Буря в Колорадо (Отважный спаситель) - Мэри Рич

«О, Господи, а если он не шутил?»

Она встала на колени. Снова раздался шорох, теперь уже несколько ближе.

«Ну, я не собираюсь оставаться здесь и ждать пока…»

Ей показалось, что тело закаменело от страха и холода. С трудом поднявшись на ноги, она сорвалась с места и помчалась к костру. И налетела на Ника.

– Ха! – спросил он. – Куда ты так торопишься?

– З-змея! – прошептала она, показывая пальцем на свою постель.

– Да? – Он взял ее за плечи, посмотрел в лицо, поднял удивленно брови. – А я иду спать. До завтра, – он беззвучно скрылся в темноте.

Она засопела, обидевшись на Ника. Подошла к костру, присела на землю.

– Я останусь на ночь здесь, – громко объявила она, подтыкая под себя одеяло. Глядя на огонь неподвижными глазами, вдыхала терпкий дымок сосновой смолы и горящих веток. Пламя извивалось и танцевало, цвет углей изменился от оранжевого к красному. Она сжалась в комок рядом с постепенно остывающим костром. Звезда покатилась по небу и погасла.

Саманта согрелась и сомлела. Она уже дремала, потихоньку клевала носом, время от времени поднимая голову и бессмысленными глазами глядя на огонь.

– Мне так хорошо здесь. Мне вовсе не нужен Ник Макбрайд и его постель на сосновых лапах.

Ночную тишину нарушил протяжный тоскливый вой. Сначала негромкий, далекий, он постепенно приближался, становился громче и тоскливее. Саманта закричала и бросилась от костра. Ей показалось, что волосы у нее встали дыбом. По спине бежали мурашки, в животе заныло. Она смотрела в темноту широко раскрытыми глазами. На постели из сосновых лап никого не было.

«Где же Ник?»

– Мистер Макбрайд! Ник?!

– Я здесь, – спокойно отозвался он.

Она схватилась за сердце. Еще раз оглянувшись на черные кусты, поспешила к его высокому силуэту.

– Ты слышал это? – спросила она, хватая его за руку. Она в ужасе всматривалась в темноту окружающей их ночи. Ей казалось, что вот сейчас из кустов выскочит ужасный кровожадный зверь, набросится на них и разорвет в клочья. Вой повторился, долгий и протяжный, в этот раз намного громче и ближе. Другие голоса, но где-то дальше и тише, вторили ему.

– Что это? – спросила она, и не раздумывая, бросилась к Нику, прижалась к нему. Сильные, уверенные руки обняли ее. Он прижал девушку к себе. Она щекой чувствовала его теплую мягкую кожу, слушала, как бьется его сердце. Он поднял руку и нежно погладил ее по голове. Он успокаивал ее, как успокаивают маленького испуганного ребенка.

– Это только волк зовет свою стаю.

– Волки? Стая? Боже праведный! Что за ужасное место ты выбрал для ночевки? – закричала она, дрожа в его объятиях.

Ник еще крепче прижал ее к себе. Он наклонился к ней и осторожно поцеловал в макушку. Она подняла голову и посмотрела ему в глаза. Искристые, яркие, словно ночные звезды, они смотрели на нее нежно и ласково. Она снова задрожала, но теперь уже не от страха. Наклонившись над ней, он осторожно поцеловал ее в лоб, затем поцеловал веки. Щетина слегка покалывала ей лицо. Слегка прикоснувшись губами к кончику носа, Ник потянулся к ее нежным ждущим губам. От его прикосновений сердце у нее упало куда-то вниз, губы покорно раскрылись, открывая дорогу ищущему горячему языку Ника.

Вдруг испугавшись себя и своего порыва, Саманта отпрянула.

– Ник?

– Да? – он мечтательно смотрел ей прямо в глаза. Разочарованно вздохнул: – Не волнуйся, малышка. Ты в безопасности, – он наклонился, обнял ее и бережно поднял. Ей было уютно и спокойно на его руках. Она обняла его за шею, положила голову ему на плечо. Чувствуя себя защищенной, согретой и счастливой, не протестовала, когда он нес ее на свежую постель из сосновых веток.

ГЛАВА 4

Одинокий волк продолжал тоскливо созывать свою стаю. Голос постепенно набирал силу, становился громче, а потом медленно отдалялся и замирал на холодном ночном ветру. Несколько минут стояла напряженная тишина, после которой новая волчья песня казалась более жуткой и тоскливой, чем предыдущая.

Ник держал девушку на руках и чувствовал, как она дрожит. Трясущейся, холодной рукой она крепко обняла его за шею. Да, он обманул, разыграл ее. Конечно же, никакой змеи не было. Но он не чувствовал себя виноватым. Она чересчур упряма. Хочет всегда настоять на своем. Она бы замерзла в той ямке до смерти. Простудилась бы, заболела.

Улыбаясь уголками губ, он вспомнил уроки, которые получил впервые в деревне Чиянна, будучи ребенком. Он до сих пор мог убедительно имитировать голос вожака. Стая всегда отвечала на его зов. Конечно, он мерзко чувствовал себя оттого, что придумал про змей. Еще немного и он рассмеялся бы, увидев ее испуганное лицо, когда она подбежала к костру. Скорее всего, где-то рядом с ней прошуршала мышка или возился енот.

Он еще крепче прижал девушку к себе – ему стало ее жалко. Как она испугалась! Она была такой маленькой, слабой, беззащитной. Не в силах сдержаться, он поцеловал ее в растрепанную макушку. Она казалась ему сейчас невинной. Чем больше времени он проводил с ней, тем больше сомнений возникало в его душе. Ему не верилось, что она была салонной девчонкой Молли, ее новой певичкой. Но если она и была ею, то слишком хорошо играла. Слишком хорошо изображала свою невинность. Он задавал себе вопросы, на которые не мог найти ответов.

«Что случилось там, в лачуге? Переспал он с ней или нет? Она сказала, что проснулась в его постели. Черт возьми, почему он этого не помнит?»

Но кроме этих вопросов его донимали и другие. «А вдруг она еще невинна?.. Чья-нибудь дочка, сестра или… жена?» Несмотря на то, что было очень холодно, на лбу у Ника выступил пот. Он задрожал. Он может считать себя счастливчиком, если его не повесят из-за нее. За это можно получить и пулю в лоб.

– Ник? Что случилось? Здесь волки? – спросила она. Голос испуганно звенел, глаза были широко открыты.

Ник был придавлен своими мыслями, натянуто улыбнулся и выдавил из себя:

– Нет, котенок. Они сюда не придут. Не бойся, все будет хорошо, – успокаивая девушку, донес ее до ложа из сосновых веток, присел и положил на него Саманту.

Руки Ника тряслись. Он с трудом развязал веревку, служившую поясом и отбросил ее в сторону. Медленно приподнял пончо, выпустив на волю дурманящий запах женского тела. Сердце его грохотало в груди, словно фургон по каменистой дороге. Он попытался отвернуться, не смотреть на нее. Но чувствовал, что не может пошевелиться, сдвинуться с места.

Она смотрела ему в глаза огромными глазищами, которые казались черными, блестящими. Волосы, похожие на серебряный водопад, распустились, окутали ее обнаженное тело. Одна прядь закрутилась вокруг нежного розового соска.