Те, кто любит. Книги 1-7 - Ирвинг Стоун

Абигейл откинулась на спинку кресла, ее глаза потемнели и стали серьезными, ее молодое лицо и вся фигура обостренно воспринимали интенсивность его чувств. Она подумала: «Ни один мужчина с такими глубокими убеждениями не задержится надолго в Брейнтри».

Словно угадывая ее мысли, он сказал:

— Так мало можно сделать здесь в роли окружного адвоката. Все большие дела, важные вопросы вершатся в Бостоне.

— Вы говорили, что Брейнтри нуждается в вас.

— Да, Брейнтри нужен опытный юрист, чтобы сделать здешнюю юридическую практику почетной профессией. Но здесь мелкие дела. Начитавшись Кока, Болингброка[9] и Локка, я занимаюсь защитой людей, пострадавших в драке в таверне, и тяжбами по поводу цены на шляпу или границ коровьего выпаса. Редко когда мне удается написать реферат по общим принципам. Вроде того, что я написал в прошлом августе о младшем Пратте, безотцовщине, мать которого не могла содержать его. Парню было всего десять лет, когда мать отдала его в подмастерье ткачу. Хозяин обязался обучить мальчика читать, писать и считать и, понятно, не выполнил своего обещания. Могу ли я прочитать отрывок из моего заключительного выступления? Думаю, это лучшее из написанного мною.

Он подошел к письменному столу, извлек из ящика грубо сшитую записную книжку карманного размера и принялся читать вслух проникновенным голосом:

— «Закон, господа, крайне мягок и снисходителен к таким случаям. Ибо такова добросердечность и человечность английской конституции, которая берет под свое покровительство и защиту слабых, беспомощных и беззащитных…

Но дорогой Пратт должен пользоваться преимуществами по иной причине: английский закон всемерно поощряет образование. В любом английском графстве необходимо образование, знание алфавита, чтобы человек мог занять какое-то… Мы знаем, что наш долг научиться читать, анализировать и судить как самого себя, так и других ради выявления, что правильно…

Основа наших свобод — в свободе выбора. Каждый человек обладает в сфере политики и религии правом думать, говорить и действовать сам за себя. Никто, ни король, ни его подданный, ни священник, ни мирянин, не имеет права приказать мне избрать то или иное лицо в качестве законодателя и правителя. Я должен сам решать. Но как я могу судить, как может судить любой человек, если его сознание не созрело и не обогатилось благодаря чтению?»

Она откинулась на жесткую спинку стула, прислушиваясь к словам, эхом звучавшим в комнате. Или в ее сердце? Она начала понимать, чего хочет этот беспокойный, энергичный, честолюбивый, временами тщеславный и позирующий молодой человек и почему он постоянно осуждает себя за то, что недостаточно читает, не изучает документы с нужным упорством, и считает, что должен писать яснее, более проникновенным английским языком.

Джон Адамс стремился обрести мудрость. Это было его мечтой. Он стремился овладеть не информацией, которая может удовлетворить простого человека, а мудростью, которая способна вооружить пониманием характера мира и человека, помочь преодолеть частное ради осознания общего. Это было, как чувствовала она, призвание, которое отличает случайного человека на земле от того, который намерен стать ее хозяином. При всех недостатках Джон Адамс был мужчиной. Никто и ничто не в состоянии разрушить это его свойство.

Он изучал выражение ее лица.

— Вы крайне красноречивы, несмотря на сомкнутые губы и горящие глаза. В воздухе витают ваши невысказанные мысли.

— Мои мысли принадлежат только мне, — мягко сказала она.

— Итак, все, что мы можем поделить сейчас, мисс Абигейл, это — слова. Быть может, когда мы станем большими друзьями, то у нас появятся общие мысли?

Он поднялся и стоял, неуклюже прижав руки к телу, шевеля пальцами, а его глаза блестели. Не схож ли он с мужчиной, с трудом сдерживающим желание обнять и поцеловать девушку?

Она не делала ничего, чтобы помочь ему или удержать его. Ему решать, подходят ли время и место. Что касается ее самой, то какая девушка не думает с надеждой о первом поцелуе? Ей исполнилось семнадцать лет, за ней никто не ухаживал. Ухаживает ли за ней Джон Адамс? Они оба были явно готовы к чему-то, но она не знала к чему. К дружбе? Несомненно. К любви? В этом она не была уверена. К любви надо подходить осторожно. Любая ошибка может на всю жизнь обречь на страдания.

Он отошел и повернулся. Ее глаза затуманились.

— Мои поздравления, мистер Адамс.

— Что же, кто трусит и убегает, того другая битва ожидает.

