Массандрагора. Зов Крысиного короля - Безродный Иван Витальевич

Лизы с Семеном не было несколько минут. Пашка устал их ждать, вдыхая чудные ароматы кушанья. Наконец парочка вошла и несколько секунд молча рассматривала его, будто впервые видя.

– Ну, чего уж там, – сказал несколько растерянно Семен. – Присаживайся, Лиза. В ногах правды нет.

– Да где ее вообще, правду-то эту, найти, – вздохнула девушка, бухаясь на жесткую табуретку.

Хозяин принялся разливать водку.

– Ему нельзя, – сказала Лиза, показывая на Пашку. – Я же говорила.

– Да ладно, по маленькой, ничего не случится, – возразил Семен. – А вы меня тогда, помнишь, как уделали в полный хлам? Это тоже было лечение, скажешь?

– Так было нужно, – поморщилась блондинка.

– Давай-давай, – подмигнул хозяин Пашке. – От семидесяти грамм ничего не случится. Они в свое время экспериментировали, проверяли на мне свою новую формулу. В нетрезвом состоянии. В очень нетрезвом.

Пашка взглянул на Лизу, но та, поджав губы, скорбно смотрела в сторону, мол, сам думай-решай.

– Ну и как, успешно? – осторожно спросил он.

– А то. Вполне. – Семен при этом слегка сник, и Пашка уловил в его тоне то ли грусть, то ли горькое сожаление.

– Мы вообще-то сюда не жрать-пить пришли, – недовольно заметила Лиза. – Давайте не будем затягивать, а?

– За знакомство. – Встряхнувшись, Семен поднял стопку. – Будем!

Выпив, Зайцев навалил им картошки, и они принялись трапезничать.

– Значит, это все-таки ты был тогда, – сказал он Пашке, – у Гордеева-то. Я для вашего отдела несколько заданий выполнял. С тобой еще курили на площадке, когда рядом состав ремонтировали, помнишь? А потом мы…

– Хватит, – перебила Лиза. – Он не помнит. Не порти нам лечение. Лучше пошел бы порт проверил.

– Да все нормально, Лизка, чего ты.

– Объясните мне, что происходит, – нахмурился Пашка. – Я уже не могу так! Что вы от меня скрываете?!

– А ты уверен, что хочешь все знать? – Семен уже явно погрустнел. – Зачем это тебе? Ты же понимаешь, что за этим стоит, скорее всего, что-то не очень… хорошее?

– А почему же сразу плохое? – раздраженно парировал Пашка. – Почему это я должен предполагать такое? Что вы меня все время пугаете?

– Боже упаси, тебя никто тут не пугает! Да, я согласен, постоянное знание того, что ты что-то забыл, что-то очень важное, что внезапно ушло из твоей жизни, а ты… вот взял и потерял, если не сказать грубее, – это действительно невыносимо. И почему потерял – тоже загадка. Оно, это жуткое чувство, будет тебя глодать вечно. Ужасно! – Семен покачал головой. – Если уж так получилось, что тебе мозги промыли не полностью, неудачно, такое бывает, по себе знаю, то дальше два пути. Либо доочиститься и все полностью забыть, либо… вспомнить все до конца. Хуже всего – это застрять посередине! И я всегда выбирал второе. Но результат может тебе не понравиться, очень не понравиться. Как мне… каждый раз, каждый этот гребаный раз!

– Каждый раз? – переспросил Пашка, задумчиво хрумкая огурец.

– В том-то и дело. – Зайцев налил по новой. – Четыре раза, может, даже пять.

– Четыре раза? – уставился на него Пашка. – Вы теряли память четыре раза?

– Да, говорю же! Мне промывали память, а я… возвращался. Два раза, правда, не по своей хотелке. – Он кивнул на Лизу. – Они меня вернули, хотя я и не просил!

– Ладно-ладно, успокойся, – поморщилась девушка. – Ты был нам очень нужен. И знаешь почему.

– Что ж, знаю. Каждый раз узнавал заново – по-че-му! – Глаза Семена внезапно сверкнули гневом.

Пашку начала доставать их манера говорить одними загадками.

– И по-че-му же? – упер он руки в стол. – Почему?!

– Выпьем. – Вместо ответа хозяин поднял рюмку. Он уже взял себя в руки, но Пашку самого начало трясти от злости.

Выпили.

