Рубашка - Евгений Гришковец

Я купил бутылку кефира и быстро влил её в себя. «Полезно, – подумал я и сам себе усмехнулся. – Чего полезно? Полезно, главное!!!» Два года назад я купил себе велотренажер. Он стоял сейчас посреди беспорядка в моей спальне и своим видом сообщал беспорядку некоторую молодёжность, здоровье и надежду на то, что целеустремленность и благоразумие наконец-то придут и воцарятся в этой комнате. Сколько я видел таких вот тренажёров, стоящих в гаражах, кладовках, чердаках и дачах… и всё же купил его. Эта покупка была полезна только тем, что, после того как велотренажёр оказался у меня дома, я перестал периодически думать о том, что надо начать бегать по утрам, ходить на каток или поднимать тяжести. Он стоял рядом с моей кроватью и как бы говорил: «Всё бесполезно!».

Только три дня после покупки я крутил педали, очень себя уважал и чаще обычного подходил к зеркалу. Зато Макс, когда приходил ко мне, сразу усаживался на него, даже не сняв пальто или куртку, и начина-а-л……

– Саня! Это что за цифры? Это я столько километров проехал, что ли? – спрашивал он, тыча пальцем в дисплей тренажёра.

– Нет. Это калории, которые ты сжёг. А вот – метры, – терпеливо объяснял я.

– Сань, а ты-то понимаешь, что это всё х.. .ня, а? Американцы здорово всех с этими калориями обманули. Молодцы! Надо мне будет такой же купить, – болтал Макс, сильнее крутя педали и глядя на бегущие цифры. – А помогает?

– От чего, Макс?

– Ну, вообще…

– Вообще? Помогает!

Я шёл от метро к своему «объекту», поминутно поскальзываясь. Не люблю Москву, когда в ней много несвежего снега, скользкой наледи, и машины все грязные. Чувствуется, как город устал, как Москва стала как бы ниже ростом оттого, что вросла в кучи снега и придавлена тёмным небом. Ещё не было четырёх, а уже вечерело, и во многих окнах горел свет. А в каких-то окнах свет не гасили с утра… «Мы устали, устали вместе», – прозвучало в моей голове.

Идти было недалеко. Перед тем как войти внутрь, я остановился перед витриной с надписью «Ремонт». Было тихо. Значит, действительно, дела идут на «объекте» плохо. Как радостно подходить к стройке и издалека слышать стук, гул, громкие голоса. «Сейчас придётся сильно ругаться», – понял я. Но прежде, чем шагнуть внутрь, я набрал Её номер.

Мне было страшно снова услышать голос… Не Её голос, а голос, говорящий о том, что мне нужно перезвонить позже. Мне было страшно… просто страшно. Я испытывал этот страх всегда, когда набирал Её номер. Но вот прошли секунды, необходимые для непостижимого факта соединения двух телефонных номеров… И пошли длинные гудки. Один… второй… тре… Она взяла трубку!

8

Я не могу воспроизводить Её слова. Хотя, мне кажется, я помню каждое Её слово, всё, что она говорила мне при встрече или по телефону. Помню интонации… Но воспроизводить, повторять Её слова, не буду. Просто не могу и все!

Она взяла трубку и обрадовалась мне. Сказала сразу, что у неё была важная встреча, и ей пришлось выключить телефон. Она предположила, что я звонил, и объяснила всё. Какая она прекрасная!

Я, конечно, спросил, как у неё прошла эта встреча, она сказала, что хорошо прошла… На Её вопрос о том, как мои дела, я быстро-быстро стал рассказывать всё… Про то, что приехал Макс, мой друг, и я хотел бы их познакомить, рассказал про машину и колесо, про проблемы на «одном объекте».

– Да, и ещё мой приятель Паскаль, помнишь, я говорил тебе… Ну, француз, такой авантюрист-романтик. Ну, помнишь, я рассказывал про такого наивного, очень активного французика, – она, конечно, сразу вспомнила, – так вот, он оказался не так уж наивен. – Я засмеялся.

– Расскажу при встрече, что он сделал. Очень забавно…

Потом я предложил встретиться попозже вечером, и лучше бы сегодня вечером, хотя бы ненадолго, после её работы. Я сказал, что подъеду куда угодно.

Она сказала, что пока не может сказать, удастся ли ей со мной встретиться сегодня. Она сама хотела встретиться, но какие-то сложности были связаны с её дочкой.

В общем, Она сказала, что перезвонит мне сама. А я сказал, что позвоню сам через час. Она засмеялась. Хорошо засмеялась. Ура! Мне сразу стало не то чтобы лучше. А стало хорошо! Мне просто очень хорошо стало.

«Можно идти ругаться», – понял я и шагнул внутрь объекта.

Когда на стройке дела идут хорошо, тогда на ней очень шумно, но при этом мало мусора. Здесь всё было прямо наоборот. Стояла тишина, и всё было завалено мусором. Отовсюду свисали провода… В общем, было очень плохо. В большом помещении торгового зала будущего магазина не было никого, и было холодно. Какие-то звуки доносились из коридора. Я пошёл туда. Там пахло сигаретным дымом и едой. Из дальней комнаты доносились смех и голоса… Запахи шли тоже оттуда.

