Вождь и призрак - Колин Форбс

Уэлби всегда казался старше своих лет. Спокойный, тихий, он пользовался симпатией у коллег. Они расслаблялись в его обществе, и даже скрытные люди поверяли ему свои тайны, особенно пропустив пару рюмок вечерком в местной пивной. Одевался Уэлби небрежно (что очень соответствовало его раскованным манерам): в спортивные брюки и старый твидовый пиджак с заплатками на локтях. Уэлби курил трубку, и это тоже внушало доверие.

Вечером тринадцатого числа Уэлби выходил с работы, намереваясь пойти в пивную. И вдруг к зданию подъехал дребезжащий «моррис майнор». За рулем сидел Морис Телфорд, сорокалетний мужчина с вытянутым лицом. Уэлби подошел к машине и даже при тусклом свете приборного щитка заметил, что Телфорд совершенно измотан. Заметил он и то, что мотор машины барахлит. А ведь Телфорд был первоклассным водителем!

— Вернулся из путешествия, приятель? — спросил Уэлби. — Давненько я тебя не видел…

— Еще бы! Я, как проклятый…

— Хочешь, пропустим по рюмочке? Тебе очень полезно перед сном.

— Я хочу только лечь в постель. — Телфорд замялся, борясь с искушением. Он очень долго летел из Алжира и был страшно взвинчен.

Уэлби терпеливо ждал, зажав в зубах трубку. Он никогда никого не понукал.

— Да, пожалуй, глоток спиртного мне не повредит. И чуть-чуть перекусить. Ты даже не поверишь, если я тебе расскажу, когда в последний раз ел…

— Молодчина! — Уэлби запрыгнул в машину и развалился на переднем сиденье рядом с Телфордом. — Я люблю выпивать в компании.

У Телфорда сложилось впечатление, что он осчастливил Уэлби, согласившись к нему присоединиться. Всю дорогу они молчали. Наконец Уэлби привел Телфорда в полупустой бар «Голова оленя» и указал на место в углу у стены, обшитой деревянными планками.

— Пойду принесу выпивку… здесь, по-моему, довольно уютно.

Телфорд уселся на табуретку. Уэлби поставил перед ним бокал. Телфорд удивленно вытаращил глаза.

— Что это?

— Двойной виски… к чему мелочиться? И закуси бутербродами… правда, тут у них только с сыром… Давай выпьем за то, чтобы тебе больше не пришлось мотаться за границу!

— А кто сказал, что я был за границей? — поднял брови Телфорд и залпом выпил полбокала.

— Да говорил кто-то, толком не припомню… Это что, важно?

— Да нет… — качаясь от усталости, Телфорд допил виски. И расслабившись, почувствовал приятное тепло. — Я летел всю дорогу до Северной Африки в этом чертовом холодильнике, бомбардировщике «либерейтор»… ни сидений, ничего… валяешься прямо на полу в спальном мешке. У меня все тело в синяках. А все из-за этого безумца Яна Линдсея, подполковника авиации… Надо же, отправился на встречу с фюрером, это кому сказать?!

— Звучит довольно глупо… Он что, не мог сам, без тебя справиться?

Уэлби говорил небрежно, словно поддерживая разговор исключительно из вежливости. Он подозвал бармена и заказал еще пару бокалов.

Телфорд запротестовал:

— Теперь моя очередь платить, слышишь?

— Ничего, еще заплатишь, приятель. Мы с тобой оба наклюкаемся… А что еще тут делать, в этой дыре?

— Понимаешь, я вообще-то его не совсем сопровождал, — пояснил Телфорд. — В штабе союзных войск подготовили секретное донесение и хотели, чтобы я доставил его, так сказать, прямо до дверей. Сегодня вечером я, как только вернулся, сразу завез его на Райдер-стрит, а потом приехал сюда. Я служил Линдсею прикрытием: когда в Алжир прилетают двое, это меньше привлекает внимание, чем появление кого-то одного…

Он осторожно пригубил виски, потом отпил еще глоток. Уэлби встал, снял пальто, достал трубку и, не раскуривая ее, пососал мундштук. Они немного помолчали, наслаждаясь теплом потрескивающего камина. Телфорд жадно проглотил бутерброды. Наевшись, напившись, оказавшись в тепле и уюте, он засыпал прямо на стуле.

— Ты, к-к-конечно, шут-т-тишь? — словно невзначай заметил Уэлби. — Ну… н-насчет того, что этот тип из ВВС полетел к Г-г-гитлеру?

Увы, Уэлби никак не удавалось избавиться от заикания. Одурманенный винными парами и усталостью, Телфорд все же припомнил, что люди, страдающие этим недостатком, заикаются особенно сильно, когда волнуются. Это показалось ему важным… существенным… Но через пару секунд он уже не мог вспомнить, что именно показалось ему важным. Затем припомнил последние слова Уэлби, возмутился и решительно произнес:

— Подполковник авиации Ян Линдсей отправился на Мальту, чтобы получить разрешение на полет в Германию… для встречи с Гитлером! Только не спрашивай меня, зачем ему приспичило с ним встречаться… Я и сам не знаю!

