Сочинения - Симеон Метафраст

Почерпнув, благодаря этому, обильно из источников дарований и став целиком вне плоти, он избег сетей страстных желаний и, причастившись божественному Духу, благодаря этому стяжал и сияние и, познав Божьей милостью высшее рождение, ясно возгремел: «В начале было Слово», явив, что равен Отцу Сын помимо рождения, откуда все творение не только доныне, но и до скончания века, благодаря его благовестию, твердо придерживается Православия.

Но какое слово сможет описать море его добродетелей или устроение души, бесстрастность плоти и благоустроенность нрава? Благодаря же этому он и к Владычней безбоязненно припал груди и оттуда получит для себя весь дар премудрости, отчего и на горе Фавор стал зрителем Богоявления, никогда не отлучаясь от своего Учителя, так что был с Ним и у самого Креста, у которого и услышал от Христа всерадостное слово: «Вот мать твоя», — показывая на Богородицу, сказал это Господь, и с тех пор ведь взял он Ее к себе до Ее возвращения к Сыну. И, как повествует рассказ, общим сыном оказался Иоанн Богослов сразу для трех: по плоти — Саломии, по благодати — Девы, а по Духу Святому «сыном грома» был назван.

2. Его чудотворения, многочисленные и удивительные, ясно описаны в его хождениях — рассказывают же и о некоем странном и сверхъестественном чуде, а совершил его, по рассказам, апостол Иоанн Богослов, как это объявляют древние историографы в неких историях. А истории содержат рассказ о том, что один человек, будучи сильно притесняем неким заимодавцем и не имея отдать ничего из суммы долга, припал, как повествуют, к великому Иоанну Богослову, ища у самого Богослова спасения в отношении долга. Этот человек, подвергнувшийся несчастью, то есть взявший в долг, был крестьянин.

Ему блаженный Иоанн Богослов ответил: «Нисколько, о брат, из суммы долга не можешь принести?» А этот крестьянин, который взял в долг, ответил с большим стыдом блаженному Иоанну: «Нет у меня ничего на свете, святой Божий, кроме этого серпа, который я ношу у себя на поясе». И, сжалившись над ним, Богослов взял его за руку, привел его на луг и этому крестьянину, который должен был отдать долг, приказал срезать пучок травы. Взяв эту траву, святой Иоанн Богослов, великий отец наш и учитель вселенной, долго благословлял траву и, посмотрев на небеса, попросил Владыку Бога превратить траву в золото. А Бог, исполняющий желание боящихся Его, сделал золотом траву — о страшное и удивительное чудо! — причем равным по весу долгу, который должен был отдать крестьянин, ни меньше, ни больше. Отдав это золото, святой Иоанн Богослов обратился к крестьянину, который просил его: «Радостно ступай к себе домой, о брат, найдя у Бога избавление от бед». Тогда этот крестьянин одновременно со словом святого преклонил голову и, поклонившись святому, отправился к себе домой, радуясь и славя Бога.

3. Но поскольку слово бессильно высказать величие его деяний, давайте преклоним наш взор к его преставлению и, послушав странную историю, поразимся чистоте ангелоравного отца, почему и каким образом он, бесплотный, в земле преставился в ее еще более чистое место; однако же и место его преставления нам уместно упомянуть. Святой Иоанн, отец наш, призвав избранных братьев, сказал:

«Немного пройдитесь со мной, взяв с собой для исполнения одного дела инструменты для копания земли». И когда они прошли некоторое расстояние по дороге, он, достигнув предуказанного ему места, повелел своим спутникам рыть землю. Они, принявшись за приказанное, прилежно стали копать землю. А когда размер углубления показался апостолу достаточным, он сказал братьям: «Ступайте, оставив меня здесь Господу». И затем, когда братья отошли подальше, как бы их учитель не увидел, что они стоят и смотрят, как он склонился к земле, по их свидетельству, они могли лишь видеть, как он лег в яму.

Подозревая, что он прилег, как обычно, поспать, братья оставили его ненадолго, а затем, вскоре поднявшись, братья достигают этой новой, приготовленной им могилы, и, пораженные этим, братья возвращаются домой, утешенные свыше. Ведь одновременно с тем, как святой Иоанн лег в приготовленную ими могилу, он, перенесенный незримо ангельскими руками, как Аввакум, в невещественную страну, преставился ко Господу согласно исполнению обещания Господа, так говорящего Петру: «Если хочу, чтобы он оставался, пока не приду и к тебе», ведь он ожидает и Грядущего судить живых и мертвых, все еще живой, и часто является достойным в различных обличиях.

