Могильный червь (ЛП) - Каррэн Тим

Точно так же, как Лиза и Тара должны были принять это.

Генри был всего лишь орудием судьбы. Ничего больше.

Им придется смириться со своей участью.

(точно так же, как ты должен был принять свою собственную, Генри, а? люди гадят на тебя, бьют, как собаку, выжимая из тебя жизнь)

Он думал о старшей, Таре. Она была шлюхой, и он это знал. Иногда можно было просто сказать. То, как она говорила, слова, которые она использовала, сварливый тон в ее голосе, то, как она кричала на него, пока не поняла, что она была бессильна, а затем она стала застенчивой, милой, невинной маленькой нашкодившей девочкой. Потом она даже предложила ему свою щелку, как всегда делают пезды, думая, что у них есть что-то отдаленно уникальное, чего нет ни у одной другой пизды на планете.

Да, Тара Кумбс была пиздой.

(да, да, о да)

Генри знал многих из них, и они всегда были одинаковы, и, в конце концов, все они набросились на него, вонзили нож ему в спину и затеяли злые игры. Ну, на этот раз этого не случится. Тара была той, кто будет участвовать в играх разума.

У Генри были на нее свои планы.

(мама знает, что лучше делать то, что говорит мама)

Большие планы.

Когда он закончит с ней, эта наглая пизда будет такой же сумасшедшей, как и его мать. Такая же хреновая и без причуд.

Они будут играть в эту игру вместе.

Одно движение за раз.

И только он будет знать, что это за цель.

- Подожди, Тара, - сказал он себе под нос. - Ты даже не представляешь.

16

00:15

Есть вещи и похуже крови.

Вещи похуже, чем уборка после убийства.

Например, похищение твоей сестры.

Чтобы твою сестру похоронили заживо.

Гораздо худшие вещи.

Вот что говорила себе Тара, складывая в мешок останки Маргарет Стэплтон. Все, что Тара знала о подобных вещах, она почерпнула из романов и телешоу. Она вспомнила, что видела какой-то фильм про бандитов, где они разрезали тело, а затем завернули каждый кусок в черный пластик, аккуратно заклеив каждую упаковку, как рождественский подарок. И именно этим она сейчас и занималась. Она заперла все двери, достала здоровенные мешки, двадцатипятигаллоновые, размером с лужайку, и разрезала их, пока не нашла материал для работы.

Сначала, после того как этот чертов монстр повесил трубку, она набрала полицию. Повесила трубку, снова набрала номер. Затем бросила трубку на рычаг. Если бы все было так просто. Но он наблюдал за ней и сказал ей об этом, и ей придется играть в игру с этим ублюдком, если она хочет когда-нибудь снова увидеть Лизу.

Но голос, тот же самый голос твердил ей: Hе делай этого... вызови полицию. Не лезь еще глубже в эту паутину гребаного безумия. Он манипулирует тобой. Лиза, возможно, уже мертва. Hо она не была... Тара знала, что это не так. Лиза жива. Но она похоронена в гробу. И осознание этой самой ужасной формы похищения, которую она только могла вообразить, было подобно тому, как ножи вонзаются в нее, режут ее, разрезают и заставляют истекать кровью, заставляя все хорошее и чистое бежать от нее реками и оставляя внутри пустоту, которую можно будет заполнить только тогда, когда она снова увидит свою сестру, когда она будет держать Лизу в своих объятиях и знать, Дорогой Бог, что она в безопасности, в безопасности, в безопасности. Тара, похитители всегда советуют не обращаться в полицию. Они всегда утверждают, что следят за домом. Они всегда угрожают убить. Это их сила, их сила. Они держат тебя за яйца и знают это. Это садизм, но садизм – часть болезни... игра с близкими людьми. Нельзя доверять извращенному уму, который так думает. Ты видела эти настоящие криминальные шоу... очень часто похитители все равно убивают своих жертв, независимо от того, что они говорят.

- Пошел ты, - сказала Тара этому голосу, загоняя его в подвал своего сознания.

Закрыв его там.

Это был голос разума, да, голос здравого смысла и логики, только у этого голоса не было младшей сестры, которая жила в кошмаре, была в страшной опасности, балансируя на краю какой-то черной, голодной ямы с сумасшедшим психом, трахнутым уродом-похитителем, готовым столкнуть ее с края.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Это была битва воли... ее собственной и этого разумного голоса в ее голове.

