Шанс быть убитым - Роберт Крейс

— И он на это повелся? — спросила пурпурная женщина.

— Придурок считал, что он вот-вот затащит Мадонну в койку, так почему бы ему не поверить? — развел руками Эдди. — Он только поставил условие, чтобы она оттрахала его дважды. Турман ответил: нет проблем, дважды так дважды, но не за один день. У нее принципы. А придурок говорит, что его это вполне устраивает, потому что он и сам может только раз в неделю, и убирает пистолет.

Пурпурная дама рассмеялась и сразу перестала казаться мне странной. Эдди тоже улыбался.

— Это случилось, кажется, пару лет назад. Турман получил медаль «За отвагу», а через шесть месяцев его перевели в КБР. У копов они высший класс, элита, приятель. У каждого из них за плечами похожая история, иначе их бы не взяли в команду.

— Эдди, а если мне не нужны хорошие отзывы об их работе? Представь себе, что я репортер, который ищет что-нибудь с запашком?

— Например?

— Ну, например, если я хочу знать, не переступили ли они черту?

Эдди покачал головой и похлопал по монитору:

— Все, что находится здесь, является общественным достоянием. Кто-нибудь должен был бы подать жалобу, и она обязательно выплыла бы на свет через отдел по связям с общественностью Полицейского управления Лос-Анджелеса, суд или какое-нибудь агентство новостей. Сохранить все в тайне ни за что не удалось бы, да никто и не стал бы это делать.

— Хорошо. А ты можешь поискать такие заявления?

— Подкрепленные доказательствами или любые?

Я только молча посмотрел на него.

— Репортерский юмор. Тебе не понять.

Эдди снова принялся нажимать кнопки, наблюдая за монитором, потом повторил все сначала. После того как он трижды заполнил и очистил экран, Эдди кивнул и откинулся на спинку стула.

— Я заказал поиск по файлам по данным именам, в каждом выпуске новостей за последний год, затем выбросил всякую чушь о том, как они спасали детишек и арестовывали Неуловимого Потрошителя, и оставил только плохое. Получилось классно.

Я наклонился вперед и посмотрел на монитор.

— И что удалось обнаружить?

— Жалобы на превышение полномочий. Подозреваемый получил ранения, когда оказал сопротивление во время ареста. Он подал жалобу на чрезмерно грубое обращение. Что-то типа того. Разумеется, эти ребята сражаются с преступниками, а преступники имеют обыкновение вести себя грубо, но советую тебе проверить. За последние десять месяцев было подано двадцать шесть жалоб, из них одиннадцать на Риггенса.

— Обвинение было предъявлено?

— Не-а. Дисциплинарная комиссия вынесла два выговора и на две недели отстранила его от обязанностей. И все.

Я прочитал список. В левом столбце значилось двадцать шесть имен, рядом с каждым стоял регистрационный номер, причина ареста и заявления подсудимого, а также объяснения полицейского или полицейских. Риггенс упоминался единолично или в компании с другими копами в одиннадцати жалобах, остальные были примерно поровну разделены между Пинквортом, Дисом, Гарсиа и Турманом. Турман упоминался в трех случаях.

— Ты должен понимать, что на копов из таких команд постоянно жалуются, — предупредил Эдди, — так что по большей части все это чушь собачья, но, если ты вышел на охоту, обрати внимание на Риггенса.

— Спасибо, Эдди.

Эдди засунул сигару в рот, пожевал ее и посмотрел на меня.

— Что у тебя за дело, приятель? Интересное?

— Еще не знаю. Пока изучаю ситуацию.

Он кивнул, пососал сигару и взглянул на кабинеты редакторов. Похоже, стареет.

— Если из этого получится хорошая история, я ее хочу.

— Заметано, Эдди.

Эдди Дитко развел руками и сплюнул в корзину. Никто не смотрел на него, никто не обращал на него внимания. Похоже, возраст дает определенные преимущества.

Я прошел назад тем же путем, спустился на лифте в вестибюль, затем позвонил из телефона-автомата Дженнифер Шеридан в офис Марти Биля и спросил, не знает ли она адрес Флойда Риггенса.

— Который? — спросила она.

— В каком смысле?

— Он в разводе. Раньше жил в Ла-Каньяда, а сейчас у него где-то маленькая квартирка.

Я сказал, что если у нее имеются оба адреса, я готов их записать. Она мне их назвала. А еще сказала, что бывшую жену Риггенса зовут Маргарет и что у них трое детей.

Выяснив все, что надо, я бросил пробный шар:

— Дженнифер?

— Да?

— Марк когда-нибудь жаловался вам на Флойда?

Она немного помолчала, прежде чем ответить на мой вопрос.

— Марк говорил, что ему не нравится его напарник. А еще он признался, что Флойд его пугает.

— А он объяснил почему?

— Он сказал, что Флойд слишком много пьет. Вы думаете, в этом замешан Флойд?

— Не знаю, Дженнифер. Но собираюсь выяснить.

