Слуги паука 1. Ночь Паука - Морис Делез

Она искала «своего» мужчину, но пока не нашла. Даже лучшие из встречавшихся ей, те, кто внушал поначалу интерес, на поверку оказывались либо ни на что не годными представителями мужского племени, либо такими, как Фабиан — пошлыми, похотливыми жеребцами, умело носившими искусно сработанную маску настоящего мужчины.

Фабиан вздохнул и вернулся за подсвечником. Он уже собирался уходить, когда что-то привлекло его внимание. Он прищурился, пытаясь рассмотреть воина, стоявшего на круглом невысоком постаменте у дальней стены ниши, и обернулся к Мелии.

— А это что за предок?

Он поднял свечи повыше, и хотя это не очень-то помогло, принялся рассматривать застывшего в непринужденной позе могучего великана, под стать ему самому, расслабленно опиравшегося на рукоять меча, воткнутого острием в пол меж слегка расставленных ног. Одет он был в черные шелковые шаровары и черную рубаху из тончайшего батиста, отделанную кружевами, перетянутую широким поясом черного бархата.

Огромного роста, пожалуй даже несколько выше Фабиана, с могучими мышцами, которых совершенно не скрывало его легкое одеяние, воин с первого взгляда поражал своей мощью, и Фабиан с неприязнью подумал — он не любил людей сильнее себя, — что не хотел бы встретиться с ним на поле боя.

От неприятных мыслей его отвлекла Мелия. Ноздри его ощутили тонкий аромат ее благовоний, а легкое шуршание шелка подсказало, что она стоит рядом. Почти одновременно он почувствовал и присутствие Зиты.

Считанные мгновения Мелия смотрела на незнакомую фигуру.

— Странно. Я совсем не помню его.

— И немудрено, сестра, — Зита с интересом разглядывала еще одного великана, — здесь так много всего собрано.

Красавица скептически покачала головой.

— И все-таки я совершенно не помню его. Даже не представляю, кто бы это мог быть, а должна бы помнить — выглядит он необычно.

— Что же в нем такого? — холодно спросил Фабиан, сразу пожалев о своем необдуманном вопросе.

— Что в нем необычного? — Мелия пристальнее вгляделась в фигуру у стены. — Начни хотя бы с одежды — с первого взгляда видно, что это наряд человека, привыкшего одеваться так, как ему нравится, а не как принято, а черный цвет наводит на размышления — это явно какой-то символ, но смысла его я понять не в силах.

— Мне кажется, что это одеяние жреца, — задумчиво добавила Зита, — но какому богу он поклоняется… — она пожала плечами, — не могу себе представить.

— Верно, — согласилась ее сестра, — но я бы добавила, что это не простой жрец. Это жрец-воин!

— Ну и все? — Фабиану явно не терпелось закончить разговор и отправиться дальше.

— Нет, — покачала головой Мелия, — не все. Если ты заметил, здесь нет каменных статуй — все эти фигуры вылеплены из раскрашенного впоследствии воска и довольно точно передают внешний облик человека. И все-таки в них нет жизни, и это понятно. Но посмотри на него. Он словно только что взобрался на постамент и в любой момент готов покинуть его, чтобы вернуться к жизни! А глаза!

— А что глаза?

— Разве ты не видишь? Это не просто стеклянные глаза, как у прочих — тех, что стоят в галерее. Я не знаю, что за сорт стекла использовали при их изготовлении, но я бы сказала, что они сделаны из холодного синего льда, добытого на вершинах далеких северных гор.

Фабиан рассмеялся.

— Ну и фантазия у тебя!

Мелия покачала головой.

— Нет. Так оно и есть. — Она протянула руку, словно желая прикоснуться к стоящей в отдалении фигуре. — Я чувствую жар его тела и если бы не знала, что это невозможно, то подумала бы, что это не кукла — живой человек застыл на постаменте.

Девушка водила рукой в воздухе, повторяя рельеф невероятно мощных мышц могучего тела, словно лаская его. Тела бога, не человека!

Она закрыла глаза. «Вот он, тот, за кем я пошла бы на край света! Да что там на край света — жизнь бы отдала без оглядки лишь за один день, проведенный с ним! Лишь за ночь… И этот идеал вылеплен из воска! Что за нелепая, злая шутка судьбы!»

Зита стояла рядом и улыбаясь смотрела на сестру.

— А из вас вышла бы великолепная пара! — неожидан но воскликнула она. — Женственная Иштар и грозный се верный бог-воин! Это было бы потрясающе!

Мелия зажмурилась, невольно представив себе то, о чем сказала сестра. «О, Иштар! Молю, сотвори чудо! Я жизнь готова отдать, чтобы оно свершилось! Пусть даже ненадолго!»

Ресницы ее предательски отяжелели от соленых капель, и она, боясь, что Зита заметит это, через силу рассмеялась — она была прекрасной актрисой.

— И все равно я верю в то, что сказала!

— Ты скажешь, сестра, — Зита рассмеялась. — Ни один человек не способен простоять не двигаясь столько времени.

— Ну, это легко проверить.

Фабиан легко запрыгнул на настил, выложенный полированными гранитными плитами, на локоть повышавший уровень пола в зале, и ноги его неожиданно разъехались в стороны. В диком, варварском танце он отчаянно размахивал руками, пытаясь удержать равновесие, а когда это ему, наконец, удалось, поспешно соскочил назад.

— Не знаю, откуда привезли воск и где добыли стекло для глаз этого чучела, но становиться из-за него калекой я не желаю — один Митра ведает, как мне удалось не свернуть себе шею! Каким камнем выложен там пол? Он скользок, как тот лед, из которого сделали зенки этому парню!

Видя, что все кончилось вполне благополучно, сестры рассмеялись его шутке.

Мелия не хотела уходить. Ее словно притягивало это место, этот человек, застывший в глубине ниши. Она хотела остаться еще ненадолго, чтобы рассмотреть незнакомую фигуру, но спутники ее явно стремились дальше, и если Фабиана, пришедшего сюда с совершенно определенными намерениями, она понимала — он просто старался приблизить желанный миг, и всякая задержка раздражала его, — то сестра удивляла ее все больше. Она охватила великана за руку и жалась к нему как кошка, что было особенно неприятно Мелии, с детства привыкшей относиться с уважением к окружающим, а еще больше — к себе самой.

— Идем, сестра! — позвала ее Зита. — Мы вернемся сюда днем, и ты сможешь рассмотреть свой идеал со всех сторон.

И тогда она развернулась и пошла прочь, вслед за парочкой, удалявшейся по коридору в ярком пятне света. Зита шла, держась за руку Фабиана.

— Здесь я чувствую себя гораздо лучше. — Она прижалась к своему спутнику, сама не понимая причины случив шейся с ней перемены. — Там, в зале, где стены терялись в темноте, мне было неуютно.

Она поежилась и теснее прижалась к своему спутнику. Фабиан рассмеялся и обнял ее.

— Колдунья, а темноты боишься!

Она нахмурилась, но освободиться от его объятий не спешила, впервые обнаружив, что они приятны, заставляют замирать сердце, а тело дрожать мелкой дрожью.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});