Но я уже достаточно ясно дал ему понять, насколько ограничены его возможности.

ТРЕТИЙ ГОСПОДИН

Карл дорого обойдется.

ФУГГЕР

Настал час князей. Им надо заплатить по-княжески.

ПЕРВЫЙ ГОСПОДИН

Сколько?

ФУГГЕР

Я полагаю, миллионов сто. Мы образуем консорциум. Но мое решение твердо: мы участвуем в этой сделке. Есть возражения?

Трое господ делают отрицательный жест.

Итак, немецким императором будет Карл. Я закрываю заседание. (Крестится.) Восславим Иисуса Христа.

Фуггер и прочие уходят.

ШВАРЦ (заканчивая запись в книге)

Во веки веков, аминь. Точка. (Уходит.)

Стол на авансцене справа

БИББИЕНА

Если пройдет Карл, мы можем закрывать нашу лавочку. (Папе.) Он сделает тебя своим придворным священником.

ВТОРОЙ КАРДИНАЛ

Может, попытаться еще раз с Францией?

ПАПА (отрицательно качает головой)

Мертвое дело. У Фуггера денег больше.

ВТОРОЙ КАРДИНАЛ

А почему мы не отнимем у Фуггера заказы?

ПАПА

Потому что тогда Фуггер отнимет у нас свои деньги. Если нас еще кто-то еще может спасти, то этот Саксонец. Ты его знаешь, Каэтан. Как к нему подъехать?

КАЭТАН

К нему вообще не подъехать.

БИББИЕНА

Но деньги-то он возьмет?

КАЭТАН

Если не получит ничего лучшего.

БИББИЕНА

Раз уж человека нельзя подкупить, значит, у него вообще нет характера.

КАЭТАН

Характер у него есть. Но ужасно склочный. Он рассказывает всему свету, что ничего не берет.

ПАПА

Тогда чего же он хочет?

КАЭТАН

Спроси меня, чего хочет Карл, чего хочет султан, но не спрашивай меня, чего хочет этот Фридрих. Только обрадуешься, что пришел с ним к какому-то соглашению, как он начинает совать палки в колеса.

ПАПА

Да, эта история с Лютером. Знаю. Он положил тебя на обе лопатки.

КАЭТАН

Мильтица он тоже положит. Он все выпихивает вперед своего Лютера. А с него самого взятки гладки.

ПАПА

Напишем-ка все же письмо этому Лютеру. (Второму кардиналу, записывающему под диктовку.) Пусть приедет в Рим. Я буду снисходителен. Господь сказал, что нет ему радости в смерти грешника, а радость — в обращении. И позаботься о том, чтобы ему щедро оплатили дорогу. (Прочим.) Чтоб его пальцем никто не тронул. Пусть пишет, что хочет. Мы его будем беречь, как зеницу ока.