Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Красавица взыскательна, горда -
Ей нужен муж совета и труда -
Могучий дух и воля Геркуллеса.
А вот и он, вот северный Алкид,
Сын Альбиона дальнего, Генгит,
Когда на берег непокорной Моны,
Удобное мгновенье излучив,
Светоний, темной ночью, чрез пролив,
Победные направил легионы,
И римляне в глубокой тишине
К отлогому прибрежью подплывали, -
Весь остров вдруг предстал пред них в огне:
Столетние деревья запылали
И осветили грозные ряды
Британцев. С распущенными власами,
Как фурии, с зажженными ветвями,
С речами гнева мести и вражды,
В рядах носились женщины толпою
И варваров воспламеняли к бою.
При зареве пылающих дубов,
При возгласах друидов разъяренных,
Посыпался на римлян изумленных
Дождь камней, стрел и копий с берегов.
Смутился строй воителей могучих;
Но крикнул вождь - и вмиг все берега
Они внесли орлов своих летучих
И ринулись на дерзкого врага:
Тогда-то в встречу сомкнутому строю,
Со шкурою медвежей на плечах,
С дубиной узловатою в руках,
Предстал Генгит, всех выше головою,
И римлян кровь ручьями полилась,
И дорого победа им далась.
Британцев смяли. Ранами покрытый,
Генгит упал на груду мертвых тел
И взят был в плен, и нехотя узрел
И Тибр и Капитолий именитый.
На первых играх вождь британский был,
При кликах черни, выведен на арену
И голыми руками задушил
Медведя и голодную гиену.
Затем его позвали во дворец,
Одели в пурпур, щедро наградили,
Толпой рабов послушных окружили
И подарили волей, наконец:
Как птица, ждал он ветерка родного,
Чтоб улетеь в свою отчизну снова,
Но… Максимилла встретилась ему, -
И полюбил дикарь неукротимый,
И позабыл про Альбион родимый.
Суровый, равнодушный ко всему,
Что привлекало в городе всесветном,
В приемной у красавицы своей
Он сторожем бессменным, безответным
Встречал толпы приветливых гостей.
К нему привыкли, звали Геркулесом -
Он молча улыбался каждый раз
И не сводил с кривитки юной глаз.
И вот, в укор искателям-повесам,
Он предпочтен и полюбился ей
Отвагою и дикостью своей.
Однажды кесарь новую поэму
Читал у Максимиллы; тесный круг
Ее друзей и молодых подруг
Внимал стихам, написанным на тему:
"Can'ace parturiens". Он читал
И с каждою строкой одушевляляся;
Под льстивый шепот сдержанных похвал
Гекзаметр, как волна, переливался…
Вдруг, на одной из самых сильных фраз,
Раздался храп заснувшего Генгита!
Приличье, страх - все было позабыто, -
И громкий хохот общество потряс:
Заслушавшись стихов поэмы чудной,
Британец спал спокойно, непробудно.
В душе Нерона вспыхнула гроза:
Он побледнел: виски налились кровью,
Под бешено-нахмуренною бровью
Метнули искры впалые глаза,
И замер на устах оледенелых;
Но быстрый гнев еще быстрей затих.
"Живи вовеки! - молвит Максимилла, -
Напрасно, кесарь, рассыпаешь ты
Пред варваром поэзии цветы:
В нем мощь убила плоти сила… "
Нерон смеялся, варвара обнял
И тут же всех присутствующих звал
К себе на пир…
Давно пируют гости;
Давно в кратерах жертвенных вино
Пред статуи богов принесено
И р'озлито рабами на помосте;
Давно и навык и талант прямой
В науке пиршеств поваром показан;
Давно и пес цепочкой золотой
К тяжелому светильнику привязан…
Нерон дал знак - и с озаренных хор
Певцов лидийских цитры зазвучали,
И стройный гимн пронесся в пирной зале.
Блеснул победно Максимиллы взор,
И, от бессильной зависти бледнея,
Потупила глаза свои Поппея.
Клир воспевал царицу торжества,
Любимицу младую Аполлона,
Сошедшую на землю с Геликона.
Пропетый гимн придворная молва
Приписывали кесарю негласно,
И, как ни скромен автор гимна был,
Но дружный хор приветствий шумных ясно
Венчанного поэта обличил.
Нерон едва приметно улыбался
И лиру приказал к себе принесть:
Сам Аполлон, прекрасной музы в честь,
Хвалебный гимн пропеть намеревался.
Все смолкло, гений тишины
Слетел с чертог на первый звук струны.
Нерон запел… Отчетливый, могучий
И гибких голос кесаря звучал,
Гремел грозой, дрожал и замирал
В мелодии менявшихся созвучий.
В них слышалась кипучая молва
И мощный отзыв непреклонной власти,
И робкая, покорная мольба,
И плач, и смех, и тихий шепот страсти…
Певец умолк, а все еще вокруг
Ему внимали в сладком умиленьи…
Но миг один - и все пришло в волненье, -
И весь чертог заколебался вдруг
Под непрерывный гул рукоплесканий,
Восторженных похвал и восклицаний.