— Но все равно, как бы там ни было, ты, по-моему, ужасно рад, что вернулся домой. Так что давай выпьем на дорожку. Двойной виски каждому!

Телфорд подождал, пока бармен принесет еще два стакана и отойдет в сторону. Голова его вдруг ненадолго прояснилась… так бывает при алкогольном опьянении. В бар входили люди, поэтому он понизил голос. Уэлби склонился к нему, чтобы лучше слышать.

— Я не должен был тебе этого рассказывать, Тим. Я тебе доверяю, но одно слово — и меня вытурят… а может, и того хуже…

— Да, за разглашение служебной тайны, приятель…

Бестактность Уэлби поразила Телфорда.

— Но мы с тобой оба давали подписку, — продолжал Уэлби, — так что теперь оба повязаны. Ни один из нас не припомнит завтра ни слова, а раз так, то нам нечего опасаться…

— Здорово мы с тобой набрались, да? Ладно, пора по домам.

Уэлби подошел к бармену, чтобы расплатиться, а Телфорд осторожно выбрался из помещения и сел в машину. Хозяин заведения обратил внимание на то, что Уэлби совершенно трезв: Тим тщательно пересчитал деньги.

Через два дня Тим Уэлби отправился на двое суток в Лондон, на Рейдер-стрит, чтобы посоветоваться со своим начальником по поводу заграничного агента: Уэлби подозревал, что тот «гонит туфту», лишь бы оправдать свое существование. В десять часов вечера он шел один по Джермин-стрит.

Джермин-стрит хороша тем, что это идеально прямая улица. Никто не сможет незаметно пойти за тобой, особенно в десять вечера, да еще в военное время, когда на улицах так мало народу.

Незадолго до этого Уэлби очень коротко поговорил по телефону из автомата на станции метро «Пикадилли».

Он остановился, прикуривая, и незаметно оглянулся, сделав вид, что глазеет на витрину. Темный переулок был пуст.

Уэлби опять не спеша двинулся вперед, почти миновал вход в магазин… Но вдруг резко метнулся в сторону и исчез в дверном проеме. За секунду до этого он был на улице и — раз! — испарился. Иосиф Савицкий, невысокий, коренастый мужчина в темном пальто и мягкой фетровой шляпе, заговорил первым:

— Такие незапланированные встречи крайне опасны! Надеюсь, риск хотя бы оправдан?

— Успокойтесь. Или вы мне доверяете, или нет…

— Вы же видите, я пришел…

— Тогда слушайте!

Обычно застенчивый, Уэлби резко переменился. Он приосанился, в его тоне появились властные нотки. Без единой запинки Уэлби выпалил:

— Десятого марта подполковник авиации Ян Линдсей прилетел в штаб-квартиру союзных войск в Алжире. Оттуда он отправился один в Германию, чтобы встретиться с Гитлером…

— Вы уверены? — Мужчина, говоривший по-английски басом, с явным акцентом, был потрясен.

Уэлби произнес еще отрывистей:

— Я не имею обыкновения сообщать непроверенные сведения. И не спрашивайте о моем источнике. Он вполне надежен.

— Это ведь миссия мира, да? — Толстомордый коротышка скорее не спрашивал, а утверждал.

— Не играйте со мной в эти игры, — еще резче сказал Уэлби и посмотрел на светящуюся секундную стрелку на циферблате своих часов. — Я понятия не имею, зачем они прислали Линдсея. Лучше добавьте в своем донесении, что он племянник герцога Дункейта. Герцог был до войны одним из заправил Англо-Немецкого клуба. Я это знаю наверняка. Я ведь тоже туда был вхож. Ладно, мне пора. До свидания…

Савицкий не успел опомниться, а Уэлби уже вышел на улицу и, засунув руки в карманы пальто, побрел вперед. Дойдя до ближайшего перекрестка, он повернул за угол и торопливо пошел по улице герцога Йоркского по направлению к площади Сент-Джеймс. Если даже за ним и следили, теперь его преследователям нужно было бы проявить недюжинную расторопность, чтобы определить, куда он направляется. (А направлялся он на Райдер-стрит.) На всякий случай Уэлби обошел вокруг квартала.

Иосиф Савицкий притаился в темном дверном проеме. Они давно договорились, что он ждет пять минут и только потом выходит на улицу. Когда пять минут истекли, Савицкий опрометью помчался прочь. Он специально выбирал места, чтобы никто не мог незаметно «сесть ему на хвост». Лишь к полуночи он добрался до советского посольства.

Советский агент, официально занимавший пост торгового атташе, направился прямиком в свой кабинет, запер дверь, включил неяркую настольную лампу и достал из сейфа одноразовый шифровальный блокнот. Составляя депешу, он даже вспотел, хотя глубокой ночью в марте в его кабинете было совсем нежарко.