(Не) моя Кукла (СИ) - Берг Ая

Сдался. Ему было настолько кайфово от этих аккуратных, трепетных, абсолютно не сексуальных прикосновений. Тепло разливалось по телу. Томная нега топила и мурашками выплескивалась наружу. Если честно, сейчас ему даже было плевать на ее голые острые коленки, упиравшиеся в его плечи. Расслабился. Отдался полностью ее пальчикам. Это был дикий кайф!

Глава 13

В спортзале в декабре было много новых лиц. Вечное стремление народа похудеть к празднику. Андрюха с трудом нашел свободный угол, отвел ребят.

— Мужики, как дела? — задал вроде обычный вопрос, но взгляд испытывающий.

— Норм вроде? — отозвался Рыжий, посмотрел на Леху.

Тот пожал плечами:

— Норм.

Две пары глаз напряженно уставились на Андрея.

— Меня айратовские нашли. Пришли к Моте. — Парни присвистнули. — Решили, видимо, что это он работников переманивает. Штат расширяет, — Андрюха скривился.

— И че? — нетерпеливо спросил Леха.

— Мотя прикрыл. Я не я, жопа не моя. Мальчик купил девочку. Все чин по чину.

— Фигасе, — выдохнул Рыжий.

— Сорян, мужики, — мотнул головой Андрей. — Я и вас подставил.

— Не говори ерунды, — отмахнулся Леха.

— Все в одной упряжке, иначе не вывезем, — поддакнул другу Рыжий.

Андрей вздохнул и с чувством пожал друзьям руки.

— Она-то как? — поинтересовались друзья.

— Ну, ей тяжко взаперти сидеть, но в остальном вроде норм, — Андрей пожал плечами.

— А ты? — приподнял бровь Леха.

— А че я? — фыркнул в ответ. — Мне кайфово! Все дома убрано, наготовлено, постирано! Бля, она даж футболки мне гладит, — он потянул за ворот спортивной майки, по которой уже было непонятно, гладилась ли она когда-нибудь вообще, стиралась ли. — Говорит, ей все равно делать нечего.

— Ну да, — хохотнули мужики. — Ей бы дома еще шест!

— Идите на хер! — шутливо ругнулся Андрюха. — Она и так постоянно танцует. Посуду моет, а сама попой вертит. Прикиньте, как вертит попой профессиональная стриптизерша? — Мужики заржали. — Уже иногда не знаю, куда деться, — пожаловался Андрей.

— В койку! — подсказал Рыжий.

— Не, — качнул головой Андрюха. — Не проканает. Не хочу так.

— А как? — Леха как-то странно посмотрел на друга.

— Не знаю. Отвали, — Андрей нахмурился.

— Я ж говорю, — повернулся Леха к Рыжему, — нехорошая квартира!

Эти двое весело загоготали, а Андрюха шутливо толкнул Леху в плечо:

— Слыш, за базар отвечаешь?

— Да хоть щас!

— Погнали на татами?

— Там свободно? — оглянулись на соседний зал через коридор. — Пошли!

***

Андрей с Ириной валялись на диване, досматривали очередную серию понравившегося нуарного детектива, когда зазвонил Андрюхин телефон. Он резко дернулся, нахмурился. Из конторы обычно писали в чат. Ребята тоже позвонили бы в это время, только если что-то экстренное.

Звонок был непонятным и поэтому тревожным. Номер незнакомый. Взял трубку:

— Да, — ответил настороженно.

— Да, — повторил уже сокрушенно, подошел к темному окну, повернулся к никогда не спящему городу лицом.

— Да-да, — уже очень расстроенно, и в конце очень тихо: — Спасибо.

Отключил телефон, поднял ладонь, потер пальцами глаза. Ира молча стояла рядом, вглядываясь в его лицо.

— Бабушка умерла, — наконец сказал он.

Ира глубоко вздохнула, нахмурилась, аккуратно взяла Андрея обеими руками за ладонь.

— Сочувствую, — уткнулась лбом ему в плечо. — Поедешь туда? — спросила тихо.

Он помотал головой, сглотнул слезы:

— Не к кому, — помолчал. — Она просила не возвращаться.

Ира погладила его по плечу:

— Можно просто сходить в церковь, — проговорила еле слышно. — Свечку поставить.

Андрей снова мотнул головой.

— Никогда там не был.

Она не отпускала его ладонь. Чуть сжала пальцы.

— Давай помянем?

Пожал плечами, закрыл глаза, запустил руку в волосы. Она отпустила его ладонь, обхватила себя руками:

— Хотя бы просто мед с хлебом, Андрюш… Есть дома мед? Попрощаться.

