Знак кровоточия. Александр Башлачев глазами современников - Александр Бельфор

Бытовые условия у Саши были не ахти какие: сестра, родители, бабушка - и все в двухкомнатной квартире. У него и места-то своего не было. Он, наверное, на кухне, а, может, в ванной сидел, стихи писал. Невозможно было так жить. Он любил их всех, но жить в этом общежитии ему было невозможно. Не сразу же он начал снимать квартиру - надо было денег сначала заработать.

На летучках он молчал, никогда не говорил ничего. Подружился с молодыми - были у нас молодые сотрудники, но они его тоже не смогли понять. Мой сын рассказывал потом всем, что Сашка в Питере зазвучал… А ему отвечают: «Что значит зазвучал? Приехал домой, а на нем все та же потертая курточка!» Все было у него внутри. Я думаю, он и дома-то ничего не говорил. Но жизнь у него была наполненная, не пустая - он писал стихи!

В газете Сашу Башлачева интересовала социальная тематика. Социальная тематика - это то, что обращено к человеку. Жилищно-коммунальное хозяйство - сложная тема. Транспортное, бытовое, торговое обслуживание, медицинское обслуживание… Но это все обращено к человеку. Он бы познавал человека, его нужды. Он бы знакомился с людьми, а не с этими комсомольскими функционерами, с которыми ему разговаривать было неинтересно и, я думаю, даже противно. О комсомоле, так искренне писать было нечего, а врать и притворяться Саша не умел. И как журналист он просто завял.

Он приехал к нам на работу в восемьдесят третьем, в восемьдесят четвертом уехал, а в восемьдесят восьмом он погиб. И тут мы узнали, что погиб поэт.

Так было… Ночыо мне не спалось, я тогда все время слушала «Радио Свобода», на «Би-би-си». Глушилки сняли, я слушала напропалую… И вдруг я слышу, прервалась передача Севы Новгородцева. Совершенно серьезно: «Вчера в России, в Ленинграде, покончил с собой…», - у меня сердце забилось, я почему-то сразу подумала, что это Башлачев. Хотя я, конечно, не могла предположить, что он так кончит. Близко не предполагала! «…покончил с собой большой русский поэт Александр Башлачев». Больше я не спала этой ночыо… По «Би-би-си» исполняли его песни, читали стихи. А в Ленинграде словно бы ничего и не произошло! Ни в городе, ни в стране ничего не произошло. А «Би-би-си» откликнулось…

А мы как раз собрались в редакции на какой-то редакционный праздник, и мы заговорили об этом. Для многих было откровением, что Саша не просто стишки кропал, а был большим серьезным поэтом. Вообще, когда он у нас рабо-

65

л »1.Ч тал, над ним все похихикивали - мол, ходит опять сонный. Ладно, дело молодое… Думали, с девками гуляет, а он стихи писал по ночам.

Прочитав стихи Башлачева, я сказала его маме: «Нелли Николаевна, ему невозможно было с этим жить! В этом маленьком, тщедушном тельце такое огромное содержание… Да оно его разорвало!»

Все его называют Сашей. Да, он умер молодым… Но Саше-то уже пятьдесят! Он давно уже Александр Николаевич. Вот его читаешь и невозможно поверить, что это написал двадцатисемилетний мальчик. Кажется, он прожил несколько веков такой глубоко русской жизни! Вот, например, союз «да» он часто применяет: «Рассыпь, гармошка!Да к плясу ноги!» или: «Ой, даяпезнаю…» - это настолько в духе русских былин, русских песен. Откуда у него все это взялось? Арины Родионовны ведь у него не было. «Да что есть духу, пока не ляжешь. Гуляй Вапюха! Идешь ты, пляшешь!» Русские обороты… Он глубоко русский поэт, именно - поэт, несмотря на то, что сильно тяготел к рок-музыке. «Ой-е-е-ей! Бог с тобой! Ой-е-е-ей! Бог с тобой! Если я с собой не в ладу чтоб ей оборваться, струпе…» Тут зачин, как у русской былины! А «Грибоедовский вальс», например? Ведь это русский характер, вся его трагедия. Из ничего - трагедия. Обычный человек вдруг вообразил себя Наполеоном, а утром проснулся водовозом. Да как же ему жить с этим? Невозможно с этим жить. Я не понимаю, как Саша в это во все смог проникнуть? Как он смог стать этим водовозом? Так глубоко проникнуть в душу, в судьбу другого человека?.. А стихотворение «Хозяйка»? «Пусти погреться, я совсем замерз. Враги сожгли мою родную хату». Она, молча, постелила ему постель, обласкала его. А потом ему стало стыдно, и он признался: «Зачем ты веришь мне? Я все наврал. Цела родная хата. И в ней есть все - часы и пылесос…» И на это: «А ты ответишь: Это ничего… - И тихо покачаешь головою». Это же чисто русская женская жалость! Он не похож на других двадцатисемилетних! Откуда в Сашке вся эта глубина взялась? Я не знаю.

