Баллады о Боре-Робингуде: Из России – с приветом - Кирилл Еськов

«Всё полезно, что в рот полезло»…

Спорим – не всё?..

19

Подполковник и Робингуд – вдвоем за длинным шервудским столом. Раскрытый ноутбук отодвинут в сторонку, а возятся они с бумагами («…В другом виде этих материалов нет. Кстати, кристаллокопирование запрещено»).

– Хорошее досье, – задумчиво резюмирует Подполковник. – Классное. Видно даже по этим крохам, что он стряхнул нам со своего стола. Кого ж он тогда там, внутри, вербанул, а? Обрати внимание, как грамотно скомпановано: надежность информации подтверждена перекрестно, а источник ее при этом установить невозможно… Бережет агентуру, молодец!

– Да, – вздыхает Робингуд, – если б нам сеть их героиновую надо было крушить, этим бумагам бы цены не было, а так… Выманить-то Ибрагим-бека из его логова всё это нам не поможет ни на копейку!

– О, не скажи!.. Вот, к примеру: согласно этому расписанию, как раз завтра к ним в посольство должна прибыть от горячо любимого дядюшки еженедельная посылочка. И если мы перехватим груз по дороге из аэропорта, – а это вполне реально – и выложим этот героин из контейнеров с диппочтой на всеобщее обозрение, скандал грянет такой, что Кремлю будет некуда деться. Ибрагим-бека вызовут в МИД для вручения ноты – и в твоем распоряжении будет весь путь его следования, от Казачьего до Смоленской площади…

– Даже если в тех контейнерах, – скептически кривится атаман, – обнаружится не только героин, но и все военные секреты России плюс расчлененный труп министерской племянницы – эти опущенные козлы из Кремля всё равно утрутся и заметут дело под коврик…

– Верно. Их задача – замести. А наша задача – не дать им этого сделать. И тут уж – кто кого!

20

За ресторанным столиком скучает с кружкой темного пива джентльмен лет пятидесяти, чье англичанство, как кажется, отчеканено прямо на его сухощавой загорелой физиономии ветерана всех колониальных войн Империи; демонстративно-немодный пиджак свой с псевдозаплатками на локтях он носит с чисто британским осознанием своего права ни в чем не подлаживаться под вкусы окружающих – «Кровь англичан пьет океан веками – и всё не сыт.// Если жизнью надо платить за власть, Господи, счет покрыт!» Местное пиво ему определенно не нравится – однако смешно, согласитесь, ожидать на Континенте приличного пива…

– Мистер Миллидж, если я не ошибаюсь? – Подполковник возникает у столика как из ниоткуда и, церемонно поклонившись, устраивается напротив. Смотрится сейчас робингудов начштаба странно, и даже, пожалуй страшновато: лицо его, по жизни «собранное из кусков», подгримировано так, что хоть сейчас на эпизодическую роль в голливудский хоррор. – Прошу простить за опоздание, но мы должны были убедиться, что вас не пасут… И кстати, – тут он задерживает взгляд на циферблате своего «Ролекса», – я буду вам очень признателен, если вы выключите звукозапись.

Англичанин, не моргнув глазом, извлекает из левого кармана пиджака черный портсигар «Панасоника» и, нажавши на «off», оставляет его посреди скатерти.

– И второй, пожалуйста, тоже – усмехается Подполковник, вновь сверившись с «Ролексом». – Ну, и прочие – если есть…

Мистер Миллидж извлекает из другого кармана еще одну коробочку с разгоревшимся от любопытства рубиновым глазком и, уложив ее на стол рядом с первой, производит «показательное вскрытие» магнитофонов: пленки нет ни в одном, крутились вхолостую:

– Простите, мистер… э-э… Александер. Я лишь проверял серьезность ваших намерений.

– Ну и как?

– О да! Слушаю вас внимательно.

– Мистер Миллидж, вы – блестящий репортер старой школы, – начинает Подполковник. – Блестящий – это не комплимент, а констатация. Кстати, а была за последние лет тридцать хоть одна война, на которой бы вы не снимали?

– Была, – усмехается британец. – Фолкленды. Я тогда немедля рванул в Байрес: рассудил, что снимать старты палубной авиации с британских авианосцев хватит охотников и без меня, а вот на аргентинской стороне можно будет сделать действительно сенсационные кадры… Но в Байресе меня тут же арестовали как шпиона – никакая репутация не помогла. В итоге всю войну просидел в каталажке – я так понимаю, возмещал собою крайний дефицит настоящих военнопленных…

– Да, первая заповедь: «Репортер не имеет права принимать чью-либо сторону, он обязан быть на стороне сенсации», – кивает Подполковник. – Кстати, то, что вы наснимали за эти месяцы в Чечне, выглядит, на сторонний взгляд, вполне сенсационно. Чисто теоретический вопрос: а что, если кто-нибудь – не здесь, в Европе – поставит под сомнение подлинность отснятых вами эпизодов? Припомнят всем известную «разбомбленную песочницу» и «девочку с белым котенком»…

– Вопрос действительно чисто теоретический… Вы когда-нибудь задумывались, мистер Александер, почему невозможно подкупить эксперта, оценивающего подлинность произведений искусства для крупных музеев или аукционов типа «Сотби»? Дело тут не в профессиональной этике (хотя и в этике тоже), а в экономике. Эксперт такого класса стоит в общественной иерархии достаточно высоко, и ему очень даже есть, что терять. При этом единственный его реальный капитал – безупречная репутация. Если возникнет хоть тень подозрения, что он сознательно смухлевал, то его – не устраивая никаких судов присяжных и «капитанских расследований» – просто-напросто перестанут приглашать на экспертизы, причем НАВСЕГДА. По этой причине он, соглашаясь дать заведомо ложное заключение, неукоснительно включит в «прайс-лист» и возможную упущенную выгоду – цену всех экспертиз за всю свою последующую жизнь (коих заказов он лишится, если эта история выплывет наружу). А эта сумма столь велика, что ее не окупит никакая однократная афера. Вот потому-то экспертов никто и не пытается подкупать – это экономически бессмысленно.

Так вот, мистер Александер, я вроде тех экспертов. Единственный мой капитал – безупречная репутация, я с этого живу. И телекомпания, покупая мой репортаж, знает, что за подлинность сюжета я отвечаю головой. Так что если я засниму – въяве и вживе – авиаудар по городскому рынку, а начальник штаба ВВС станет, положа руку на «Устав караульной службы», клясться, будто «Ни один самолет федеральной группировки в тот день не покидал аэродрома» – поверят мне, а не ему. Ясно?

– Вполне. Похоже, мистер Миллидж, вы именно тот человек, что нам нужен.

– Я весь внимание.

– Мы предлагаем вам снять сенсационный репортаж, по настоящему сенсационный. Однако это затрагивает интересы столь могущественных людей и организаций, что Россию вам придется покинуть немедленно и, может быть, даже не вполне легально; ну, это мы вам обеспечим…