Он сглотнул комок, стоявший в горле.

— Надо посмотреть, — повернулся к кухне. — Был вроде.

Ира кивнула и тихо ушла на кухню. Вернулась с нарезанным хлебом и блюдечком — остатки меда действительно нашлись в шкафу. Там же наверху нашлась початая бутылка коньяка. Приподняла ее, вопросительно посмотрела на Андрея. Тот после секундной паузы кивнул.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Они так и остались в темной комнате. Остановили сериал, свет включать не стали, только замерший экран освещал их лица. Сели на полу, друг напротив друга.

— Как ее звали? — спросила Ирина почти шепотом.

— Баба Люба, — ответил хрипло. — Любовь Егоровна, — выпил коньяк, поморщился, потер лицо руками. — Сегодня умерла Любовь, — неуместно хохотнул, зажмурился, закусил нижнюю губу.

— Андрюш, — Иришка перекатилась на коленках, села рядом с ним, погладила его по плечу. — Андрюш, она точно заслужила того, чтобы ее оплакать.

Резко кивнул, согнул колени, уперся в них локтями и спрятал лицо в ладонях. Иришка просто молча сидела рядом, убрала руку с его вздрагивающего плеча, взяла за ладонь.

Сидели так минуты две. Андрей судорожно вздохнул, потянулся к бутылке, налил в рюмки коньяка. Подал Ирине, снова взял ее за руку:

— Знаешь, а у нее руки тоже всегда были теплые, — заговорил срывающимся голосом, сжал Ирину ладонь, погладил костяшки ее пальцев, — только шершавые, сухие. Очень хорошо помню ее руки.

— Она тебя растила? — Ирина руки не забирала. Наоборот, уткнулась подбородком в его плечо.

Отрицательно покачал головой, грустно улыбнулся:

— Прятала, — посмотрел на девушку, скорее почувствовал, чем увидел ее непонимающий взгляд и продолжил. — Когда отец напивался, бежать было некуда. Только к ней.

Глава 14

— Отец бил тебя? — Ира спрашивала тихо, но в ее шепоте был слышен первобытный ужас.

— Всех нас, — пожал плечами Андрюха. — Оно и можно понять. Никто из четверых детей на него не похож, — горько усмехнулся. — Чего было просто не развестись? — задал сам себе риторический вопрос, вздохнул, стал рассказывать: — Пока я маленький был, и оставалась надежда, что я просто в материну породу пошел, еще ниче, нормально относился. А потом, когда я вырос…

Ира промолчала, Андрей тоже о чем-то задумался. Что-то вспомнил, продолжил:

— Помню, однажды он на Димку кинулся. Тот ходить начал едва. Но по нему же сразу было видно, что нагулянный. Узкоглазым родился.

— Узкоглазым? — не поверила своим ушам Ира.

— Ага. Абсолютно азиатская внешность. Черноволосый, узкоглазый. Мать моя, — грустный смешок, — любила разнообразие в сексе! Этим я, похоже, в нее, — опять улыбнулся, но получился скорее оскал. Помолчал пару минут, продолжил: — Отец с самого рождения на него кидался, как бешеный. А тут ночью пришел, мы все спим уже, а он прямо из кровати его за майку достает и трясет как куклу, — голос Андрея стал безжизненный, сухой. — Я тогда первый раз на отца кинулся. Мне почти двенадцать было. Уже здоровый был, почти с него ростом. Толкнул его с разбега, с ног сбил, он Димку выронил, сам на стол упал, сломал его нафиг, — усмехнулся, снова замолчал.

— И что потом? — шепотом спросила Ирина.

— А потом Димку я в одеяло закутал и к бабке побежал! Я же понимал, что сейчас отец встанет — убьет обоих. Димке двух не было, а весил уже нормально так. Я его тащу, он ревет в голос, не понимает ничего. А меня трясет. Сначала от страха, а потом от холода. Дело было в ноябре, а до бабки бежать четыре квартала, — замолчал, беззвучно хмыкнул. — Я же выбежал в чем был и босиком.

— А что бабушка? — опять прошептала девушка, когда Андрей слишком надолго замолчал.

— А что бабушка, — пожал плечами Андрей, — подхватила Димку, меня в горячую ванну усадила, всего водкой растерла. Плакала.

— Она на вашего отца в милицию не заявила? — спросила Ирина о самом логичном, что пришло ей в голову.

— На собственного сына? — удивленно переспросил Андрей.