4. Рассказав же перед всеми это, многое я опущу из–за объемности; хотя и хорошо известны многим явления святого Иоанна Богослова, однако, напомнив один очень известный и недавний рассказ, я поведаю его боголюбиво внимающим этому рассказу. Некто по имени Неофит, изначально и с юности подвизавшийся в чистой жизни, в миру … по должности императорский отрок, по профессии угольщик (а это занятие давало ему возможность постоянно питаться императорскими яствами), во дни государя Романа, пробравшегося на царство при помощи деревянного коня, достиг ночью храма святого Иоанна Богослова в Диипие, когда совершался праздник апостола, и, дождавшись там конца третьей песни утреннего песнопения, пошел в честной Халкийский храм Спасителя и, произнеся там молитву, стал возвращаться вверх по дороге на форум. Встретился ему словно некий священнолепный человек и, неким образом поприветствовав его, говорит: «Радуйся, господин Неофит». А Неофит поприветствовал его в ответ: «Радость да даст тебе Господь». И Богослов говорит ему:

«Брат Неофит, что там у тебя на празднике Богослова?» Неофит ему отвечает: «Всё там очень блистательно, и, как я полагаю, возвещают сейчас четвертую песнь». Тогда снова спрашивает его Иоанн Богослов: «Совершенно так же и я, брат, оставив только что в Эфесе четвертую песнь, прибыл сюда, чтобы отпраздновать в этом храме».

Если кто–то зоркий придет в недоумение, думая, почему это должен внушать доверие говорящий, что Богослов тот, кто беседовал с Неофитом, то такому я скажу, что частые явления святых достойным, очевидно, приятны и полны радости, а нападения бесов ужасны и полны страха. Ведь говорил и заверял всех сам Неофит, что «Радовалась душа моя, когда говорил со мной явившийся, как никогда в течение моей жизни»

5. Но, о предстатель веры, учитель благочестия и всего поднебесного мира всесиятельнейшее светило Иоанн, основание Церкви и всех верных прибежище и твердыня, этими мудрыми учениями своими ниспровергай еретическое заблуждение, всех же нас соблюди в честной и православной вере, всех нас сохрани, всех нас укрепи, всех нас утверди, сохраняя народ свой, предстоя святой своей церкви, промышляя о стаде своем, заступаясь за этот город — твоего раба, во всем и всегда защищая и уча нас, от предков твоих недостойных рабов, чтобы благодаря тебе, от тебя и для тебя мы стяжали вечные блага и удостоились бесконечного Царствия Небесного, милостью, щедротами и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, Которому слава и держава во веки веков, аминь.

Перевод А.Ю. Виноградова. Вестник ПСТГУ 1:14. 2005. С. 143–145.

Жизнь и деяния святого отца нашего Николая

(Текст переведен по изданию: G. Anrieh. Hagios Nikolaos. Der heilige Nikolaos in der griechischen Kirche, Bd. I, 1913)

Сколь ни мудра рука зографа в искусстве подражать жизни и сколь ни изощрена воспроизводить образы предметов, слово сравнительно с изображением много искуснее показывает то, что ему угодно, и делает это наглядным, в более сильной степени побуждая к подражанию, подстрекая души к ревности и наставляя таким же деяниям. Потому боголюбезная жизнь, отображаемая словом, многих может наставить к добродетели и внушить им ревность о том же. Житие божественного отца Николая, как едва ли какое другое, услаждает слух, радует душу и путеводит [292] к добродеянию. Нам должно по мере своих сил пересказать его и представить словом (хотя оно известно большинству и знакомо) лишь одного ради, чтобы привести на память и тем усладить души, стремящиеся к добродетели.

Отчизна этого великого и пречудного отца — славный некогда ликийский город Патара, родители — люди благородные, достаточные, но не богатые, чуждые мирской славы и роскоши, прекраснейший для будущего их сына пример нестяжательности, ибо заботились только о добродетели и всячески к ней стремились. Они, посаженные при потоках благочестия, вовремя приносят плод [19] — святого Николая, и затем чрево матери заключает родовые муки, так что она остается впредь бесплодной и бесчадной, словно сама природа признает, что невозможно женщине этой родить другое подобное чадо. Мать, родивши этого своего первого и последнего благородного отпрыска, дала, однако, вместе с мужем обильный плод духу (ибо они благословенны были подлинным благочадием), сокровищницу добродетелей, я разумею пречудного того Николая. Отпрыск таких родителей, святой Николай, бесплодием своей матери явил свидетельство сродства с Крестителем, потому что тот рождением своим разрешил родильные муки матери, а этот навечно скончал. [20] Когда он был младенцем и лежал у материнской груди, Бог показал, каким будет Николай, достигнув разумного возраста. Ибо всю седмицу он, как младенец, сосал грудь, а по средам и пятницам вкушал молоко по разу в день, да и то лишь вечером, следуя еще до вступления в детский возраст святому правилу [21] и с [293] самого начала показывая склонность к воздержанию.