Там сидело и стояло шесть молодых строителей в пыльных зелёных комбинезонах, бригадир Боря, толстый бровастый мужик в синей спецодежде, и мой помощник Гриша, хороший, шустрый парень, который очень хотел быть похожим на меня, и старался мне во всём подражать. Когда я это понял, я стал чаще его прощать и поменьше ругать его. Хотя всё равно Грише доставалось от меня.

Как только я вошёл туда, все замолчали. За руку я поздоровался только с Гришей, остальным кивнул, и пробежал по их лицам взглядом. Сразу почувствовалось напряжение. Конечно! Всем было всё понятно. Все были готовы к ругани.

В комнате было плохо. Плохо пахло, на столе стояли немытые чашки и замызганный чайник, на стене висел календарь с тремя женскими задницами в бикини. Во всем было видно разложение и саботаж.

– Гриша, выйдите на минутку! – сказал я Грише. – Извините, мы удалимся ненадолго, – обратился я к остальным. Вежливого обращения на вы строители боятся больше всего. Такое обращение возбуждает у них чувство вины. Не всегда, но часто. Я этим пользовался.

Мы отошли с Гришей в другую комнату.

– Ну, что здесь у нас? Докладывайте, – с ним я был на вы всегда.

– Проблемы! У Паши, я его перевёл сейчас на другой объект, пять дней назад родился сын. Он мне об этом сообщил. Я дал ему два дня отдыха. Ну а он в тот же день накупил всего, и прямо здесь… Но, правда, по окончании рабочего дня. А тут заехал хозяин, да ещё с каким-то своим приятелем. Один раз такое случилось… и как назло! Ничего особенного не было. Ребята были выпившие, обрадовались, когда хозяин появился, даже налили ему, мол, «дело святое». Короче, он на них наорал, потом на меня. Говорил, что не заплатит, что нужно сменить бригаду… Угрожал, в общем. Паша обиделся.

– Ну, платить он будет или не будет – это, скорее, вопрос ко мне, – сказал я очень сурово. – Гриша, проблема-то в чём?

– Ну-у… В этом и проблема…

– В чём в этом?

– Ребята, – Гриша неопределённо указал рукой в сторону комнаты, где были рабочие, – хотят получить денег…

– Каких денег? Аванс они получили! Дальше нужен результат, и будут деньги.

– Они говорят, что надо дать денег хотя бы Паше, чтобы он мог отметить рождение сына.

– Они что, не наотмечались, что ли?!

Я говорил, а сам понимал, что зря я это объясняю Грише. Что он может сделать? Крепкие мужики, работяги, особенно, когда они вместе, могут так усовестить, так надавить на чувство справедливости… Гриша пожал плечами.

– Так! У нас что здесь, забастовка, что ли?

– Нет, не то чтобы… В общем, хозяин тоже вёл себя неправильно. – Гриша совсем расстроился и не мог смотреть мне в глаза. – Он ничего не захотел слушать, сказал, что будет разговаривать только с вами.

Конечно, я запустил дела! Это очевидно. Хозяин этого магазина был довольно нервный мелочный мужичок. Всё перепроверял по десять раз. Но это нормально. Хуже всего было то, что он был уверен, что очень сильно переплачивает мне. Он постоянно приводил на «стройку» каких-то своих друзей-знатоков, которые говорили ему то, что он хотел услышать – мол, его сильно обманывают. Но такое поведение – обычное дело. Просто противно слушать нытьё. Хотя деньги есть деньги.

С этим объектом как-то сразу не заладилось, и я малодушно отстранился от него. Паша, у которого родился сын, хороший парень и давно уже со мной работал. Боря – тоже нормальный такой бригадир. Остальных рабочих я знал не всех. Бригада как бригада. Но чего-то накопилось, и пошло вкривь и вкось. Гриша не справлялся, заказчик, то есть «хозяин», нервничал и звонил мне… А я?… Я влюбился ужасно! Вот и всё!

Ситуацию необходимо было переломить. Ребята и так-то работали медленно и плохо в последнее время, а тут совсем остановились и явно готовились мне чего-то предъявить. Я отлично знаю эту коллективную демагогию, мужицкие обиды и поиски справедливости. Не люблю я это. Надо было идти к ним, а хотелось немедленно поехать к Ней…

Я снова вошёл в комнату, где меня ждали семь недовольных, и сплочённых этим недовольством, мужиков.

– Ну-у-у?! Так, значит?! – ничего более бессмысленного и беспомощного я сказать не мог. Но надо же было с чего-то начинать. – Вот что, коллеги, вы перед кем тут решили демонстрации устраивать? Так не пойдёт! Два дня не работали? Значит, выходных в этот раз не будет. Логика простая. А про пьянку на рабочем месте – это уже отдельный разговор, такие номера…