— Битва, мистер Адамс? — Ее глаза вновь заблестели. — А я-то думала, что правильное слово — «объятие».

Его глаза широко раскрылись.

— Откуда вам известно это слово?

— В Массачусетсе его знают все. Оно описывает причину, по которой моему отцу часто приходится освящать поспешные браки.

Он хихикнул.

— Я помню, как в воскресный вечер Боб Пейн и доктор Вендель увели с собой Кейт Куинси и Полли Джексон в отдельную комнату. Они смеялись и визжали, целовались и обнимались, а затем вышли разгоряченные.

— Мужчина, который уделяет много времени флирту, когда-нибудь должен разгорячиться.

Он покраснел. Его щеки стали пунцовыми.

— Виноват, ваша честь, но я повинен лишь в мелких правонарушениях. Мой девиз: ни девушки, ни ружья, ни карты, ни скрипки, ни одежда, ни табак, ни лень не должны отрывать от книг.

Она подумала: «Этот человек действительно станет несчастным, если не найдет себе кого-то, согласного с тем, что „учение очищает душу“».

В проходе за ними стукнула дверь.

— Это служанка моей матери принесла чай. Не присоединиться ли нам к Мэри и Ричарду в гостиной?

Он взял ее под руку и повел в гостиную.

— Знаете, мисс Смит, вы мне нравитесь во всех отношениях. Но я помню также два совета, которые дал мне три года назад мистер Джеремия Гридли, принимая у меня присягу при допуске в Низший суд в Бостоне: «Во-первых, стремись изучать право и не получать от него выигрыш; во-вторых, не женись рано. Ранний брак помешает твоему совершенствованию и втянет тебя в расходы».

Абигейл резко остановилась и высвободила свою руку. Затем, увидев удрученное выражение его лица, поняла, что он стал жертвой собственной неудачной шутки. Она покачала головой, сделав вид, что в отчаянии.

— Мистер Адамс, вы очень трудный молодой человек.

— Не поддавайтесь на мои провокации, мисс Абигейл, я сам создаю для себя трудности.

Она стояла на пороге гостиной и с удивлением осматривала очаровательную обстановку: стаффордширскую фарфоровую посуду, стоявшую на низком столике перед камином. Мэри, сидевшая на софе, наливала, наклонившись вперед, четыре чашки. Абигейл повернулась к Джону Адамсу. Они смотрели друг на друга молча, испытующе. Она подумала: «Может быть, это и правильно, мистер Адамс. Но я должна знать наверняка».

8

Абигейл читала «Клариссу, или Историю молодой леди» Сэмюела Ричардсона,[10] когда постучал, а затем вломился в ее спальню Билли с позеленевшим лицом.

— Вы опять поссорились!

— Он не позволяет ссориться с ним. Просто повторяет: «Если я отрекусь от моего долга, то буду на всю жизнь отверженным».

— Так и будет, Билли.

— Но почему он хочет откупиться моей бедой от своих неприятностей? Он говорит, что обучит меня латыни и греческому языку, чтобы я смог выдержать вступительные экзамены в Гарвард в следующем году. Я говорил тебе, Нэбби, если он вынудит меня сдавать экзамены, я сбегу. Ты меня больше тогда не увидишь.

Его лицо выражало такое отчаяние, что она испугалась, как бы он не выполнил свою угрозу. Она встала, положила руки ему на плечи.

— Я помогу тебе. Если ты убежишь, это станет публичным оскорблением отца. Но чем ты заменишь его предложение?

— Рано или поздно появятся деньги для собственной фермы.

— Ты должен знать, что отец откажется от своего плана, если будет предложено что-нибудь реальное.

— Я хочу, чтобы меня оставили в покое. Разве это не альтернатива?

— Не для единственного сына. Мы должны составить план, чтобы ублажить его.

— Ты сможешь сделать это на самом деле, Нэбби? — В его глазах показались слезы.

— Когда в следующий раз папа поедет в Чарлзтаун, я попрошу его отвезти меня в Бостон к дядюшке Исааку.

В конце следующей недели пастор Смит объявил о своем намерении съездить в Чарлзтаун, осмотреть отцовскую ферму и участки, которые он отвел под сад. Поскольку Абигейл раз в году проводила месяц у дядюшки Исаака и тетушки Элизабет, она легко получила согласие матери сопроводить отца. Джон Адамс узнал о намечавшейся поездке от Ричарда Кранча. Он пришел на чай.

— Как удачно! — сказал он ей. — Примерно в то же время я должен быть в Бостоне для слушания в суде. Может быть, мы вместе походим по городу?

— Мне бы хотелось. Бостон такой красивый, в нем много приятных глазу видов.