Есть такое выражение: поэт-медиум. Есть еще одно: поэт-ге-ний. Как это перевести на человеческий язык?

Слово «гений» происходит от слова «рождающий». Рождающий, а не производящий… Что рождает гений? Как хочется присутствовать при рождении всех его стихов!

Поэт-медиум слышит Слово, оно спускается к нему с неба перышком синей птицы или вползает чешуйчатой змеей из подземелий подсознания, он слышит Слово, старательно запоминает его, он любит его, как можно любить только пришедшее извне, он заботится о Слове, растит его, холит и лелеет. Он делает из него Песню. Потому что он - Мастер. Молодой Мастер, у которого вся жизнь впереди. Если бы!.. Слово подчиняется ему, несмотря на то, что он не навязывает ему свою волю. Он думает, что сам плывет по течению с веслом-Словом в руках. Но это не совсем так.

Гения не видно за его Песнями, гений знает, как отделить художника от произведения, спрятать себя за произведением, скрыть себя, забаррикадироваться, отстраниться, притвориться сторонним наблюдателем. «Неужели это я сделал?» Нет, это не ты. Это сделал Бог - с твоей помощью. Ты хорошо себя сохранил, ты незамутнен, ты много работал над собой, ты в

.V

67

состоянии помочь Богу сотворить эти Песни! Сотворить… Это правильное слово! Творчество гения - это Со-Творчество. Бог подсказал тебе Слово, ты - проводник - принял его, набол-тал-нашептал, возвращаясь домой туманным промозглым утром. Хорошо, пусть это будет морозная, звездная ночь.

Но гений не просто слепой проводник, он в состоянии отличить зерна от плевел, отсечь все лишнее, оставить только самое нужное, необходимое этой самой звенящей Песне. И он совсем не знает, что сделала эта Песня с моим сердцем.

Гений, точно, не знает, даже не догадывается. Не может осознать свой вклад в мировую культуру! Потому что скромный? Или потому что просто глупый? Гений, открой карты, посмотри в них внимательно! Не скромничай! Ничего не бойся… Тебе дано очень много! Но - по силам дается мешок испытаний. Я вижутвои ладони, моих скудных познаний в хиромантии хватит на то, чтобы напророчить тебе удивительную судьбу. У тебя есть силы, и упрямство, и правильная дорога. И своя линия! Тебя проведет по ней Слово, которое ты услышал еще в детстве, оно навсегда останется с тобой, оно никуда не денется, оно пуповина, соединяющая тебя с матерью Жизнью, с отцом Богом. Ты только иди!

Марина Невская, журналистка

ВАСИЛИЙ НЕЛЮБИН

А КОГДА Я УМРУ

Все мы ~ Зиловы

Я никогда бы, наверное, не взялся за воспоминания о Башлачеве, если бы однажды в письме Саша не написал: «А когда я умру, ты сможешь рассказать печатными словами всем потомкам о том, как мы ходили на день рождения, и прочие небылицы. Я усиленно работаю над собой, чтобы доставить тебе в будущем удовольствие всласть поглумиться над моей памятью в народных сердцах. А ты оттачивай перо на проделках наших чукотских братьев по разуму!» На дворе был январь 1985 года. Башлак (именно так звали Сашу Башлачева на журфаке Уральского университета) уже оставил в покое «вздорную старуху - журналистику», а я продолжал осваивать необъятные просторы Красноярского края в качестве корреспондента краевой партийной газеты. Мы оба были полны творческих планов, и всерьез ни о каких смертях и мемуарах не думали. Таких веселых и оптимистичных писем, как в тот период, я от Саши больше не получал: «Мэтр Артем Троиц-кий сбил ме71я с прямой дорожки на пенсию. Он дал мне понять, что я на шее родной редакции - не медаль, и пора мне в люди. Теперь я в людях. Людям, слава Богу, все нравится. Так что, глядишь, и взойдет звездою русский рак в исполнении твоего старого собутыльника!»