Мы повесили трубки, я вышел из здания и направился на противоположную сторону улицы к своей машине.

Глава 8

Флойд Риггенс жил в маленьком оштукатуренном доме на шесть квартир на боковой улице в Бербанке, примерно в десяти кварталах от студии Уолта Диснея. На нижнем этаже располагалось три квартиры, и еще три — на верхнем, в конце дома имелась лестница в форме буквы «Г». Это был густонаселенный район, где жил рабочий класс, но рабочий класс — это хорошо. Рабочий класс ходит на работу, а когда люди на работе, частному сыщику и прочим любопытным личностям удобно проворачивать свои темные делишки и проникать туда, где им быть не следует.

Я припарковался примерно в квартале от нужного мне дома и пешком вернулся назад. Риггенс жил в квартире на верхнем этаже, с окнами на улицу. Номер четыре. Я решил, что домовладелец здесь не живет, и это мне понравилось. Однако передняя дверь в центральной квартире первого этажа была открыта. И это мне совсем не понравилось. Оттуда доносилась легкая музыка марьячи[8] и плыли чудесные ароматы кипящего менудо[9] и нарезанной кинзы. Подойдя поближе, я услышал, как какая-то женщина поет под музыку. Наверху окна всех трех квартир были задернуты шторами. Все на работе. Я подошел к номеру четыре, открыл раздвижную дверь и остановился перед квартирой Риггенса, спиной к улице. Открывать замок отмычкой дольше, чем ключом, но если кто меня увидит, то, может, подумает, что я не могу попасть ключом в замок.

Квартира Флойда Риггенса оказалась большой студией с кухонькой, огромным стенным шкафом и ванной комнатой. Около противоположной стены я увидел спальный мешок, одеяло и пепельницу. В углу на картонной коробке пристроился маленький переносной телевизор «Хитачи». На полу рядом со спальным мешком валялась упаковка «Кэмел». А еще здесь стоял какой-то запах, но отнюдь не сладкий земной аромат менудо. Тут воняло плесенью, и табаком, и немытым телом. Если Риггенс и зарабатывает левые деньги, то тратит их явно не на свое жилище.

Я зашел в ванную, заглянул в шкаф и на кухню. Везде было пусто и грязно — и никаких признаков жизни, будто Риггенс на самом деле тут не живет и не собирается жить. Так туристы вовсе не рассчитывают навсегда поселиться в мотеле. В ванной я обнаружил бритву, зубную щетку, дезодорант и мыло, и больше ничего. Раковина, ванна и унитаз были покрыты пленкой, которая появляется, если за ними долго не ухаживать. Все выглядело так, словно Риггенс рассчитывал, что кто-то другой все за ним уберет, только этот кто-то не появился и ничего не убрал.

В шкафу висели четыре рубашки и три пары брюк, а также голубая форма. На дне шкафа я обнаружил нижнее белье, носки и две пары ботинок, а в дальнем углу — пустую спортивную сумку. Нижнее белье и носки оказались единственными чистыми предметами в квартире.

На кухонном столе стояла открытая бутылка виски, а три пустые валялись в пакете для мусора на полу. Сильно пахло спиртным. В холодильнике лежала пара коробок пиццы «Домино», четыре упаковки куриных наггетсов и полкварты молока с низким содержанием жира. Рядом с раковиной я увидел открытую коробку с пластмассовыми вилками и бумажные тарелки. В раковине было пусто, но, скорее всего, потому, что в квартире не было ни кастрюль, ни сковородок и вообще никакой кухонной утвари. Похоже, Риггенс решил этот вопрос в пользу одноразовой посуды. Зачем осложнять себе жизнь мытьем посуды, если можно просто взять и выбросить ее.

На осмотр квартиры Риггенса у меня ушло целых четыре минуты. Я вернулся в комнату и встал посередине, чувствуя себя грязным и словно покрытым толстым слоем жира. Не знаю, что я ожидал здесь увидеть, но абсолютно точно вовсе не то, что увидел, и у меня возникло какое-то гнетущее чувство, будто я попал не туда, где кто-то живет, а туда, где кто-то умер. Я подошел к спальному мешку и присел на корточки. К стене была прикноплена довольно старая фотография, на которой я узнал Риггенса рядом с бесцветной женщиной примерно одного с ним возраста и тремя детьми. Мальчик и две девочки.

Мальчик лет четырнадцати выглядел мрачным и недовольным. Я решил, что старшей девочке около двенадцати, а вот другая была явно младше. Ей было, может, годика четыре. По сравнению с братом и сестрой она выглядела совсем крошкой. Славное круглое личико в облаке кудряшек, в руке — голубой воздушный шарик на веревочке. Вид у нее был испуганный. Риггенс улыбался, его жена тоже. Маргарет. Они стояли перед прилавком с наживкой у озера Кастаик, которое находится примерно в двадцати милях к северу от Лос-Анджелеса, в горах Санта-Сюзанна.