Но она победила.

Она сделает то, что должна сделать, чтобы защитить свою сестру.

00:17

Когда она впервые вошла в кухню, этот ужасный мясной, сырой запах ударил ей в нос и в горло, она разрыдалась и упала на колени, ее рвало до тех пор, пока не осталось ничего, кроме болезненных сухих вздохов. Во второй раз она попыталась сделать то же самое. Но в третий раз... зная, что времени на брезгливую девчачью чушь просто нет... она обмотала ноги Маргарет. На ней были желтые перчатки Playtex, но даже так мертвый вес и жирное, холодное ощущение этих конечностей были отталкивающими. И когда она упаковала руки, одна из них – возможно, левая – выскользнула из ее рук, и холодная рука Маргарет коснулась ее запястья. Боже милостивый, это ощущение... как будто тебя ласкает мясо.

Она ахнула и упала, а мертвая рука шлепнулась на кафельный пол.

Во рту у нее была кровь, и она поняла, что это потому, что она только что прокусила нижнюю губу.

Ладно. Держись.

Она посмотрела на часы. Ей нужно было спешить.

- Ты можешь это сделать, - прошептала она себе под нос. - У тебя нет выбора.

00:19

Cнова за дело.

Мертвый груз. Да, тот, кто придумал этот термин, обращался с мясным ассорти подобным образом. Потому что каждая рука была тяжелой, а каждая нога словно наполнена свинцовыми шариками. Было нелегко завернуть их, заклеить эти непристойные черные пластиковые пакеты скотчем. Но она сделала это – каким-то образом, каким-то образом – ее кишки медленно и скользко ползли вверх по задней стенке горла все это время. Затем голова. Дыша так тяжело, что ей показалось, будто у нее начинается гипервентиляция, Тара протянула руку, которая так сильно дрожала, что практически хлестала ее по запястью. Она стиснула зубы и попыталась схватить ее за волосы... но как только она прикоснулась к ней, она вздрогнула.

Человеческая голова.

Это была человеческая голова.

- Сделай это, - сказала она. - Просто сделай это.

Она так крепко стиснула зубы, что ей показалось, будто челюсть вот-вот сломается. Тара протянула руку и схватила Маргарет за волосы. Иисусe! Это ощущение. Как горсть змей. Хуже, гораздо хуже. Даже сквозь латексную перчатку она чувствовала свернувшуюся кровь в этих седых локонах. Она схватила волосы, собрала их в пучок и вытащила голову из раковины. Сушилка для посуды вышла оттуда вместе с головой, потому что плохой человек не положил туда голову Маргарет, а с силой опустил ее вниз, пронзив зазубренными стойками, которые должны были удерживать тяжелые тарелки и сервировочные блюда на месте.

Голова была тяжелой.

Лицо было серо-белым, забрызганным засохшей кровью, которая казалась почти черной. Глаза были открыты, остекленевшие и с пристальным взглядом. Из перекошенного рта текла кровь, размазанная по подбородку.

Выпуская невольный, почти дико звучащий крик, Тара дернула за голову одной рукой, сжала сушилку другой, повернув ее яростно из стороны в сторону, и ее почти стошнило снова, когда она увидела лужу липкой крови в раковине и услышала мясистые, влажные звуки ножек сушилки, которые выходили из обрубка шеи.

Она чуть не отбросила ее в сторону, содрогнувшись от отвращения.

Но она не сдалась, бросила ее в здоровенный мешок и завязала.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Потом туловище.

00:39

Тара достала из гаража старый ковер, предназначенный для свалки, и расстелила его. Туловище было тяжелым. Единственный способ упаковать его в ковер – это скатать. Она толкнула его, и оно перевернулось, издавая липкий, чмокающий звук, когда отделилось от скользкой застывшей крови, приклеивающей его к полу. Туловище перевернулось с шлепающим глухим звуком. Она положила его на ковер, и что-то черное и зловонное вылетело из его задницы. Дерьмо. Зловоние заполнило кухню, и Тара чуть не потеряла сознание, когда оно заполнило ее ноздри, газообразное и отвратительное.