– Ты должен сам вспомнить, – сказала Лиза, по-простецки занюхав хлебом. – Понимаешь? Сам! Таков наш метод. Со спецтехникой было бы быстрее и проще, но доступа к ней у нас нет. К сожалению. Вот и приходится пользоваться подручными материалами. Медикаментозный метод, короче.

– И что с того? Словесными фактами вы не можете мне помочь? Я не прошу бесед по душам, как на приеме у психолога. Просто дайте факты!

– Ты знаешь, что такое «сыворотка правды»? – прищурилась Лиза.

Пашка замер. Скополамин, о котором говорил Тимоха? Этого еще не хватало!

– Ну… этот… скополамин, да? По-научному – пентотал натрия вроде бы. Да, читал что-то, «эликсир правды». В кино тоже каком-то видел, шпионском. Типа вводят его, а ты все подряд рассказываешь, силу воли контролировать не можешь. И что с того? Мне-то нечего рассказывать. Рад бы, а нечего.

– Ну, киношное представление у тебя – обычное. Так вот, Паша. На самом деле все эти скополамины, барбитураты, пентоталы и амиталы никак себя на практике не оправдали. Человек под их воздействием становится похожим на пьяного и да, может разболтать самые свои потаенные секреты. Но может наплести и полную чушь – как это делает обычный пьяный или даже псих. Ценность таких сведений невелика, и никакими спецслужбами эти сыворотки на самом деле не используются, уж поверь.

– Ну и при чем тут тогда они? Вы же мне не вводили их… раньше? Да? Или вводили?! – Пашка замер. Вот откуда у него амнезия! Теперь все ясно. Они уже пытались вылечить его с помощью скополамина! И он начал видеть во сне мастерскую на Фонтанке, в которой они, наверное, до этого встречались. Поэтому и кошмары. Точно!

– Погоди! Чего ты раньше времени выводы делаешь? – возмутилась Лиза. – Никакой скополамин мы не используем: я же объясняю! Да, в целом наши таблетки работают по схожему принципу, но на более низком уровне, не чувственном или гормональном, а на уровне конкретных отделов памяти, нейронной карты, и снимают блокировку памяти нейрохимическим способом. Это не наркотики и силу воли они никак не подавляют, да и чувство опьянения не вызывают, как ты уже и сам понял. Но один побочный эффект у нас тоже все-таки имеется – это ложные воспоминания. Твои кошмары – часть всего этого, хотя они и начались до лечения, из-за само́й блокировки памяти. Сейчас твой мозг самостоятельно пытается найти выход и вспомнить то, что ему запретили «трогать». Но сейчас ты хотя бы понимаешь, что они – лишь неприятные сны. Но может случиться так, что ты их начнешь воспринимать как истинные воспоминания. Ты же этого не хочешь?

– Нет, конечно! Бред какой-то…

– А то. И все остальное, что может иметь отношение, по твоему мнению, к потерянной памяти, ты можешь тоже начать воспринимать как реально произошедшее с тобой. Ну, например, я сейчас совру, что две недели назад ты убил пятерых человек, просто этого не помнишь. И скоро ты не просто уверуешь в это – твой мозг с удовольствием допридумывает подробнейшие детали, а ты найдешь им место в своей хронологии.

– Ну так вы мне правду и расскажите! В чем проблема?

– Ты не понимаешь. Дело не в том, чтобы нам рассказать тебе всю правду, все равно она будет неполной. Твой мозг должен сам напрячься, чтобы для него было меньше информации извне, которую он мог бы исказить. Поверь, наша память – не такая уж и дурная, как о ней думают многие. Но ты не должен додумывать несуществующие детали к каким-то общим сведениям, которые мы можем сообщить. Мы о тебе все равно ничего толком не знаем.

– Вот же хрень какая! А зачем тогда вы мне дали так криво работающее лекарство? Может, не надо было его принимать, а лучше…

– Да не в нем проблема, пойми! Оно лишь помогает вспомнить. Твой мозг и без него начнет чудить, просто не так заметно поначалу, но под конец это может вылиться в настоящую шизофрению. Наши таблетки ускоряют этот процесс, но держат его под контролем, снимая блокировку постепенно, слой за слоем, словно чистя луковицу. Сама по себе она не исчезла бы, и мозг додумал бы на «пустые» места полнейший бред. У тебя не обычная амнезия, тут все куда сложнее!

Пашка недовольно нахмурился:

– По-моему, не имея достаточно сведений, я как раз и начну выдумывать всякую фигню. Не вижу логики в вашей системе.