Как много воды утекло с той поры… Саши уже много лет нет с нами. В восемьдесят пятом нам такие сроки казались нереальными. Ну, кто в двадцать «с хвостиком» лет планирует свою жизнь на четыре пятилетки вперед? Мы жили сегодняшним днем и радовались… Помнится, накануне защиты дипломов мы сидели с однокурсниками и пытались представить себя через полтора десятка лет. Какими мы будем в сорок? Образы рисовались смело, широкими мазками, вполне по-репински. С воображением у нас все было в порядке. Один будет главным редактором большой газеты, другая -многодетной матерью, третий писателем… И только на Башлаке фантазия дала сбой. Никто не смог представить Сашку сорокалетним. Как ни печально, этот прогноз оказался самым точным. Саша умер молодым. Звезда русского рока в исполнении Александра Башлачева взошла. А мемуаров о нем за двадцать лет, прошедших со дня его гибели, я так и не написал. Тяжелое это занятие - писать о близких людях. И дело не том, что «лицом к лицу лица не увидать». Была у меня возможность посмотреть на Сашу и «на расстоянии». Да и два десятка лет - достаточный срок для того, чтобы оценить масштаб его таланта. Дело в другом. Еще студентами мы вместе смеялись над воспоминаниями типа «Я и Наполеон». Помнится, в колхозе на уборке картофеля, в одном из совхозов Свердловской области, мы придумали некоего мифического уроженца здешних мест Льва Давидовича Перловича - несостоявшегося декабриста, друга Пушкина и основателя отечественного параллелепипе-дизма. Башлак написал портрет Перловича - черно-белый профиль в стиле пушкинских рисунков пером на полях рукописей. Наш герой стал звездой того уборочного сезона, и даже местная районная газета, не разобравшись в хитросплетениях студенческих фантазий, на полном серьезе написала, что будущим журналистам удалось раскрыть неизвестную ранее страничку истории и отыскать в архивах портрет друга Пушкина - уроженца здешних мест. В череде нескончаемых колхозных, как сказали бы сейчас, перфор-мансов была выставка картин Перловича. Висело на стене совхозной столовки и «полотно», написанное Сашей, под названием «Я и Наполеон» - два бетонно-серых параллелепипеда на сверкающем паркетном полу. Апофеоз болезненной мании величия выдуманного от начала и до конца «гения», основателя и «друга»… Я читал воспоминания о Саше его студенческой поры. Но так и не смог решиться написать о нем сам. В таких случаях принято вспоминать, как мы «ночи напролет спорили о том, о сем». Но Башлачев не был великим спорщиком, он больше любил слушать и рассказывать о том, что его поразило или взволновало. У него, как и у большинства наших друзей, никогда не было свободного времени. Но «ночи напролет» были. С друзьями - с Сергеем Нохриным, Евгением Пучковым, Александром Измайловым, Алексеем Тюплиным… И с его любимыми женщинами… У Саши были бесконечные романы, но самые страстные с Ритой Кирьяновой и Татьяной Авасьевой. Девушки его любили. Все мы были ребятами популярными, но Саша был из нас самым тонким, нежным, душевным. И в отличие от нас знал огромное количество стихов. Впрочем, круг студенческих друзей Башлачева был достаточно узок. Иных улс нет, а те - далече! Да и только ли в спорах познаются друзья? Я вспомнил почему-то, как мы абсолютно молча шли в общежитие по заваленному снегом Свердловску из Дворца культуры автомобилистов, где в те времена показывали фильмы, не допущенные в главные кинотеатры столицы Большого Урала. В тот раз впервые увидели «Полеты во сне и наяву». Мы долго молчали и после того, как проглотили на одном дыхании «Утиную охоту» Вампилова. Книга была дефицитом, и читали ее в четыре глаза. «Это про пас!, -только и сказал Сашка. - Веемы - Зиловы!» Очевидно, что у каждого из нас - людей, учившихся вместе с Сашей на жур-факе УрГУ, был свой Башлачев. И он очень разный. Ведь и мы совсем не похожи друг на друга.