В разгаре пир. Меняются чредой
Неслыханно-затейливые блюда;
Финифтью расцвеченная посуда
Везде блистает грудой золотой;
Прельщая вкус и удивляя взоры,
Обходят избалованных гостей
Заветные пат'еры и амфоры,
Бесценные и редкостью своей
И нектаром, заботливо храненным:
Спокойное фалернское вино
Библосским искрометным смятено,
Библосское - фазосским благовонно,
Фазосское - коринфским вековым.
Шумнее пир, смелее разговоры,
Нескромней смех, живей огонь очей…
Одни в толпе ликующих гостей,
Потупили задумчивые взоры
Поппея и Соффоний-Тигелинн;
На их челе сомнение, забота
И тайный страх… Но Рима властелин
Софонию шепнул украдкой что-то,
А на Поппею бросил беглый взгляд -
И лица их мгновенно просветлели…
Меж тем тимпаны, трубы и свирели
И струны лир торжественно гремят,
И резвый рой менад гостей забавит,
И хор певцов царицу пира славит, -
Красавицу, богиню из богинь…
Уж з'а полночь… Гостей не потревожа,
Поппея тихо поднялась из ложа
И, скрытая толпой немых рабынь,
Скользнула незаметно из столовой.
Но видел все внимательный Нерон:
Он также встал, нахмуренный, суровый,
И также вышел из чертога вон,
Безмолвно опершись на Тиггелина,
И двери затворилися за ним…
Переглянулись с ужасом немым
Все гости по уходе властелина…
Вдруг затрещал над ними потолок,
И Флора уронила к ним цветок.
Упала пышнолиственная роза…
За ней другая, третья… словно вязь
В перстах лилейных Флоры расплелась,
И, волею богов метаморфоза
Свершилась очевидно: с высоты
Вниз полились дождем благоуханным
Мгновенно оживавшие цветы.
Поражены явлением нежданным,
Вскочили гости, слов не находя,
Чтоб выразить всю силу изумленья,
Но - минул краткий миг оцепененья,
И мерный шум цветочного дождя
Покрыли оглушительные крики:
"Живи вовеки, кесарь наш великий!
Да здравствует божественный Нерон!
Благословленны дни его благие!.. "
Ликуют снова гости молодые,
И снова смех и чаш веселый звон
Триклиниум умолкший огласили.
Недавний страх и ужас далеки.
Их ярких роз и белоснежных лилий
Свиваются пахучие венки;
Плетутся вязи блинные фиалок,
Нарциссов, гиацинтов, васильков…
"Менад сюда! Канатных плясунов!
Вина, вина! Кто пить устал, тот жалок!
Придумывай скорей, аржимагир,
Чем заключить достойнее наш пир! "
Все девять муз украшены венками;
На всех гостях гирлянды из цветов;
Все ложа, пол, весь длинный ряд столов
Усеяны, усыпаны цветами…
Пора рабам дать отдых и покой:
Генгит вскочил и ложе с места сдвинул
И пса толкнул могучею пятой:
Рванулся пес, светильник опрокинул
И цепь порвал… И вот рабы ушли,
Ушли рабыни, плясуны, менады…
Кой-где погасли пирные лампады…
Веселый смех и крики перешли
В невнятные слитые разговоры;
Замолкнул клир и потемнели хоры…
И падают, и падают цветы,
И сыплются дождем неудержимым…
В лугах и злачных пажитях под Римом
Три дня их сбросом были заняты
Селянки загорелые и дети…
И падают, и падают цветы,
И зыблются, как радужные сети,
Спущенные на землю с высоты.
Их сотня рук потухших хор кидает
Корзинами, копнами: аромат
Вливает в воздух смертоносный яд;
Клокочет кровь и сердце замирает
От жара и несносной духоты…
И падают, и падают цветы…
Напрасен крик пирующих: "Пощады!
Мы умираем! " Падают цветы -
Пощады нет: все двери заперт'ы;
Везде погасли пирные лампады…
В ответ на вопль предсмертный и на стон
В железных ветках завывали звери,
И за дверями хохотал Нерон.
Еще мгновенье…
Растворились двери -
Великодушный кесарь забывал
Обиду, нанесенную поэту…
Впоследствии, припомнив шутку эту,
Позвал на пир гостей Гельобогал;
Но тем гостям плачевный жребий выпал:
Помешанный цветами их засыпал…
(1855)
Фринэ
"Ты, чужеземец, ревнуешь меня к Праксителю напрасно:
Верь мне, мой милый, что в нем я художника только любила, -
- Царство земное - Алехо Карпентьер - Классическая проза
- Том 3. Осада Бестерце. Зонт Святого Петра - Кальман Миксат - Классическая проза
- Немного чьих-то чувств - Пелам Вудхаус - Классическая проза
- Ангел западного окна - Густав Майринк - Классическая проза
- Лолита - Владимир Набоков - Классическая проза
- Слезы, пустые слезы - Элизабет Боуэн - Классическая проза
- Онича - Жан-Мари Гюстав Леклезио - Классическая проза
- Стихотворения. Прощание. Трижды содрогнувшаяся земля - Иоганнес Бехер - Классическая проза
- Стихотворения. Избранная проза - Иван Савин - Классическая проза
- Мадонна будущего. Повести - Генри Джеймс - Классическая проза