Тот День - Дмитрий Хабибуллин

— Вчетвером справимся, — сказала она тогда.

— По двадцать пять на брата, — как о вещах шутила Анжела.

Сидя в сыром зале детского дома, и наблюдая за входящими детьми и подростками, я начала всерьез сомневаться в своем решении.

Глава 5. Сержант Старыпин

Часть Соколова была небольшая, и в сравнении с соседней авиационной базой, компактная. Все основные здания располагались по периметру плаца. Удалены были лишь объекты стратегического значения и старая нетранспортабельная военная техника: два бункера с северного и южного края воинской части, несколько десятков старых зенитных установок, ракеты-перехватчики шахтного базирования, радиолокационные комплексы, ну и, конечно же, сторожевая башня возле КПП. Все современное вооружение было мобильным, и на караул выставлялась лишь малая часть складских запасов. Сам склад располагался по соседству с техническим парком, также в центре части.

Мелкими перебежками, прихрамывая на больную ногу, Соколов продвигался к пункту медицинской помощи. Затвор передернут, предохранитель автомата — на мелких очередях. Но, ни врагов, которых он мог уничтожить, ни друзей, которых мог он спасти. Только трупы.

Полковник быстро перебежал от первой казармы к штабу, и, прислонившись к стене обугленного административного корпуса, затаил дыхание. Где-то в стороне плаца, возник звук. Штаб стоял лицом к строевой площадке в полусотне шагов. Соколов же не рискнул двигаться открыто, и хоть медицинский пункт и находился с другой стороны площади, и можно было сократить путь попросту перебежав ее, полковник решил обойти плац по кругу, с тыльной стороны окружающих его построек.

Звук нарастал стремительно и приближался, словно со всех сторон. Вслушавшись, Андрей понял его природу. Шелест крыльев, пронзительные крики. Падальщики учуяли запах. И серое небо заполнили черные птицы.

Пернатые разорвали тишину так внезапно, что Соколов опять почувствовал слабость в ногах. Выглянув из-за угла штаба полковник увидел, куда слетаются стаи. Птицы кружили над строевой площадкой, и, опустив взгляд, полковник понял по какому поводу пир.

Плац, прямоугольная площадка со сторонами тридцать на пятьдесят метров, был словно мостовая булыжниками, вымощен телами. И подойдя поближе, полковник ужаснулся. На центральной площади лежало несколько сотен покойников — половина личного состава части. Солдаты и сержанты. Ефрейторы и лейтенанты. Все были равны. С раскинутыми руками и ногами, подобно морским звездам распростерлись они на плацу. Андрей был слишком далеко, чтобы разглядеть детали, но и того было вполне достаточно. От увиденного у полковника закружилась голова и резко закололо в височных долях.

— Ни хрена себе. — выругался офицер и быстро нырнул обратно, за угол штабного корпуса.

До самого медицинского пункта, который находился за парой тройкой зданий, стоящих вокруг жуткого плаца, полковник старался не думать о том кошмаре. Саму площадку же он огибал максимально большой дугой.

Минув столовую, у входа в которую валялся посиневший ефрейтор (который так классно сыграл роль светского мажордома), а затем и обугленную котельную, Андрей, наконец, добрался до искомого сооружения. Продвигаясь вдоль стены армейского лазарета, полковник старался быть беззвучным. Остановившись у входной двери, он покрепче сжал АКМ, глубоко вдохнул и толкнул ногой дверь.

Дверь распахнулась, и болезненно-серый свет восходящего солнца ворвался в прежде темный вестибюль медицинского пункта. Эта был небольшой коридор с резиновыми пуфиками для ожидающих. У противоположных стен помещения располагались двери с табличками “лазарет” и “приемный покой”. На самих стенах висели медицинские брошюры и рекламы популярных препаратов. На одном из плакатов, какого-то противогрибкового средства Андрей Михайлович заметил подсохшие следы крови. А точнее — отпечатки чьих-то окровавленных рук. Присмотревшись, полковник увидел еще несколько похожих пятен на стенах и довольно большую лужицу крови у входа в приемный покой.

Соколов почувствовал легкую дрожь в руках. Нервы сдавали, дыхание опять стало тяжелым.

“Вперед пойдешь — можешь погибнуть, останешься — умрешь от страха, вернешься — астма доконает”. — мысленно переиначил старую сказку Соколов.

Выбирать было не из чего. И Андрей медленно повернул ручку кабинета врача. Резко толкнул дверь внутрь. А сам, затаив дыхание, быстро прижался к стене вестибюля.

Вслед за скрипнувшей петлей раздался выстрел. Часть дверного косяка вместе с замком и рукоятью двери рассыпались мелкой трухой. Полковника не зацепило. Андрей присел, и, вытянув руку в дверной проем, не глядя, пальнул в кабинет. Последовал ответный выстрел, и теперь немаленькая дырка появилась в стене, всего в нескольких сантиметрах от головы полковника.

От страха во рту появился железный привкус. По венам офицера бежал адреналин. Решив, что следующий выстрел может угодить в цель, Соколов лихо отскочил к выходу из медицинского комплекса.

— Сдохни тварь! — донеслось до Андрея Михайловича, и он узнал этот голос.

Сержант Старыпин истекал кровью последние часов пять и чем бы ни перематывал он прострелянную ногу, чем бы ни пробовал перевязать рану (а средств в кабинете врача было достаточно), кровь медленно, но вытекала. Нет, рана не была серьезной: сквозная, и даже кость не была задета. Просто кровь у Старыпина Николая с детства плохо сворачивалась. Недостаток тромбоцитов — этот диагноз преследовал сержанта всю его жизнь. Он даже в армию мог не идти, но дома делать было нечего, а голова юноши всегда была забита романтической чепухой.

“Ну надо же. Нелепость какая”. — думал Коля, перевязывая в который раз раненую ногу.

Тишина стояла уже часов пять, но выйти из кабинета ни желания, ни возможности у сержанта не было. Слишком много ужасов за один день. Слишком уж сильно въелся в душу страх. Да и с такой ногой далеко бы он не ушел.

В какой-то момент, очнувшись из очередного забытья, Николаю почудился звук. Словно кто-то ходил по коридору за стеной приемной. Услышав тяжелое дыхание у самой двери, Коля поднял оружие. Проверив заряд добытой в неравном бою охотничьей двустволки, Старыпин направил оба дула “Байкала” на дверь, чуть сместив прицел в левую сторону. Сержанту захотелось крикнуть. Захотелось сию же секунду разрядить ружье, но последние капли рассудка не позволили ему этого сделать. И он стал молча ждать.

“Их не было уже давно. Может это не они”. — старался мысленно успокоить себя сержант.

“Нет, это они. Они пришли за тобой”. — разубеждал себя тот, другой Николай, который уже не ждал спасения.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});